К счастью, объект её пристального внимания был в данный момент полностью увлечён своими исследованиями, чтобы заметить этот интерес, не совсем подобающий воспитанной в строгих правилах леди, и карие глаза мисс Молли, почувствовав абсолютную безнаказанность, с каждой минутой становились смелее, всё дольше и дольше задерживаясь то на тёмной копне взъерошенных кудрей, то на чистой линии высокого лба, а то и на чувственном абрисе красиво очерченных губ. Мужчина же, будто напрочь позабыв о присутствии в лаборатории ещё одной живой души, казалось, всецело отдался увлекающим его разум и чувства изысканиям, о чём красноречиво свидетельствовала та богатая и быстро меняющаяся гамма эмоций и мыслей, что отражалась на его одухотворённом лице.

Наблюдавшая эту зачаровывающую игру Молли была ею совершенно околдована, и даже не заметила, как оставила свою работу, полностью предавшись одному лишь созерцанию. На мгновение ей показалось, что сам ангел спустился в их печальное пристанище, чтобы помочь его несчастным обитателям, и сейчас совершает какое-то таинство, должное принести всем покой и облегчение.

В каком-то смысле, так оно и было. Девушка, как и все при дворе, знала, кем на самом деле являлся королевский секретарь, но, в отличии от многих, не считала Шерлока порождением магии или колдовства. Ей хватало ума и образованности понять, что Преданные — это результат честолюбивой попытки пусть безумного, но гениального основателя Школы Идеальных Слуг доктора Франкенштейна с помощью науки усовершенствовать человека, придав ему качества, до этого свойственные только крылатым посланникам небес. Слышала леди Хупер и те многочисленные, хотя и однообразные слухи, что окружали пресловутое заведение, подобно устрашающему флёру, представляя Мастеров-наставников Школы жестокими надсмотрщиками, а методы, используемые для обучения воспитанников — чуть ли не инквизиторскими пытками.

Подумав об этом, Молли вздрогнула от охватившей душу жалости. Даже если треть того, о чём болтали слуги и служанки в родовом имении лордов Хуперов оказалось бы правдой, страшно представить, какие испытания выпали на долю сидящего сейчас перед ней молодого мужчины. И она ещё удивляется, почему он бывает таким холодным и въедливым, почему ведёт себя так, словно стыдится проявлять доброту и милосердие, которые — девушка в этом больше не сомневалась — являются такой же неотъемлемой частью его личности, как незаурядный ум, прозорливость и железная воля. Стоит ли ждать иного от человека, который, наверное, до того, как быть спасённым королём Джоном, не знал иного отношения к себе, кроме жестокости и насилия, а вся его ледяная сдержанность — не более, чем щит, за которым королевский секретарь привык скрывать своё добродетельное и — мисс Молли очень на это надеялась — отзывчивое сердце?

Ах, если бы ей хватило смелости сказать Шерлоку о своих чувствах! Может быть, её пылкой страсти удалось бы пробиться сквозь толстую скорлупу бесстрастия и — кто знает — даже найти под ней некоторую взаимность?

Девушка беззвучно вздохнула. Увы, отважная и решительная во всём, что касалось её научных изысканий, в делах сердечных леди Хупер была робкой и застенчивой. Конечно, она не считала себя дурнушкой, хотя ей и было далеко до таких роскошных цветов королевского двора, как леди Джанин. И знатность её фамилии вместе с богатым приданным единственной наследницы почтенного лорда Хупера делали её весьма привлекательной для многочисленных претендентов на руку... Но говорить кому-то, а тем более, невероятному господину королевскому секретарю, расположения которого, по мнению скромницы-Молли, были достойны только первейшие красавицы Шотландии, о своих чувствах девушка ни за что бы не осмелилась.

Меж тем взгляд юной девицы, следуя сокровенным желаниям, полностью прикипел к завораживающему всё её естество зрелищу. Жалость, до этого сжавшая было сердце чувствительной леди, сменившись безнадёжными мечтаниями, вскоре прошла и эту стадию, приняв вид волнующей истомы. Было ли виной тому трепетное мерцание свечей, услужливо предъявляющее вконец расхрабрившемуся взору не только элегантно очерченные высокие скулы и благородный разлёт бровей, но и по-мужски стройную шею с изысканным созвездием родинок, или жар от натопленного камина, сделавший дыхание впечатлительной мисс более жадным и глубоким, но Молли вдруг осознала, что испытываемое ею томление вот-вот выплеснется в удушливый полумрак комнаты, требуя воплощения переполняющих разыгравшееся воображение фантазий, почти неприличных в своей откровенности.

И словно прочтя мысли захваченной рискованной негой дамы, Шерлок, наконец, поднял на девушку тревожно-вопросительный взгляд, вспыхнувший обеспокоенным пониманием.

Не вынеся этого проникновенного отрезвляющего взора, читающего в самых потаённых уголках её души, как в открытой книге, пристыжённая мисс поспешила ретироваться в спасительный сумрак незаметно наступившего вечера, проникшего в лабораторию сквозь одинокое потемневшее окно. Потянув за неподатливую раму, девушка отворила незатейливый витраж, глотая освежающий воздух, будто выброшенная на берег рыба.

За её спиной послышался скрип массивного лабораторного табурета и невесомые шаги приближающегося мужчины.

— Мисс Молли, хм… — тихий голос, мягкий и увещающий, ударил по натянутым нервам девушки, заставив прикрыть глаза от захлёстывающего до краёв стыда. — Вам следует знать, что я…

Громкий шум, донёсшийся с монастырского двора, отвлёк обоих от деликатного разговора, предоставив счастливую возможность отложить щекотливые объяснения на неопределённый срок.

— Что там ещё? — слегка оттеснив Молли и высунувшись в окно почти до пояса, Шерлок попытался разглядеть причину шумной возни, участниками которой были двое монастырских стражников и тщедушного вида женщина в убогой, хотя и довольно чистой одежде. Неверный свет факелов выхватил из сгущающейся темноты бледное лицо и умоляюще сложенные руки бедняжки, о возрасте которой оставалось лишь догадываться. Она вполголоса просила о чём-то суровых охранников, попеременно заглядывая в их лица с робкой надеждой. Стражники, без особого рвения сдерживая слабый натиск просительницы, выжидающе поглядывали на крыльцо госпиталя, видимо, рассчитывая на появление кого-то, кто сможет решить возникшую проблему.

Леди Хупер, сердце которой не могло остаться безучастным к очевидным мольбам незнакомки, а разум был рад найти повод не оставаться больше в опасной близости от предмета своих трудноконтролируемых желаний, поспешила выбежать из комнаты, на этот раз предусмотрительно набросив на плечи тёплую накидку. Шерлок, секундно заколебавшись, последовал за своей временной коллегой.

Спустившись во двор монастыря, они обнаружили там и доктора Мортимера, который также был привлечён возникшим гамом и теперь имеющейся у него властью собирался решить сей кажущийся незначительным конфликт.

— Ступай себе, милая, — говорил глава госпиталя горестно вздыхающей посетительнице, отмахиваясь от её настойчивого желания поцеловать его руку. — Раз ты не больна, не могу я тебя принять. У нас тут не богадельня, болеющих и так много, и лишние рты совсем ни к чему. Тебя возьму — сразу столько вашего нищего брата набежит, чтоб за счёт казны поживиться. В городе столовые есть и ночлежки — отправляйся туда, там тебе помогут.

— В чём дело, господин доктор? — с участливым любопытством разглядывая неожиданную гостью, обратилась к Мортимеру леди Хупер.

— Да вот… — неохотно пустился в объяснения глава госпиталя, явно не будучи рад новым участникам происшествия, и без того отвлекающего его от множества текущих дел. — Эта женщина говорит, что у нас её дети и просит позволения остаться с ними. Сама она получила прививку и всю необходимую обработку ещё в городе, и брать её к нам не имеет никакого смысла.

— Ты действительно посещала прививочный пункт? — строго воззрилась на несчастную мать Молли.

— Всё, как положено, госпожа! — женщина закатала рукав, показывая тонкий подживший шрамик от медицинской процедуры. — И проверяться ходила, и одежду мне новую, обработанную, в купальне выдали, и вот… — она стянула с головы платок, демонстрируя коротко остриженный «ёжик» светлых волос.