Шерлок, которому не было необходимости прибегать ни к своим талантам, ни к подсказкам ставшей ещё более тесной Связи, чтобы заметить печаль государя, во время их последней, проведённой вместе ночи был особо нежен и чуток.

— Не стоит грустить, милорд, — шептал он, целуя шероховатые ладони Его Величества и ласково поглаживая напряжённые плечи задумчиво уставившегося в темноту монарха. — Я буду рядом каждую секунду, и этого никто не сможет у нас отнять.

— Думаешь, это будет легко: видеть тебя, чувствовать твой запах, мечтать о твоих губах — и не сметь прикоснуться не то что рукой, а даже слишком откровенным взглядом? — невесело усмехался Джон. — Боюсь, подобная пытка будет мне не под силу. Если бы я только мог… — он умолк, словно опасаясь произнести вслух желание, не такое уж и несбыточное, чтобы не поддаться искушению его осуществить.

Но Преданному не нужно было слышать, чтобы понять.

— Нет, милорд, — мягкий голос, казалось, обволакивал, заставляя расслабиться, и проникал под кожу, наполняя тело успокаивающим теплом. — Вы рождены, чтобы изменить этот мир к лучшему. Разве можно отказываться от собственного предназначения, будучи проводником света и Высшей воли? Ваши благородство, великодушие и целеустремлённость вдохновляют друзей на добрые и жертвенные поступки, а храбрость и сила — заставляют трепетать врагов. Вы олицетворяете собой пример истинного правителя, короля не только по крови, но и по духу. Государство и народ нуждаются в таком монархе, а Вы нуждаетесь в том, чтобы претворить в жизнь не только собственные планы, но и давние мечты своих славных предков. Не стоит предавать их память ради эгоистичного желания, которое, воплотившись, со временем принесёт лишь горечь разочарования и муки раскаяния. Не пытайтесь сделать выбор между Шотландией и простым слугой — это слишком неравноценно.

— Мои намерения настолько очевидны, или ты действительно читаешь мысли? — попытался отшутиться Джон, вопреки собственным эмоциям, бунтующим против приведённых Преданным доводов, понимая всю их почти несомненную справедливость. И всё же возразил: — Но не стоит недооценивать силу человеческих чувств, Шерлок. История знает множество примеров, когда любовь становилась причиной войн и разрушения целых империй. И, признаться, я не считаю это худшей из причин.

— Если любовь приводит не к созиданию, а к разрушению — это уже не любовь, а одержимость, милорд.

— Не предполагал в тебе такого моралиста, — улыбка Его Величества, наконец, приобрела привычную добродушную открытость. — Признайся, ты это в книге прочёл?

— И не в одной, — за подчёркнуто назидательным тоном сквозила явная дурашливость. Похоже, Преданный полностью разделял мнение Джона о том, что чувство юмора — лучший способ снизить градус личного страдания. — Об этом твердят и мудрецы древности, и современные философы!

— Что ж, в таком случае, Шотландия может радоваться — в ближайшее время её ждут значительные созидающие свершения! — с наигранным пафосом воскликнул король, стремительно поворачиваясь к секретарю, с лукавой усмешкой наблюдавшему за манёврами своего сюзерена. — А пока, думаю, можно использовать это вдохновляющее чувство в его прямом предназначении.

В трепетной готовности, с которой Шерлок ответил на накрывший его губы поцелуй, было безоговорочное и абсолютное согласие с монаршей волей Его Величества Джона Хэмиша Ватсона.

Столица встретила своего короля приветливым ясным закатом, обещавшим если и не хорошую погоду, то, по крайней мере, спокойное безветрие.

Во дворце же спокойствием и не пахло. Встревоженные необъяснимо затянувшимся отсутствием государя, придворные соревновались в изобретении более-менее правдоподобных версий, оправдывающих столь странную отлучку. По старинным, украшенным гобеленами, картинами и овеянными боевой славой рыцарскими доспехами коридорам ползли подозрительные слухи, с появлением Его Величества предусмотрительно спрятавшиеся по тёмным углам, но, к сожалению, никуда не исчезнувшие. Истомлённый вид молодого монарха, успевшего за почти двухнедельный обратный путь обзавестись рыжеватыми усами и такого же цвета щетиной на впавших щеках, лишь придал домыслам однозначное направление. Каждый, с кем Джону пришлось встретиться в тот вечер, решил про себя, что король в дороге подхватил какую-то хворь, и послужившую причиной задержки.

Терпеливо вынеся причитания по этому поводу миссис Хадсон и сочувствующие вздохи и взгляды добросердечного камердинера, Его Величество не стал опровергать всеобщего заблуждения, оказавшегося слишком удобным оправданием, чтобы им пренебречь. Придумывать что-то более убедительное у Джона не было ни сил, ни желания.

Расставшись с Преданным впервые с того благословенного часа, когда их взаимные и глубокие чувства, наконец, смогли получить достаточный для себя выход, шотландский монарх испытывал невероятную усталость и опустошённость. Не спасало даже осознание того, что Шерлок находится совсем недалеко: тело и душа тоскливо стенали, требуя присутствия любимого в самой непосредственной близости, на расстоянии, не большем вытянутой руки или, хотя бы, ласкающего взгляда. Без особой охоты позволив заботливому Анджело привести себя в относительный порядок, но почему-то так и не дав притронуться ни бритвой к отросшей бородке, ни ножницами к непривычному состоянию своей шевелюры, Джон равнодушно поковырялся в поданном ужине и совсем было вознамерился отправиться в постель, подкрепив себя бокалом подогретого вина и надеясь хотя бы сном утешить тревожимое неудовлетворёнными желаниями сердце, когда вытянувшийся в струнку лакей доложил о приходе Её Величества королевы.

Отказать супруге после столь долгой разлуки Джон не посмел. Мэри же, войдя в покои венценосного мужа в сопровождении лейб-медика, чем вызвала некоторое удивление Его Величества, присела в отточенном реверансе и, получив в ответ вежливый кивок, тут же поспешила выразить супругу свою обеспокоенную радость по поводу его возвращения.

— Счастлива приветствовать Вас дома, сир! Но Бог мой, — воскликнула она, устремляя на мужа полный сочувствия взор, — я, видно, не зря так тревожилась, и все слухи, что в дороге Вы захворали, правдивы? Вид у Вас просто-таки болезненный. Это ужасная неприятность! — Приблизившись к мужчине почти вплотную, Мэри с тревогой заглянула в синеву королевских глаз. — Надеюсь, сейчас Ваше самочувствие уже лучше? Я привела господина Андерсона, чтобы он осмотрел Ваше Величество.

— В этом нет необходимости, мадам, — как можно приветливей улыбнулся Джон, чуть отодвигаясь и стараясь унять неприятно шевелящуюся в душе неприязнь, невольно возникшую в нём при виде щебечущей супруги. — Да, мне… немного нездоровится, но это сущие пустяки, не стоящие внимания. Следствие непогоды и затянувшегося путешествия — не более того.

— Вот как? — Голосок Её Величества сделался сладким до приторности: — Но, кажется, эта болезнь всё-таки заразна. Я встретила Вашего секретаря — он выглядит не многим лучше Вас, государь… И это при том, что господин лейб-медик не раз восхвалял железное здоровье юноши! Что же, видимо, такова плата за то, чтобы быть приближенным к Вам, сир!

Королева печально вздохнула, в порыве показного сожаления прижимая руки к кокетливо обрамлённой шелками и кружевом груди:

 — Думаю, всё намного серьёзней, чем Вам кажется, мой дорогой муж, и это просто чудо, что болезнь миновала капитана Лестрейда и стражников. Они ведь тоже были рядом с Вами?

Неохотно признавая за супругой право на подозрение и даже на некоторую язвительность, Джон, тем не менее, не желал позволять Мэри подобных двусмысленных замечаний, особенно после того, как сама бывшая леди Морстен оказалась далеко не такой уж невинной и безупречной. Ватсон безотчётно скользнул взглядом по заметно раздавшейся талии женщины, прикидывая, насколько естественной будет выглядеть его вынужденная наивность в этом щекотливом вопросе, когда королева всё же решится сказать ему о своём положении. И сколько ещё она намерена скрывать это?