Судьи, переглянувшись, обратили требующие подтверждения взгляды на Гранд-Мастера, и Джон, прилагающий все усилия, чтобы не растратить растерзанного стремительными скачками от надежды до отчаяния самообладания, приготовился выслушать вердикт уважаемого главы Школы.

— Форма ритуала, на самом деле — это только обёртка, за которой скрыта настоящая суть, — с многозначительным видом начал Гранд-Мастер. — Самые важные условия для установления Связи — это пограничное состояние сознания Преданного и сильный эмоциональный посыл соединяющегося с ним Хозяина. Сознание наших воспитанников устроено таким образом, чтобы найти как можно больше точек соприкосновения с сознанием Хозяина. И если таких точек оказывается достаточно много, Связь может установиться почти автоматически, без соблюдения второстепенных условностей. К сожалению, идеальная Связь — слишком редкое явление, чтобы мы имели возможность изучить её досконально. К тому же, у нас нет возможности исследовать процессы, происходящие в сознании Хозяев — нам никто такого просто не позволит. Предполагается, что такая Связь должна помочь Преданному раскрыть весь свой потенциал, делая его абсолютно счастливым и невероятно сильным существом. Действует ли она подобным образом на господина — неизвестно, но вполне вероятно, что некоторое влияние тоже имеется.

— Возможно ли вернуть Преданного бывшему Хозяину, проведя обратный ритуал? — постарался вернуть Гранд-Мастера из абстрактных сфер к делам насущным судья.

— Судя по всему, мэтр Ромус прав, и Связь, установившаяся между Шерлоком и новым Хозяином действительно относится к разряду идеальных, — уверенно заявил Мастер Мейер. — И разрывать её слишком опасно для обоих вовлечённых в неё участников. При таком уровне риска я не могу позволить провести обряд никому из Мастеров Школы. А так как никто другой этого сделать не сможет… — Гранд-Мастер развёл руками, подтверждая безнадёжность ситуации, и никогда ещё Джон не радовался безнадёжности с такой надеждой. Неужели они победили?

Судьи снова зашептались, а сэр Чарльз метал из-под очков яростные молнии то на своего политического соперника, то на бывшего раба, которые смотрели теперь друг на друга, передавая лишь им одним ведомую информацию на каком-то непостижимом для всех прочих ментальном уровне…

По прошествии некоторого времени взмыленный от пережитых за день эмоций судья повернулся, наконец, к ожидающим вердикта заинтересованным лицам, чтобы всё-таки озвучить предварительное заключение:

— Ну что ж… Скорей всего, учитывая все обстоятельства, показания мэтра Ромуса и консультации Мастера Мейера, суду ПРИДЕТСЯ позволить Преданному Шерлоку остаться рядом со своим новым Хозяином. Суд так же предлагает, ввиду обстоятельств, связанных со спасением жизни человека и вовлечённых в это высоких лиц, счесть возможным не предъявлять господину Ромусу обвинения в предумышленном нанесении ущерба лорду Магнуссену, однако, обязать Школу Идеальных Слуг, так как несанкционированная процедура изменения Связи всё же была произведена, повторно выплатить лорду Магнуссену пеню в размере стоимости Преданного Шерлока, дабы покрыть его ущерб от этого прискорбного стечения обстоятельств, как моральный, так и материальный. Ввиду же полностью доказанной неосведомленности короля Джона о происходящем, что подтверждено свидетельскими показаниями мэтра Ромуса, никак не заинтересованного в даче ложных показаний по этому поводу, а также исключительно благих намерений короля Шотландии, обвинения с Его Величества суд предлагает считать полностью снятыми.

Судья многозначительно помолчал и обратился к Джону:

— Хотите ли вы, Ваше Величество, предъявить иск Школе или мэтру Ромусу за обман и умышленное введение в заблуждение?

Джон, внимательно слушающий судью и всё более погружающийся от озвучиваемого вердикта в блаженную эйфорию, искренне опешил от предлагаемой перспективы:

— Нет. Я… Нет.

И тут, едва сдерживающий гнев Чарльз Магнуссен, до последнего уверенный в своём выигрыше, взорвался яростным негодованием:

— Естественно — нет! Ваша честь! Ваше Императорское Величество! Я протестую! Это же насмешка! Вы всерьёз считаете, что король Джон похож на невинного агнца? И ничего не знал??? Да любой, кто участвовал в установлении Связи, прекрасно знает, как проводится этот ритуал и что является неотъемлемой частью процедуры! — он развернулся и ткнул пальцем в напрягшегося на скамье Шерлока. — Клеймение! Боль — первое сильное ощущение, полученное из рук Хозяина. Без этого Связь никогда не будет полноценной. На теле этого раба — моё клеймо! Которое я поставил лично! Это ли не подтверждение тому, что он мой? И если между королём Шотландии и этим рабом действительно существует Связь, да ещё и идеальная, то клеймо Дома Ватсонов сейчас тоже украшает кожу этого зарвавшегося нахала! — Чарльз снова повернулся к Императору: — И после этого, после того, как Ватсон Шотландский ставил своё тавро на человека, он посмеет утверждать, что не понимал, что происходит? Продолжит доказывать, что он такой альтруист и ведёт борьбу с рабством? Осмелится заявлять, что не имеет отношения ни к чему такому? Не смешите меня!

Князь Магнуссен подскочил к Преданному и, вложив в приказ всё презрение и ярость, прошипел:

— Сними одежду! Пусть все увидят, насколько лицемерен твой новый Хозяин!

Шерлок вздрогнул от неожиданно пробежавшей по телу дрожи. Он не мог спутать ЭТО ни с чем. Старая Связь, слабая, как умирающий росток, тонкая, как паутина… Но это была она — сжимающая сердце хищной лапой, принуждающая выполнять… Нет. Только не это. Только не снова это ненавистное подчинение… Мозг в молниеносном режиме искал пути спасения, привычно готовясь окунуться в волну невыносимой боли…

Стоп. А почему, собственно, нет?

Не дав животной ярости в прозрачных глазах на узком хищном лице его бывшего Хозяина смениться неуместной догадкой, Шерлок, приняв единственно верное решение и для поддержки притянув к себе мощный поток идущего от его Джона идеального тепла, тут же взял под контроль и тело, и эмоции. Любые эмоции. Спокойно встав со своего места, он прошёл на середину комнаты и, без тени смущения, принялся хладнокровно разоблачаться.

Присутствующие, ошарашенные происходящим, обалдело наблюдали, как одежда — вещь за вещью — размеренно опускается к ногам постепенно обнажающегося стройного тела. Джон, вскочивший было вместе с Чарльзом, вконец измотанный взлетами и падениями своих надежд за этот долгий и безумный день, обессиленно опустился в своё кресло. Он помнил это постылое клеймо Дома Магнуссенов, впечатанное в плечо Преданного над знаком Школы. Помнил, как смутился Шерлок, когда губы Джона первый раз коснулись переплетённых в ненавистную монограмму шрамов. Побледневших, каким-то невероятным чудом полусошедших, но всё ещё отчётливо различимых на мраморной коже, когда он покрывал её поцелуями в своём кабинете, а потом в спальне, клеймил ласковыми прикосновениями, пытаясь забрать всю боль, все перенесённые беды, сцеловать горькое и ненужное, заменив своей нежностью и своей любовью… Неужели сейчас это старое тавро повлияет на решение суда? Господи! Если ты видишь сейчас нас, если слышишь своего помазанника! Не допусти!

Последняя часть туалета оказалась на паркете. Гордый. Слишком гордый взгляд для Раба. И невероятно пронзительный для обыкновенного человека. Идеально скроенное тело. Светящаяся перламутром ровная кожа, лишь кое-где уязвленная следами «любви» прежнего Хозяина, и небольшая аккуратная метка на плече. Лишь одна. Знак Школы Идеальных Слуг.

Всё более округляющиеся глаза Джона, не верящего своему зрению, всё сильнее вытягивающаяся и без того узкая физиономия Чарльза Магнуссена, потрясенно замершего посреди очередного резкого жеста в сторону бывшего слуги, словно подчинялись какому-то извращенному закону сохранения масс: едва зародившаяся усмешка на доселе невозмутимом лице Шерлока с каждой секундой всеобщего потрясения становилась явственнее, постепенно перерастая в открытую и яркую улыбку, осветившую присутствующих наподобие полуденного солнца. В серо-зелёных омутах обнаженного херувима заплясали черти и плеснуло пенным рождественским пуншем весёлое торжество.