— Этот рисунок будет на панцире, — ответил ей Тирион, — я обязан экипировать племянника на турнир, как ты считаешь?
— Север беден, а Стена просто нищая, — ответила Дейенерис после паузы, не отрывая глаз от рисунка. — Не вижу причин тебя ограничивать. К тому же мальчик смел, он будет достойным участником. Без доспехов это будет затруднительно. А что в лапах у льва?
— Луна и солнце Тартов, — ответил Тирион, смущаясь. Он был уверен, что Дейенерис не увидит панцирь до турнира, когда будет поздно что-то решать.
Королева одобрительно качнула головой.
— В нем гораздо больше Тарта, чем есть на этом рисунке, — с сомнением сказала она.
— Я планирую выложить эти символы сапфирами, — ответил он, не поднимая головы от бумаг: письмо Джона никак не хотело отыскиваться.
— Дай мне полный эскиз доспеха, — наконец сказала Королева, — шлем, поножи, что там еще…
Тирион усмехнулся и вытянул листок из внутреннего ящика стола.
— Почему такой простой шлем? — Дейенерис была расстроена. — Он же Таргариен и однажды может взойти на трон…
— Шлемы, украшенные всякими дурацкими выступами, только мешают, — ответил ей Тирион. — Этот парень слишком прост для вывертов подобного рода.
— О семеро, сделай ему два шлема! — выдохнула Дейнерис в гневе. — Пусть сражается в одном, а все церемонии проходит в другом. Но чтоб дракон на шлеме был крупнее льва на панцире!
— Как прикажет моя королева, — с усмешкой произнес Тирион.
— И плащ, разумеется, алый, — глаза Дейнерис затуманились. — Не черный. Или золотой?
— Серебряный доспех, синие сапфиры, золотой плащ? — с сомнением спросил Тирион. — Пусть плащ будет синий.
— Этого цвета нет ни у Тартов, ни у Ланнистеров, ни у Таргариенов.
— Зато он будет хорошо сочетаться с сапфирами… Кстати, можно их же вставить в качестве глаз дракону на шлеме. — Тирион, наконец, добыл письмо. — Вот, слава богам, я думал, никогда до него не доберусь.
Дейенерис вернула его листок с эскизом и забрала письмо.
— Он пишет, что они облетели весь Север с Лианной, девушка посетила большинство замков и ведет себя как подобает. Легко сходится с людьми, приветлива. И везде охотится, надо же… — Дейенерис улыбнулась. — Ты знал, что она умеет стрелять из лука?
— Нет, но она наверняка не удержится в стороне, едва начнутся состязания, — Тирион обернулся к ней. — Меня больше смущает то, что он пишет про Сансу.
— Хранительница Севера выбрала свой путь, — рот Дейенерис сжался в одну алую точку. — Нашла преемницу себе, устроила турнир. Тебя не должны смущать известия о ней, муж мой.
И что-то было в этом «муж мой», что делало важным именно последнее слово. Тирион понял, что, став ближе к Дени, он потерял всякое влияние на ее действия по отношению к Сансе. Ему не верилось, но, похоже, Мать Драконов ревновала его к ею же навязанной второй жене. С другой стороны, это было хорошо: Дени по-прежнему была управляема, вот только теперь ему придется заворачивать свои идеи в другую обертку. Но он что-то придумает так или иначе.
***
Башня Радости была, вероятно, очень красива когда-то, однако теперь от нее остались только камни. Нед Старк славно потрудился над этим, но место осталось памятным. Восемь курганов хорошо были заметны с высоты, у одного из них лежали свежие цветы. Видимо, в свите принцессы был кто-то из Дейнов, подумал Тирион.
Караван дорнийцев стоял лагерем невдалеке у подножия хребта. Принцесса Арианна была прекрасна. Годы щадили дорнийку: она была по-прежнему свежа и прелестна. Ее дочь Нимерия, наследница Дорна, дочь Эйегона обладала темными волосами матери, но глаза унаследовала валирийские, глубокие, словно омуты. Девочке было всего семь лет, но она уже была хорошенькой и гибкой как лоза. Тирион с улыбкой вспомнил племянницу Киру. Подружатся ли они, если познакомятся на турнире? Впрочем, детей на турнире должно было быть множество.
Дочери Оберина выслали посольство в лице леди Ним. Она была благочестива, как всегда, речи ее текли как мед, но Тириона они в заблуждение не вводили. В Дорне постоянно что-то зрело, кипели козни. Буквально год назад он примирил Мартеллов и Тиреллов, опять заспоривших о пограничных землях.
Едва солнце выпустило огненные мечи над кромкой горного хребта, он вынужден был лететь. Дени спала, поджав ноги. Она плохо переносила ледяные ночи в этом пустынном краю и постоянно грелась у пламени. Он не проспал и пары часов, когда пришла пора прощаться. Он размышлял о том, что расставание с ней стало теперь мучительным. Однако его ждал Старомест, а ее — Хайгарден. Она вырвала у мужа обещание встретиться в Хайгадене, хотя ему отчаянно не хотелось видеть как леди Шипов, так и ее двор.
Цитадель встретила его гулкими залами и приглушенными шепотками. Он не задержался надолго. Мейстер, которого ему рекомендовали как специалиста по драконам, был при смерти, а может, и в маразме. Он говорил много о том, сколько всего было утаено, скрыто, о сожженных книгах и горе Летнего замка, но так и не сказал имени своего лучшего ученика. Впрочем, Тирион увидел мельком одно имя в стопке писем на его столе. Где-то он его слышал, и это стоило бы вспомнить. Характер письма как раз указывал на осведомленность его автора в интересующем его вопросе.
========== 42 Время выбирать /Санса flashback ==========
— Сожалею, лорд Хардинг, но ваша жена по-прежнему не носит дитя.
Санса изобразила на лице унылую гримасу. Она знала новость и без мейстера, однако показывать это было нельзя. Гарольд уставился на мейстера непонимающе, а потом, разыграв страдание на лице, молча удалился в сопровождении супруги. Эта ночь была самой ужасной на памяти Сансы.
— Бракованная сучка! — без предупреждения начал орать Гарри. — Теперь понятно, почему ты расторгла брак с Ланнистером. Ты бесплодна, иначе ты бы залетела еще в Королевской Гавани.
Он оглушил ее пощечиной, а потом начал раздевать, нетерпеливо разрывая на платье застежки. Девушка вяло сопротивлялась, отползая от него по кровати.
— Супруг мой, я скорблю вместе с вами, — начала она. — Ничто так не желанно мне, как понести наше дитя.
— Так понеси! Понеси, черт тебя дери! — он орал, стаскивая платье, потом повалил ее на кровать, придавливая своим весом. — Ты знаешь, что у меня есть бастарды. Знаешь, что их много.
— Да, мой лорд, — лепетала Санса, уже и вправду пугаясь его, — у вас крепкое семя, лорд Хардинг.
— Ты — причина всех моих несчастий, — он грубо сорвал с нее последние одежды, обнажая тело. — Мне нужен от тебя наследник, и я буду приходить в твою спальню каждый день, пока мейстер не подтвердит, что ты в тягости.
И пришла боль, разрывающая, мучительная. Глотая горький напиток по утрам, леди проклинала своего мужа вполголоса. Она перестала появляться при дворе в открытых платьях — ее плечи и руки цвели синяками. Ей никто не мог помочь. Даже лорд-протектор: как раз в это время он уехал в Долину и долго не появлялся.
Мир перестал ее радовать давным-давно, но теперь ей было безразлично все происходящее. Погода за стенами замка, дни недели, кушанья, наряды. Жизнь превратилась в череду безжизненных дней, сменявшихся бессонными ночами, полными ужаса.
В беспросветной серости своего бытия она никак не отреагировала на сообщение о смерти Роберта Аррена. Просто отметила про себя, что мейстер и лорд-протектор наконец свели в могилу наследника Долины. Теперь Гарольд становился его преемником, и ему предстояло объехать лордов Хартии с визитом, скрывая отсутствие ее беременности. Гарри рявкнул ей в день отъезда:
— Надеюсь, к моему возвращению ты понесешь наследника! Иначе…
И столько гнева и ненависти было в последнем слове, что Санса испугалась за себя. И не впервые подумала, что будет неплохо, когда Петир его убьет.
Санса смотрела с крепостной стены замка Уэйнвудов, как он уезжает, и благодарила небо, что надолго. Ее тело было так утомлено, что ей хотелось просто лежать в своих покоях несколько дней, не выходя и не показываясь на людях. Одна лишь старая леди Уэйнвуд не давала ей впасть в забытье. Женщина наивно полагала, что Санса всего лишь скорбит об отсутствии наследника.
