— Вот знаешь, иногда я думаю, что вышла замуж не за того Ланна, — сказала Дейнерис вдруг.

— Знаешь, если ты желала проверить, все ли Ланнистеры результативны как кролики, отчего мы никогда не делили постель? — Тирион кричал на свою жену, чувствуя, что пожалеет об этом: — И черт тебя дери, я не буду ревновать свою жену к собственному брату! Джейме всю жизнь был лучше меня во всем!

— О! Любопытно, — затараторила Дени, по-видимому совершенно опьянев, — а ты не находишь, что иметь двух жен разом такому небольшому человеку как ты многовато? Хочешь в мою постель, разберись с Сансой!

— Как ты заговорила! — воскликнул Тирион, подбирая подушку с пола. — Кто говорил, что девчонку надо держать в узде? Кто говорил, что без наследников она будет контролируема?

— Нет, это не могла быть я, — сказала Дейнерис, грациозно выпрямившись на подушках, словно сидела на троне. Тирион выгнул одну бровь, глядя на нее лукаво, и, не сдержавшись, прыснула. Карлик заходил по комнате, изображая ее походку и манеру говорить:

— Мой муж, ты должен понимать, что не только грубая сила управляет Семью Королевствами. Но и политика. Пусть девушка останется твоей женой.

Дейнерис хохотала, подогнув под себя одну ногу и обмахивалась рукой, словно ей было невыносимо душно.

— Мы — Таргариены, — продолжал Тирион, сделав выразительное лицо из репертуара Дейнерис. — Мы берем, что хотим. И если надо будет объяснить септонам, почему у меня два мужа или у тебя две жены — мы это сделаем с легкостью.

Под конец речи он не выдержал и сам с хрюканьем заржал, схватившись за живот. Дени, конвульсивно подергиваясь, пробормотала:

— Со стороны это так смешно?

— О, со стороны на порядок смешнее, — давился хохотом Тирион. — Ты еще шевелишь задом вправо-влево, когда идешь по тронному залу, и придворные шатаются как пьяные, следя за ней. У тебя обалденная задница. Лучшая в Семи Королевствах!

— Ах ты! — она снова кинула в него подушкой, но карлик видел, что девушка польщена. На щеках ее разгорелся румянец, грудь вздымалась бурно. Он укрылся за столом, бросил в нее своим снарядом, и прокричал:

— А как колышется твоя грудь, когда ты произносишь: «Дракарис!» О, Дени…

— Что-о-о?! — заорала мать драконов, кидаясь за ним по комнате. Они шумно носились, выкрикивая разные реплики, пока она не загнала его под стол, однако Тирион воспользовался этим. Прижав Дени спиной к стене, он вдруг перехватил ее руки и поцеловал. Девушка сначала не поняла, что происходит, но карлик вложил столько нежности в этот поцелуй, что она растаяла. Ее руки взметнулись оттолкнуть его, но она была слишком пьяна, чтобы отказываться от удовольствия быть любимой, которого так долго искала. Руки ее, помедлив, притянули его голову, скользнули в его волосы.

Постепенно поцелуй стал обоюдным и страстным. Они потянулись к застежкам одежды друг друга почти одновременно, и в середине процесса раздевания Дени ударилась головой о стол.

— Пойдем на кровать, — потянул ее Тирион, чувствуя себя соблазнителем невинной, — негоже королеве драконов заниматься такими вещами под столом.

Дейнерис удивленно посмотрела на него и произнесла на грани страсти и гнева:

— Мне все равно, где мы это сделаем. Но если ты остановишься, я обещаю — твоя смерть будет мучительной.

Тирион расхохотался, стащил белую шкуру с ложа королевы и ласками загнал ее поверх. Он продолжал говорить ей все, чего бы никогда не сказал трезвым. Как полюбил сначала ее красоту, а потом ум. Как таскался за ней многие годы, стараясь ублажить, а она все отвергала его, видела только друга, правую руку.

— Я хочу тебя как никто и никогда, — шептал он между ее разведенных ног.

— Я умру ради тебя, женщина, — говорил он, обнимая ее за плечи, щекоча языком белое ушко.

— Я докажу тебе, что ты вышла замуж за того Ланнистера, — продолжал он, закрывая ее рот поцелуем, гася ее восхищенные крики.

— Я не знаю, будет ли у меня однажды еще шанс, — шептал он, когда их тела сплетались как одно от накатывающего блаженства. — Но я постараюсь сделать все, чтобы ты меня запомнила. И однажды я дам тебе детей.

Она отвечала со всей страстью на языке тела, вливаясь музыкой в каждое движение. И лишь однажды словами, когда он пообещал ей детей.

— Мейега… — пробормотала она, проваливаясь в сон, — сказала, что этого не будет никогда. Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке, когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья. Когда чрево твое зачнет, и ты родишь живое дитя. Тогда он вернется, но прежде — не жди!

========== 21 Дредфортская вдова / Бриенна flashback ==========

Она знала, куда держит путь. Знала многое о Болтонах, но ничто не подготовило ее к встрече с Дредфортом. Мрачная его махина высилась над окружающим лесом как огромнейший замок, хотя изнутри он был небольшим. Каменный, мощный и мрачный, замок должен был внушать доверие своей основательностью. Но он внушал страх. Ей мерещилось эхо криков. Это ощущение поддерживало все в замке. Даже зубцы крепостной стены, клыками вспарывающие студеный утренний воздух, казалось, смыкались на ее щеке. Рубец заживал отвратительно, но она давно не вспоминала о нем до визита сюда. Бриенна в который раз возблагодарила Тириона за совет заночевать в часе пути от замка, чтобы прибыть в него утром. Под вечер у нее бы не хватило духу в него зайти.

Болтоны слишком долго там хозяйничали. Бриенна была готова чтить память прежних хозяев несмотря ни на что, пока ее терпению не пришел конец. То ли после комнаты, полной человеческих кож, то ли после устланного костями пола псарни. Часть скелетов были явно детскими.

Санса Старк сдержала обещание, данное своему супругу, по-своему. За день до отъезда она объявила своим людям, что леди Бриенне дарован Дредфорт, и предложила милостиво отпустить их к ней на служение. Бриенна долго не могла заснуть в тот день, понимая, что ей предстоит долгая дорога в одиночку. Ужас на лицах людей был осязаемым. Замка, похоже, боялись даже больше, чем его последних хозяев. Она обдумывала, что ей делать, почти всю ночь. Под утро она ушла в богорощу и впервые за многие месяцы дала волю слезам. Она просила, глядя в черный безмолвный пруд, жизни для своего мужа и ребенка. Просила, забывая слова.

Утром она отправила ворона в Королевскую Гавань. Она писала Тириону с просьбой переправить письмо дальше отцу. Вороны Винтерфелла не знали дорогу на Тарт. Отцу же она рассказывала о своем состоянии, о новом замке и статусе. Про людей она постеснялась писать в последний момент.

Она выехала за ворота без доспехов, чувствуя себя голой. За ней последовала жалкая горстка людей кроме того отряда, что Санса отрядила провожать ее. Она не посмела усадить себя на телегу, так и проделала весь путь верхом, несмотря на всю тяжесть ее положения. Ребенок неистово пинался в ее животе, однако она успокаивала малыша как могла, более всего боясь появления драконицы. Вхагар со всей ее заботой способна была успокоить Бриенну как никто другой, но ее визит мог подорвать рождающееся слабое доверие к предводительнице. Однако уже на вторую ночь драконица притопала проверить ее состояние. Благо, большинство ее спутников видело ее ранее. К тому же с ними не было детей. Лишь две женщины — старая повитуха и ее юная дочь — испугались драконицу. В конце концов, на пятый день пути старая женщина сказала Бриенне:

— Она вроде приглядывает за вами.

С тех пор дракона перестали бояться панически, хотя страх не исчез полностью. Пока его не заменил липкий страх бывшего замка Болтонов.

Они едва освоились в замке, непрерывно убирая и чистя, когда ребенок в ее животе стал словно затихать, а Вхагар заволновалась. Бриенна, проведя едва ли месяц под кровом Дредфорта, была вынуждена срочно его покинуть. Знахарка впала в панику, ощупав живот:

— Девочка, тебе нужен мейстер. Я не помогу тебе, — в ужасе пробормотала она.