Это походило на истину, да и Аллен не так хорошо разбирался во всём этом, чтобы выдвигать собственные предположения.

— И что там с подозрениями? — напомнил о себе Лави, тоже с интересом некоторое время рассматривая зеркало.

— Ты ничего там не увидишь, — попытался остановить его Аллен. — Но о причине реакции Роад я могу лишь догадываться. Она ведь, вроде бы, единственная, кто пережила уничтожение предыдущего поколения, ведь так?

— Чувствую, мне сейчас тоже придётся что-то рассказывать, — усмехнулся Неа за стеклом.

Аллен попытался его проигнорировать.

— Так, — ответил на его вопрос Тикки Микк, не сводя с него взгляда, и теперь это Аллену надоело.

— Ты так и будешь пытаться прожечь во мне дыру взглядом? Вынужден тебя разочаровать — это невозможно! — резко обернулся юноша к Ною.

— Ничего личного, я просто пытаюсь кое-что понять, а для этого мне придётся смотреть на тебя, — отозвался Тикки, слегка улыбаясь.

Может быть, смерть и последующее заключение в страшном зазеркалье это не так уж и плохо?

— И в чём дело?

— В том, что я ещё не понял, но поговорить нам ещё придётся и о… нас...

У Аллена возникло ощущение, что Тикки просто издевается над ним. Пытается запугать, давя психологически и отлично зная, что Аллен сейчас предпочитает вообще не знать, кто он такое и что он такое — тоже.

— В смысле?

— В смысле, ты вызываешь у одной моей стороны довольно странные эмоции и желания… — похоже, Тикки надоело, что на его предупреждения и предложения поговорить позже не обращают внимания, и он решил выложить всё прямо сейчас. — И если первоначально эти желания представляли собой что-то очень кровожадно с изощрёнными пытками и убийством, то, как ты должен был заметить, мы с тёмной стороной пришли к некоторому компромиссу. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю?

Аллен только кивнул.

— Вот и отлично. А сейчас я хочу понять, что будет желать и делать моя сущность теперь. А потому и разглядываю тебя. Теперь тебе всё понятно?

— Практически. Но об остальном мы можем поговорить и позже.

— Ты говорил об этом Неа, — Лави попытался перевести беседу в более безопасное, по его мнению, русло.

— Ах да, Неа.

— Так кто он?

— Он? Четырнадцатый Ной.

Реакция была странной. Тикки на эти слова почти никак не отреагировал, а Лави оглянулся по сторонам, будто в поисках этого Ноя.

— Подожди, так ты всё-таки каким-то образом с ним связан?

— Да. Но совсем не так, как мог бы подумать кто-нибудь. Просто он был одной из предыдущих жертв.

— Жертвы, это ты имеешь в виду жертв этих браслетов? — решил уточнить юный книжник.

— Жертва плачет за палача, — напомнил Аллен, теперь произнося эти слова в правильном значении. — Палач, в моём случае, – Тикки Микк, который однажды должен был убить, да только меня спасла моя чистая сила. Меня невероятным образом спасла чистая сила... на самом деле она спасла меня только потому, что так пожелало Сердце. С тех пор я и значился чем-то вроде её подопытного кролика. Вот только втюхать мне и Тикки браслет никак не получалось всё это время. Думаю, со временем она начала вести дела всё небрежнее, отсюда и эти постоянные маленькие заминки и ошибки.

— Откуда ты всё это знаешь? — поинтересовался Тикки, продолжавший его разглядывать. Теперь, правда, он опустил взгляд и разглядывал отчего-то его ноги. Штаны были несколько длинноваты, и Аллен закатал их до колена.

— Оттуда, что я не просто так валялся в коме. Я был там, где теперь вынужден буду оказаться после смерти, и это место мне не нравится, — нарочито грубо отозвался Аллен, снова переведя взгляд на Неа. Четырнадцатый уже не знал, видно, куда и как себя деть, и просто растянулся на крышке фортепиано, свесив ноги и руки.

— Ладно, может мы опять вернёмся к теме Неа... Постой. Ты был непонятно где во время комы, — Лави не даром был учеником книжника, логика у него работала неплохо, да и замечать некоторые факты он был приучен с детства. — А не там ли ты встретил его теперь? Если уж там должен будешь после смерти оказаться ты… — Лави запнулся и резко начал ходить из стороны в сторону, как будто опасаясь хода собственных размышлений. — То раз он тоже был жертвой, он должен был оказаться там же. И получается, что поговорить с ним ты мог именно там и именно во время твоей комы. Так?

— Да, — отозвался Аллен, — почти. Неа… что-то вроде… В общем, к каждой жертве есть приставленный человек, бывшая жертва. Вроде бы, им то от этого лучше, но какой в этом смысл? Кажется, что-то такое мы обсуждали, но сейчас я, скорее всего, просто ничего не вспомню. И не знаю я, зачем это точно делается, и задумано ли это было изначально, но сейчас так и есть. И ко мне получился приставленным именно Неа Уолкер — Четырнадцатый Ной.

— Уолкер? — снова вопрос, заданный хором. Неа за стеклом рассмеялся.

— Да. Он мой… мой дядя, брат Маны. — ответил Аллен почти мило улыбаясь, от того что отчётливо слышал смех Неа. — И именно его я вижу, а здесь ещё и слышу за любой отражающей поверхностью.

— Вот я так и знал, что ты не зря так в окна и зеркала смотришь! Но тогда понятно, почему Роад была так шокирована: предатель, убивший всю их семью, не то жив, не то до сих пор его план выполняется и воплощается какими-то людьми. Похоже, он оставил в её памяти неизгладимый след.

— Может быть, — пожал плечами Тикки. — у нас про него вообще не говорят. Я даже имени его не знал, а память тех, кто мог бы помнить, повреждена именно на то поколение. Но почему он вообще пошёл убивать Графа и истреблять семью?

— Он говорил, что Граф безумен, — обернулся к зеркалу Аллен, — но, может быть, сейчас история обрастёт новыми подробностями?

— Я не собирался его убивать, — приподнимаясь и скатываясь с фортепиано, произнёс Неа.

— Чего?

— Что он сказал? — тут же вмешался Лави.

Аллен от него только отмахнулся.

— Я искал способ избавиться не просто от браслета. Я хотел избавиться от всего этого проклятия, — продолжил Неа, как ни в чём не бывало, — и я заметил одну странную деталь в биографии всех жертв.

— Да что он говорит? — снова не удержался Лави.

— Тише! — шикнул на него Аллен, — позже перескажу. И что было с этими биографиями?

— Все жертвы умирали позже своих палачей. Практически сразу за ними, но позже. Это было что-то вроде необходимой закономерности … И когда я совсем уже отчаялся и понял, что найти выхода не могу, и, скорее всего, моя проблема в том, что я не просто Ной, а Ной, который каким-то образом мешает сердцу. Я решил попробовать последний способ.

— Какой?

— Я решил, что умру первым. Браслет не давал мне это сделать, ничего не получалось, никогда... Но был один единственный, совершенно проверенный способ, который убил бы меня стопроцентно. Наверно, ты уже понял, что это был за способ, да? Я ожидал, что моя преждевременная смерть поможет мне, и так и было.Я несколько в лучшем положении, чем другие. Я никогда бы, даже признавая, что Граф безумен, не отправился бы убивать его и тем более семью. При чём здесь она вообще? Я просто знал, что они переродятся, и успокаивал себя этим фактом. Ною очень сложно поступить подобным образом. Очень сложно…. Я сделал всё это лишь для того, чтобы Граф убил меня, вот и всё.

====== Глава 9. (34) Ещё немного безумия. ======

В большом, просторном зале с овальным впалым потолком сейчас властвовала тревожная атмосфера.

Однако все углы были заняты большими, прозрачными шкафами с затемнёнными дверцами. А во все другие точки зала отлично доносился свет от больших сферических ламп на слегка выгнутых держателях. Иногда Ему казалось, что зал обставляли в одном стиле с потолком. Вся мебель и все предметы, что здесь находились, обязательно имели хотя бы одну довольно сильно выгнутую или вогнутую сторону.

А ещё всё вокруг было небесно-голубых тонов с несколькими яркими и неожиданными солнечными мазками. Мазки на Его вкус были тут вообще не нужны, лучше бы зелёных тонов добавили или тёмного синего. А то как-то этот жёлтый в глаза бросается, и на остальное внимания не обращаешь. Это уже не говоря о напольной мозаике, выполненной в почти белых тонах.