— Не получилось.
А это она произнесла уже самой себе. Потому что на губах всё ещё ощущался привкус давно безвкусной собственной крови, а камень уже перестал быть холодным. Но ведь он не мог прогреться, не так ли?
Она так неистово желала жить дальше, жить не смотря ни на что, улыбаться, дрожать, плакать, но жить. Как глупо. Почему именно она?
Лицо напротив, эти тонкие губы, эти прекрасные глаза, всё выражало лишь скорбь.
— Мне жаль.
Ответ прозвучал твердо. И за этими словами снова скрывалось что-то не произнесённое, но она сама никак не могла расшифровать, что именно. Шуршание длинного платья замерло прямо перед ней, и она просто не могла опустить взгляд.
Пальцы судорожно сжимали камень, глаза смотрели не отрываясь, глубоко в груди отбивало свой срок сердце.
Девушка, стоящая напротив, задумчиво посмотрела по сторонам, почти безразлично рассматривая окружающую её темноту.
Гостья делала это так, словно пришла просто так, заглянуть на пару минут, проведать и уйти обратно. Словно такое возможно.
Почти неслышно отступив назад, девушка снова посмотрела вперёд. Дышать стало почти невозможно, слишком густой воздух был непригоден для дыхания.
Что-то негромко щёлкнуло, и она замерла. Никаких лишних эмоций на лице собеседницы не возникло, а вот она сама неуверенно посмотрела вниз, привставая и чувствуя, как обессилено подгибаются коленки.
— Нет…
Она даже не услышала своего голоса, только холод ворвавшийся в её тело вместе с всеобъемлющим страхом.
— Нет…
Что-то звякнуло, упав на пол, а она продолжала шептать это одно единственное слово. А странная девушка развернулась и пошла к светлому дверному проёму. Похоже таинственную гостью больше здесь ничего не интересовало, возможно, у неё ещё были дела.
Та, что осталась, одна в склепе негромко захрипела и расплакалась, чувствуя, как жизнь покидает её тело. Стремительно, безостановочно, безвозвратно.
А платье странной уходящей гостьи уже шуршало в траве, когда та, что находилась в склепе, пыталась встать и пойти за ней, пойти и выпросить, вымолить… сделать что угодно.
Тень тонкой, хрупкой девочки-подростка на стене шелохнулась, потянула руки вперёд и растворилась в ворвавшихся в склеп лучах солнца.
====== Глава 1. Отправление. ======
Атмосфера медленно, но верно подходила к той критической точке, в которой её обычно именуют взрывоопасной. Однако, словно и не замечая происходящего, Комуи продолжал с наслаждением обмахиваться одним из многочисленных отчётов и в вполголоса жаловаться на жару. Для каких-то новых опытов в лаборатории нужна была повышенная температура, что влияло на всё отделение.
Ривер грозно возвышался прямо за спиной Смотрителя, скрестив руки на груди, то и дело бросая взгляд на большие настенные часы, которые были обнаружены в старом кабинете Комуи во время переезда. Каждый раз, когда Аллен начинал думать о том, как именно вытаскивали всю эту макулатуру во время переезда…. Нет, он, конечно, и сам помогал, таскал огромное количество коробок и всё такое, но всё равно не верил, что кабинет Смотрителя может выглядеть как-то иначе. Собственно, его новый кабинет тоже уже был застелен толстым бумажным ковром, и различия почти не было.
Аллен покосился на Ривера и понял, что ещё немного, и тот снова вспылит и попытается заставить Комуи работать. А это было одним из самых бесполезных занятий в мире, особенно сейчас, когда у Комуи была шикарная отговорка: он ждал сбора всех заинтересованных лиц, для того чтобы отправить молодых экзорцистов на новую миссию.
Самого юношу к Комуи отправил ещё Линк, также проговорившись, что на этом собрании присутствовать не будет, так как ему нужно побеседовать с Рувелье. Рувелье Аллену откровенно не нравился, а вот с Линком он был не прочь попробовать подружиться. Раз уж он так прижился в Ордене, то почему же и нет?
Разумеется, сейчас было не так спокойно и хорошо как раньше. После того, как его начали подозревать в сговоре с неким Четырнадцатым Ноем, о котором даже известно почти ничего не было, спокойные дни закончились. Конечно, у юноши были куда более странные предположения об этом таинственном Ное, но он предпочитал держать их при себе, так же как и историю о том, откуда он знает те ноты.
Рувелье совершенно ему не нравился, а нелюбовь к высшим слоям начальства Ордена была привита ему ещё Учителем, когда тот иногда пробалтывался и говорил о них такие вещи и в таких выражениях, что в пору было бежать, искать листы бумаги и ручку чтобы записывать. В жизни всякое бывает, вдруг пригодилось бы?
О самом Ордене Учитель предпочитал не рассказывать. Ну состоит он там и состоит, свободу передвижений объяснял своим званием Генерала, а в остальном просто ни перед кем, а уж тем более перед Алленом, не отчитывался.
А самому юному Уолкеру в то время было совершенно наплевать на почти мифический Орден; его беспокоили более приземлённые и реальные вещи, например астрономические суммы на новых, оставленных Кроссом, счетах.
Аллен раздосадовано тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя очень неприятные мысли, и попытался отвлечься разглядыванием окружающих его людей. Рядом с ним свободно развалился Лави, демонстративно посапывающий и натянувший свою старую добрую повязку на оба глаза. Рассматривать Лави можно было бесконечно, он постоянно пытался выделиться и налепливал на себя по максимуму ярких вещей, вот и сейчас бандана была зелёная, странная повязка на одной из рук — ярко красная, как впрочем и слегка расслабленный ремень. Серебряные знаки Ордена местами были увешаны дополнительными тоненькими цепочками, а в ушах появилась новая пара колец.
Аллен никак не мог до конца определить, Лави действительно нравится так одеваться, или же он преследует какие-то свои цели?
Хотя, если подумать, то тут все кругом преследуют известные только им самим таинственные цели. И речь здесь шла не только об Управлении, но и вообще обо всех и каждом, кто находился Ордене. У каждого своя цель, и он добивается её достижения, используя все те методы, которые позволяет ему использовать его мораль. Аллен тоже от них не отличается, у него тоже есть своя цель, свой путь, который он избрал уже несколько лет назад, и пока не намерен от него отступать.
Вот только последние события поселили в нём некоторые каверзные сомнения, которые, прорастая из самых глубин медленно, но верно протягивали свои щупальца прямо к поступкам Аллена, намереваясь совершенно их изменить. Но юноша был уверен в своей правоте и в том, что ничто не сможет помешать ему следовать своей, пусть и не самой простой, дорогой.
Пусть даже для того, чтобы следовать этому пути, Аллену придётся терпеть эти подозрения, странные взгляды со всех сторон, перешёптывания и, вызывающее мерзкое ощущение, будто тебя вываляли в грязи перед всем честным народом, отношение начальства. Словно он уже их всех предал, ни в чём не раскаивается, и это всеми было трижды доказано.
Ну вот, он снова скатывается в эту унылую тему. Подумать только, разве ему не надоело каждый раз перед сном, не смотря на усталость и желание сразу же отрубиться до самого утра на оставшееся пару часов, размышлять об одном и том же? Разве он не обдумал всю эту историю вдоль, поперёк и по диагонали? Тогда сколько ему ещё терпеть выкрутасы собственного обиженного сознания?
Аллен снова посмотрел на спящего или притворяющегося Лави, а затем осторожно скосил взгляд на Канду, который неподвижно стоял прямо у двери и не сводил с Комуи такого многообещающего взгляда, что Аллен на месте Смотрителя уже давно что-нибудь бы сделал. Например, запустил бы в Канду очередной подшивкой бумаг и побежал искать спасения. Хотя, на месте Смотрителя можно было бы ещё и вызвать какого-нибудь Комурина, и все тут же забыли бы о том, что такое работа, и как она делается. Ведь Комуи обычно даже если и попадает после очередного нашествия Комурина, то только от Линали, а это не так страшно, как попасть под гневный взгляд мечника.
Собственно Линали они здесь и ждали, и только поэтому и Канда, и Ривер просто молча пытались дождаться запаздывающую девушку, отлично понимая, что просто так, без причины, она теряться не стала бы.
