Тикки прошёл мимо недавно сорванных качелей, свернул на тщательно протоптанную тропинку и, наконец-то дойдя до нужной истёртой двери, вошёл в наполненое тишиной и приятным теплом помещение. Этот коридор вёл мимо покоев слуг и кухни прямо к запасной лестнице, с которой запросто можно было попасть в хозяйские помещения, добраться до родной кровати и упасть в её мягкие объятия. Это было то единственное, о чём сейчас мечтал Тикки — упасть, уснуть и забыть навечно об этом неприятном дне.
Но сегодняшний не его день всё ещё не закончился.
Только он, следуя по затемнённому широкому коридору, стал подбираться к своей комнате, как обнаружил возле двери юную, опрятно одетую девушку, которая, обернувшись, посмотрела прямо на Тикки пустыми ярко-синими глазами и, улыбнувшись, объявила:
— Прошу прощения, Лорд Микк, но вас искал Господин Тысячелетний Граф, он ожидает вас в гостиной. Я могу проводить вас?
Тикки смерил большеглазую девчонку раздражённым взглядом и слегка поморщился, пытаясь представить, сколько народу уже убила эта красивая куколка. Кажется, её звали «Софи», но Тикки мог и ошибаться. Куклы Шерила быстро сменяли друг друга, ни одна не задерживалась в этом доме после наступления шестнадцатилетия. Софи, кажется, было четырнадцать, но она выглядела даже немного младше своих лет. Скорее всего из-за недоедания и недостатка солнечного света, потому что первые годы своего нового образа многие куклы проводили в подвалах и почти без еды.
— Сначала я переоденусь во что-то более соответствующее случаю, — отозвался Тикки, проходя мимо, к себе в комнату, где уже были зажжены пара светильников и приготовлена ванна. Кажется, Софи не зря дожила до своего возраста и была на редкость сообразительной и находчивой марионеткой.
— Я подожду хозяина снаружи, если у него больше не будет никаких желаний, — улыбнувшись произнесла Софи, но Тикки отослал её просто указав на дверь. Вообще-то он был ещё немного голоден, оттого что поесть на приёме так почти и не удалось, но он предпочёл сначала разобраться со всеми неприятными делами, связанными с Тысячелетним Графом.
По-быстрому приняв ванну и при этом умудрившись дважды поскользнуться, Ной вместо того, чтобы успокоиться, около получаса меланхолично разглядывал странный неснимаемый браслет, крепко закрепившейся на его правом запястье. Внимательно осматривая необычную, псевдосеребряную безделушку со всех сторон, Тикки не увидел ничего, что могло бы объяснить его совершенную непробиваемость. Простая полоска серебра, украшенная простеньким перехлёстывающимся узором и плоским, тёмным камнем. Тикки не мог даже точно определить, женский это браслет или же нет, но предпочитал его никому не показывать. Если он прав, то это именно тот самый браслет, который он вырвал у Малыша из рук, подозревая, что он является чистой силой. Но в тот раз он смог просто сжать кулак, и оба браслета распались пылью. Он даже не понял, была ли это вообще злосчастная чистая сила или нет! Тогда каким образом один из той пары браслетов оказался у него на руке, спрашивается?
Тикки ведь уже сталкивался с чистой силой, которая, вроде бы, и рассыпалась, а потом бодро восстанавливалась, только вот почему на руке у Ноя, который должен был её уничтожить? И эта чистая сила тоже была у Уолкера. Занятное повторение пройденного. Возможно, стоило обратиться к Графу, пусть разберётся, что за непонятная хрень творится с этим браслетом, который невозможно снять, как ни старайся, и на который не действует даже сила ноевского дара.
Если это действительно чистая сила, то что ему от неё теперь ждать? Экзорцисты с ней синхронизируются, а он вообще-то Ной. Может быть, это какая-то сила другого экзорциста? Пара браслетов, один у экзорциста, а второй, что-то типа ловушки, которая будет постепенно уничтожать врага, за которого ухватится так, что никуда от неё не деться.
Звучало немного дико, но вполне возможно. Экзорцисты бывают разные, и атакуют они тоже по-разному. Наконец-то Тикки решил, что если начнёт происходить что-то странное, то ему придётся обязательно связаться с Графом и попросить разобраться в ситуации. Удовольствие Ноя только надеялся, что не будет поздно, потому что с некоторых пор он верил, что чистая сила действительно может принести Ною немало неприятностей.
Впрочем, пока полной уверенности в том, что это вообще чистая сила, не было, Тикки мог расслабиться и ещё немного поотмокать в ванне. Вот только к тому времени, когда такая удачная мысль пришла к нему в голову, вода уже успела остыть и пришлось выбираться обратно в комнату, слегка прихрамывая на вывихнутую ногу. Кажется, он слегка неудачно встал, вновь поскользнулся, умудрился расшибить лоб и вот вывихнуть правую ногу.
Пытаясь оставаться реалистом и не скатываться в суеверия, Тикки пытался сопоставить все сегодняшние удачные и неудачные моменты, с трудом одевая рубашку на собственное, ещё не до конца просохшее тело. Неприятных моментов было больше, но ведь были и приятные. Значит, ничего особенного сегодня не происходило, значит, он зря себя накручивает.
И всё равно идти к Графу совершенно не хотелось. Кинув прощальный тоскливый взгляд на уютную, огромную одинокую кроватку, Тикки наконец-то позволил себе выйти из комнаты, тут же натыкаясь на Софи. Шерил не разрешал приводить в дом любовниц и любовников, поэтому Тикки подозревал, что таким огромным ложе он пытается напомнить Удовольствию, что пора жениться. Видимо Алчность совсем обнаглел и забыл, что Тикки предпочитает проводить время в борделе, а не заводить требующих внимания и материальных затрат любовников. О любовницах речи вообще не шло, Тикки разочаровался в женской половине населения и считал, что даже если среди них встречаются неплохие женщины, то он всё равно не смог бы сойтись ни с одной из них. Ну не привлекали они его и точка!
Поднимать данную тему Тикки не любил, потому что его ориентацию почему-то очень любили обсуждать в Семье с лёгкой подачи причитающего о выгодном браке Шерила, веселящихся близнецов и просто всегда беспокоящегося о нём Графа. Тикки полагал, что в Семье Ноев и так хватает различных сплетен и тем для бессмысленной болтовни.
— Добрый вечер, Граф, что-то случилось?
Софи, проводив Тикки до нужного зала, тут же удалилась. Сам Граф обнаружился сидящим в задумчивой позе перед блестящим в неярком свете нескольких расставленных по углам свечей фортепиано. О чём он думал, Тикки не знал, но ему казалось, что Тысячелетний точно его слышал, но предпочёл проигнорировать. Это несколько бесило.
— О! Тикки, зря ты так рано ушёл, там одного старика дернуло, он стал хрипеть, задыхаться и сдох прямо посреди зала, обливаясь собственными слюнями! — с поистине детской непосредственностью описала увиденную сцену ворвавшаяся в зал Роад, — Граф, что-то случилось?
— Почти ничего, — наконец-то отрываясь от своего созерцания, отозвался Тысячелетний Граф и шмыгнул носом, опровергая сказанное, — не важно. Я хотел бы, чтобы ты, Тикки, проверил один странный слух.
— Слух? — переспросил Тикки.
— Да, надо испытать новые поля, но надо не прогадать, так что нам нужна чистая сила — приманка. Ты должен будешь убедиться, что это она и найти источник.
— А о чём вообще идёт речь? — поинтересовался Тикки, понимая, что вряд ли его сегодня отпустят спать.
— Кажется, речь идёт о подозрительном неуловимом воре. Искатели Ордена уже заинтересовались этим случаем, но, кажется, сейчас в штабе нет свободных экзорцистов, так что время есть. Ты же должен интересоваться прессой, во всех газетах об этом было.
— Ну конечно, но его же, вроде бы, поймали… — присаживаясь напротив, протянул Тикки.
— Конечно, уже дважды, и наверняка поймают ещё не единожды.. Посмотришь сам, а сейчас у меня есть ещё одно дело…
Тикки тяжело вздохнул. Похоже сегодня ему покоя точно не дождаться. Определённо, это просто не его день.
====== Глава 10. Прибытие. ======
Тишину нарушал лишь мерный перестук колёс, который обычно действовал на большинство пассажиров поезда успокаивающе. За окном медленно проплывали лесные пейзажи, лениво сменяющие друг друга, но не блещущие разнообразием. Небо было серым и унылым, готовым в любое мгновенье разрыдаться и обрушить на непутёвых людишек новую порцию своего недовольства и обиды. Серая неуютная масса, временно замещающая небесный покров только-только начала окрашиваться неяркими красноватыми лучами. В купе не было слышно ничего, кроме стука колёс, собственного дыхания да редкого шебуршения с соседней полки.
