— Но… что совсем не упоминалось? — Комуи быстро обернулся к Риверу.
— Но шеф, вы ведь сказали, что у нас и без того много дел, а выяснять кто именно преодолел критический предел — равно отвлечению на разные глупости. У нас был завод акума и Ковчег на изучении, и вы задействовали всех работников в этих исследованиях. Да и сам Аллен отдыхал и поправлялся после битвы, а потом было нападение Четвёртого Уровня и попытка похитить яйцо, мы потеряли многих людей, готовились к переезду, а затем была проблема с вашим комувитамином… У нас просто не было времени вспомнить об Уолкере.. Ну, вы так сказали, когда вам попытались напомнить…
— Кхх, да, я так сказал?
— Да, отмахнулись от меня новой папкой с документами, которые ждали ваши подписи почти полгода, а, между прочим, там были многие счета….
— Господин Комуи, то есть вопреки существующему протоколу, после появления превысившего критический предел, сразу же выяснить его личность, заполнить необходимые бланки и послать документы в Ватикан, вы решили, что можете пренебречь этими правилами…
— Но мы догадывались, что это был Аллен и вообще…
— И вы, кажется, забыли о том, какие осложнения с контролем чистой силы происходили у почти всех, перешедших предел?
— Ну, я был уверен в Аллене….
— Это недопустимая халатность!
— Мы, вообще-то, говорим об Уолкере и его чистой силе. — попытался напомнить Бак.
— Действительно, — тут же согласно кивнул Рувелье, — Инспектор Линк, отправляйтесь вместе с Уолкером на место и подготовьте основной список вопросов…
— А я могу хотя бы сначала поесть? — подал голос Уолкер.
Все тут же обернулись к виновато улыбающемуся Аллену. И Рувелье улыбнулся так, что Уолкер едва не вывалился из объятий Хевласки, а все, кто находился рядом, отпрянули в стороны.
— Ну конечно можно! Проследите за тем, чтобы к моменту допроса Уолкер был сыт.
Отчего-то Аллену захотелось остаться в щупальцах Хевласки навечно.. Как будто разрешение поесть было ответом на последнюю просьбу обречённого перед казнью…
Аллен сглотнул. Какие пугающие ассоциации.
====== Глава 7. То что было и то что есть. ======
Аллен Уолкер, юный, преданный своему делу экзорцист оказался под стражей, и обвиняли его в предательстве и связи с Ноями. Более суток назад юношу увели на какой-то допрос, который должен был расставить все точки и все запятые: Линали могла только обессилено скребсти ногтями пол и раздражённо прожигать взглядом ни в чём не повинную стену. Аллен, когда его вывели из зала с Хевлаской, выглядел довольно неплохо, улыбнулся встревоженной девушке, словно говоря, что всё в порядке и волноваться о нём не стоит.
Какой там не стоит!
Линали отлично знала, на что способно это подосланное Ватиканом начальство. Она на своей шкуре испытала немалое, и оно, к сожалению, стало чем-то большим, чем просто детский кошмар. О нет! Теперь она ненавидела их. Она могла простить не слишком любезное отношение с ней самой, в конце концов, когда приехал братик, жизнь наладилась и ей было почти не на что жаловаться. От неё отстали, как только она согласилась стать экзорцистом, но кошмары, в которых её забирают от брата, запирают в этих дурацких комнатах, привязывают по рукам и ногам, не давая даже свободы в движении, заставляют синхронизироваться с чистой силой…. В общем кошмары о прошлом преследовали её всю жизнь. Она до сих пор, и особенно часто в последнее время, просыпается от того, что беззвучно кричит, зовёт братика к себе, плачет и не может ничего сделать. В этих снах она вновь была просто беспомощным ребёнком, который ужасно боялся остаться без последнего родственника. Она чувствовала себя оторванной, закинутой в какое-то страшное место, ставшее ей темницей. Там, во сне, ей было очень страшно.
К сожалению, ещё страшнее было признавать, что она все больше боится того факта, что ей вообще до сих пор сняться подобные сны. Это было неправильно. Так не должно было быть, ведь она давно выросла и, вроде бы, забыла о своих детских страхах..
Но потом она задавала себе вопрос, которого сложно было избежать: а разве что-то изменилось со времён её детства? Что изменилось с тех пор? Тюрьму заменили иллюзией свободы? Заперли рядом и её брата, только чтобы успокоить вздорную девочку, с которой оказалось так сложно договориться.
Это просто чудо, что её брат был учёным, вернее, в то давнее время он просто интересовался наукой, но в такой короткий срок, получив в свои руки доступ к различным записям и возможности применять все теоретические знания на практике, он был признан едва ли ни гением. Не зря же дослужился до такой почётной, но главное, имеющей вес должности.
Вот только начинало казаться, что на самом деле никакая должность не сможет спасти от людей Ватикана, если вдруг те решат, что им кто-то мешает. Единственное, что им оставалось – продолжать бороться с Ноями, продолжать эту жестокую войну, помня, что они вполне могут оказаться таким же расходным материалом, которым Канда считал Искателей.
Никто из них не застрахован от того, чтобы глупо погибнуть, ошибиться или оступиться в самый неподходящий момент. Они все ходили по краю пропасти, впрочем, среднестатистические жители тоже могли каждый день отравиться, сорваться, неудачно упасть или убиться ещё каким-то способом. К этому вопросу Линали подходила философски и не особо напрягалась.
Но был один момент, который сейчас её очень бесил. И это было даже не вмешательство этого страшного Малькольма Рувелье в дела Ордена, даже не тот факт, что теперь его люди всюду что-то искали, подслушивали, нехорошо переглядывались и одаривали некоторых людей странными взглядами. Словно они знают что-то такое, от чего тебе уж точно грозит как минимум смертная казнь. Линали это, конечно, немного раздражало, да, но она уже научилась справляться с подобными проблемами и не обращать внимания. Как говорится: на дураков нервов не напасёшься, проще пропустить происходящее мимо, пусть грызутся между собой и собачатся. А она будет выполнять работу и радоваться каждому новому дню, в котором рядом с ней были её друзья и, как всегда, засыпающий на ходу или отлынивающий от работы братик.
Она могла простить подобное отношение только к себе. Она могла пропускать всё мимо, но когда что-то подобное касалось её друзей, ей хотелось подойти к тем, кто считает, что вправе судить других, и хорошенько надавать сапогами по голове…
Иногда даже хотелось до смерти, чтобы проломило череп, и эта мразь наконец-то..
Но Линали предпочитала не заканчивать подобных мыслей, нервно оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог услышать, что она думает, и принимала невозмутимый вид.
Однако, злость внутри никуда не исчезала, она оставалась вместе с девушкой, бережно хранимая и лелеемая её самой тёмной, озлобившейся на мир стороной… Даже не стороной, а маленьким уголочком, потому что Линали всё же была довольно светлым человеком.
Просто иногда её посещали нехорошие мысли. Очень нехорошие мысли, которых она старательно избегала как могла, и пока это получалось.
Может быть, лучше было бы, если бы она хоть раз действительно сорвалась? Вот только кому лучше?
Она не была излишне кровожадной, она была вполне доброй, уравновешенной девушкой, которую просто доводили эти непонятные игры Ватикана. Иногда даже у святых кончается терпение, а Линали никогда не была святой.
Чего уж говорить о том, что она была несколько расстроена происходящими переменами в Ордене. Тем, что её друга обвиняют в непонятно чём и не собираются слушать доводы разума. К тому же слухи об Аллене, полученные из первых уст, пусть даже Линали бессовестно подслушала разговор братика, сообщили ей, что юношу собираются подвергнуть испытанию на ересь… А испытание это было почти древним и очень простым — испытание через смерть. Проще говоря, испытуемого просто убивали, вот и всё! Кажется, там были какие-то ещё маленькие заморочки, возможно Аллен всё же отделается куда меньшими проблемами, в конце концов, он уже синхронизировался с двумя чистыми силами, при этом синхронизация в обоих случаях была полностью не насильной. Аллен синхронизировался сам с обеими. Более того, он был Исполнителем, считай единственным, кто мог управлять Ковчегом. Это уже не вспоминая о том, что со своим уровнем синхронизации он претендовал на место генерала. До совершеннолетия, правда, он не смог получить все привилегии и обязанности, но это звание и некоторую неприкосновенность — вполне мог. Да и должен был после подтверждения Хевласки.
