Здесь же, в небольшом английском поселении следовало забыть на время о проблемах и сосредоточиться на возможной встрече, которая могла принести как пользу, так и вред. Например, было бы неплохо выяснить, не происходило ли чего-нибудь интересного в этом посёлке вчера. Вернее, уже получалось, что позавчера, всё-таки время, которое экзорцисты с Ноем потратили, чтобы добраться до сюда, было немаленьким. Но возможно Книжнику назначали встречу не для того, чтобы он с кем-то поговорил, а для того, чтобы он что-то увидел.
Планов было много, но самым многообещающим, как это часто бывает, оказался план сходить перекусить. И только все вновь повернулись в одну сторону, как их опять отвлекли. — Прошу прощения… Аллену этот голос сразу же показался знакомым, какого же было его удивление когда он, обернувшись с остальными, обнаружил стоящего перед ними старого знакомого, их информатора из города с чистой силой, оживляющей покойников. — Самми? — сразу же вспомнил имя их знакомого Лави, — ух ты! Ты жив! Аллен закашлялся, как бы выражая всё своё отношения к некоторой бестактности подобного выкрика, но юного безобразника этим было не пронять. Он подскочил к старому знакомому и тут же затараторил: — Это очень хорошо, что мы вас встретили.
— Что вы, можно на «ты», — попытался вставить Самми, по выражению лица которого можно было понять, что он и сам не знает, рад он встречи с экзорцистами или нет.
— Так вот, раз мы встретились, может, поможете нам немного сориентироваться. А то мы и сами не ожидали, что здесь появимся. Поможете ведь, да? Отлично, а где здесь можно перекусить? — Буквально за углом есть небольшая закусочная, но в связи с погодой у них почти вся еда порченая, так лучше пройтись немного дальше до ресторана, — почти сразу сориентировался Самми.
— Здорово! Вы нам очень помогаете, Самми! Так чего мы ждём?
Путь до ресторана, который располагался в тени небольшой уютной рощи, прошёл практически в молчании. Тараторил только Лави, болтая безумолку обо всём неважном: о погоде слишком жаркой, об этой удивительной встрече, о местных. И ни одного вопроса с его губ не сорвалось. Бурлящий энтузиазмом Лави не нуждался в собеседнике, сказывалось нервное напряжение. Аллен тоже чувствовал себя неплохо. Когда к их компании присоединился ещё один человек, стало спокойнее.
В ресторане стало ещё лучше, особенно после того, как Аллен утолил первый откуда-то появившийся голод и обнаружил, что его совсем не напрягает сидящий рядом Тикки. Они заняли столик в самом углу, около открытого окна, откуда при каждом открытии и закрытии одной из дверей доносился прохладный ветерок. В помещении не было душно, предусмотрительно расставленные перед севшими обедать бокалы с холодной водой значительно облегчали жизнь.
Аллен был доволен. К тому же с легкой подачи Лави начал завязываться разговор, тот явно решил навсегда вжиться в роль души компании, вот только болтал буквально обо всём сразу же, резво перескакивая с одной темы на другую.
— Неожиданная всё-таки встреча, — Лави довольно улыбнулся.
— Я бы так не сказал, — пожал плечами Самми и тут же, не объясняя своих слов, уточнил, — так а вы здесь отчего оказались? Опять по вашей работе?
— Нет, на сей раз причина немного другая, — отозвался Лави, переводя взгляд на Аллена, который до сих пор не был сыт и в данный момент изучал меню в поисках нового блюда. Обслуживающая их девушка уже с опаской косилась в их сторону, понимая, что примерно четверть пунктов меню они подать теперь не смогут.
— И в чём же дело? — решил уточнить Самми.
— Да, просто у нас времена непростые, — уныло усмехнулся Лави, — прямо беда на беде. Непонятно ни хрена.
— Сейчас у многих проблемы, — согласно закивал Самми. — Так, ладно, давайте… этот десерт, — наконец-то определился с заказом Аллен, подзывая к себе девушку.
— Десерт? — удивлёно уточнил Лави.
— Он полностью из мороженого и фруктов, — объяснил подросток, расслабленно опуская подбородок на стол и прикрывая глаза, — спать хочу. — Вот это номер, — вздохнул Лави и снова обернулся к Самми, — остановиться здесь где-нибудь можно?
— Есть пара мест.
— Вот и отлично, — вновь кивнул самому себе Лави, — знаете, Самми, не смотря на то, сколько у нас проблем… и обо всех надо не забывать…
— О Графе уже забыли, — хмыкнул Аллен прямо в стол. — Ну, Граф и без того сейчас занят.
Аллен не сразу понял, отчего это Лави настолько сильно сжал руку, что заставил хрустнуть стеклянный бокал с не до конца выпитым соком. А потом до него стало медленно доходить, что и Тикки тоже как-то странно себя ведёт. Странно смотрит на Самми. И вообще голос говорившего о Графе был... Это был не Лави и не Тикки.
Это был Самми? Аллен резко поднял голову, понимая, что всё правильно: его спутники тоже смотрели на их общего знакомого. А Самми в это время, не обращая ни на кого внимания, попивал зелёный чай и рассматривал чаинки в своей чашке. — Вы о чём сейчас? — решил уточнить Лави, — чем Граф занят?
— Ну, если мои сведения не ошибочны, то сейчас он должен, — Самми задумался, подняв взгляд к потолку, — сейчас он должен либо быть погружён в работу над усовершенствованием щитов Чёрного Ковчега, потому что там были обнаружены некоторые нарушения, либо он должен маять бедняжку Алчность, потому что тот вряд ли за такой короткий срок смог выбить хоть сколько-то информации о том, что случилось с центральным штабом. Есть ещё пара дел, которыми он мог бы заняться, но здесь у меня жестокая нехватка информации.
Аллену показалось, что его окотили ведром ледяной воды. Слишком ледяной для подобной погоды, потому что у него даже дыхание перехватило.
— И кто же это напал на центральное отделение? — вместо нормально вопроса вырвалось у него. — С большей долей вероятности это был Алма Карма, — невозмутимо ответил Самми.
— Он умер! — почти вскочил Лави, но тут же спохватился, понимая, что своими воплями привлекает излишнее внимание.
Самми на это внимания не обратил.
— Это, как оказалось, не проблема. Сейчас он жив. Если, конечно, выжил во время своего нападения. Но убить его в данный момент довольно сложно.
Лави беспомощно оглянулся на Аллена, как бы говоря, что ничего не понимает. Аллен был не в лучшем положении и мог только пожать плечами в ответ, снова уставиться на Самми и напрямую спросить: — Кто вы такой?
— Самми, — усмехнулся тот, — и не надо на меня так смотреть, я не пытаюсь вас обдурить или что-то другое. Просто это моё имя, и оно мне нравится.
— Это не твоё имя, — подал голос Тикки. По его лицу было невозможно понять, что он думает о всей этой ситуации. Хотя Аллен был уверен, что всего пару минут назад Ной был изумлён. Жаль, что подросток не обратил на это внимания в то время, когда Самми только представился. — Если ты имеешь в виду, что не его мне дали при рождении, то да. Ты прав. — Не может быть, — Тикки нахмурился и выглядел явно недовольным, — ты не можешь быть им. — Отчего же? — Может быть, нам объяснят, что здесь происходит? — сердито прошипел Аллен, — а то нам, простым смертным, это неведомо. — Это Ной, — лаконично ответил Тикки. — Тринадцатый Ной, если быть более точным. — А что это меняет? — Нои на своей стороне Аллена уже не удивляли. — О, на самом деле да, тот факт, что я – именно я, кое-что меняет, — кивнул Самми, — видишь ли, Аллен, по сведениям Тикки, я не могу сейчас здесь находиться, тем более в таком виде. И теперь он гадает, что вероятней: вести о моём состоянии были ложными, или я смог обойти наказание? — Оба варианта безумны, — нервно воткнул нож в стол Тикки. — О каком наказании идёт речь? — тут же влез Лави снова, пытаясь взять лидирующую роль в этом разговоре.
— Бывает, что иногда Нои пробуждаются с некоторым дефектом, — с основ начал Самми, повернувшись к Лави. — Дефект этот выражается в одной единственной странности: эти Нои именно на эту жизнь, обычно после следующего пробуждения они вновь становятся нормальными, перестают быть привязанными, преданными Семье Ноя и, что самое главное, Графу. Они могут свободно не подчиняться его приказам, им может быть плевать на Семью, и у них своя особая, непонятная остальным система ценностей. Граф нашёл удивительное средство в ответ на этот дефект: наказание. Наказание обезличиванием. Благодаря нему, сила дара Ноя на эту жизнь оказывается практически запечатанной, сам Ной теряет свои имена, человеческое и имя Ноя, и отныне никто и никогда не сумеет увидеть его лица.
