— Заглохло!

— Да! Хотя оставалось только оборудование приобрести.

— Неужели все развалилось?

— Ко-онечно, конечно!

— Какой это был год?

— 1994-й.

— И что вы предприняли?

— Уехал в Луцк и там продолжил бизнес: организовал поставку запчастей в Западную Украину. Неплохо, вроде бы, работа пошла: представительство даже свое открыл. Но удовлетворения от сделанного не получал! В течение восьми месяцев находился в раздумьях: как дальше быть? Каждое утро выходил на берег реки Стырь и, обращаясь к небу, земле и воде, спрашивал: куда двигаться, подскажите. Неужели я родился только лишь для того, чтобы всю свою жизнь гоняться за деньгами, не имея за душой ничего — ни семьи [жена, кстати, не поехала со мной], ни здоровья? И в один из дней Господь явил в небесах свой лик, произнеся три слова: «Я — твой Отец!» Услышав это, я, как стоял, так и рухнул.

— Расскажите подробнее, как образ Господа появился, высоко в небе?

— Не то, чтобы высоко… Но земля мне тогда почему-то показалась такой махонькой… Почудилось: сейчас Он вздохнет, и мир окружающий исчезнет. В прах! Его лик занял все, что я мог видеть перед собой.

— А ваши ощущения?

— Чувствовал, что вот-вот взорвется каждая моя клеточка. И я, наконец, понял, что обращался все эти восемь месяцев не к Творцу, а к Его творению — земле, небесам и воде. И стал искать Творца.

«После покаяния у меня даже в туфлях пот хлюпал»

— Долго поиски продолжались?

— Еще восемь месяцев! Не было на Волыни ни одной церкви, которую бы я пропустил. И — безрезультатно.

— А состояние ваше душевное?

— Никакое! Бизнес процветает, деньги растут, а мне не по себе. Семья же вообще забыла о моем существовании. А потом на улице я случайно встретил давнего знакомого. Предложил ему пивка выпить, а он: «Извини, я не пью — стал христианином». «Олег, — говорю, — я тоже христианин, меня мать дважды крестила!» И слышу в ответ: «Ты не понял: я стал христовым — нашел Господа». «А как ты это сделал?» — спрашиваю. На что Олег предложил: «Если хочешь — пошли ко мне, расскажу» И мы отправились к нему. Это была суббота, 24 апреля 1998 года. Разговор наш продолжался до двенадцати ночи. И закончился предложением Олега: «Желаешь — приезжай к нам!» И приятель назвал мне адрес дома молитвы, который сам посещает. Я удивился: как же, мол, пропустил его? Почему прошел мимо огромного, как впоследствии оказалось, здания? Еще Олег предупредил: «Когда будешь заходить — у тебя возникнут проблемы, постарайся преодолеть их. А я буду тебя у входа ждать». Думаю: что за глупость? Вот проблему нашел — зайти вовнутрь! Ну, а когда пришел, почувствовал: проблема таки существует — трижды подходил к дверям и не мог переступить через порог.

— Вас что-то удерживало?

— Не пускало и все! Но, приложив усилие, я все же вошел.

— Чей это был дом молитвы?

— Даже не знаю, какой церкви, какого религиозного направления. Для меня это неважно было. Не имело значения.

— И что внутри с вами произошло?

— Дошло до сознания: для того, чтобы очиститься, нужно покаяться. И я сделал это! И вышел из здания абсолютно мокрым — даже в туфлях пот хлюпал!

— При покаянии какие-то слова произносили?

— Обычные: Господи, прости, что не признавал тебя Отцом своим. Хочу, чтобы Ты меня спас, потому что я ничего не могу изменить в жизни… Приблизительно такой смысл.

— Облегчение наступило?

— И ощущение свободы появилось. Казалось, я летаю, не чувствуя тела! И сразу мне все люди стали родными. И тут же предложения посыпались: с жильем тебе поможем, с бизнесом — только не возвращайся в тот мир, из которого ушел.

— Ну а вы?

— Через два дня я уже был в Мелитополе, оставив на Волыни все дела. С 80-ю гривнами в кармане уехал.

«По пониманию европейцев, мы — пещерные люди»

— А когда приехали сюда, за что взялись?

— Задал вопрос: Господи, что мне делать? И получил ответ: «Будешь делать то же самое, но не так». Понимаете, я уже приобрел общение с Богом и все проблемы решал только с Ним. Поэтому поинтересовался: с чего же начать? «Начни с клубники!» И на оставшиеся с дороги 15 гривен я купил десять кустиков клубники. Три из них погибли, а с семи получил первый урожай. Вот так и пошло мое новое дело, в котором, полагаю, я к сегодняшнему дню чего-то достиг.

— Чего конкретно?

— У нас в саду сосредоточено около сорока сортов карликовой яблони. Собраны они со всей Европы: зеленые, красные, желтые — начиная от летних сортов и заканчивая самыми-самыми поздними. Плюс к этому — мы собрали земляничный конвейер, испытав лучшие сорта, включая австралийскую клубнику. Отобрали те сорта, которые подходят для нашего региона. Еще есть ежевика, малина и ихние различные гибриды. А, перейдя к косточковым, собрали и по ним уникальную коллекцию. По черешне, в частности.

— Она тоже карликовая?

— Мы занимаемся только карликовыми сортами. И вот почему. Если в высокорослом яблочном саду с одного гектара получают от девяти до пятнадцати тонн яблок… теоретически — до шестидесяти, то в саду карликовом урожай начинается с шестидесяти тонн. Голландцы снимают до четырехсот.

— Я слыхал, к вам немцы заглядывали…

— Приезжали, хотя мы их не приглашали. Побывали у нас представители трех ведущих германских садоводческих компаний.

— Как отреагировали на ваши успехи?

— Поразились, что мы, по ихнему пониманию, — пещерные люди, садоводством занимаемся. А ведь садоводство — это самая эффективная экономическая и политическая власть.

— Почему, объясните!

— Когда я в свое время занимался яблоками и приезжал в столицу, передо мной открывались двери в любых властных структурах. У всех ведь, даже самых высокопоставленных чиновников, дети есть…

— Теперь понял!

— Дошло до вас, что яблоко в нашей жизни может решить любой вопрос? А если ягодой кто-то занимается…

— Перед ним откроются даже замурованные двери!

— Вот-вот! Кстати, как-то к нам приезжал американский бизнесмен — ягодный магнат. Попробовал нашу малину и заявил: «Такую ягоду мы в ресторанах Бостона будем продавать поштучно».

— Иными словами, американец изъявил желание сотрудничать с вами?

— Лишь в том случае, если мы будем поставлять ягоду партиями от десяти до пятнадцати тонн. А у нас пока нет массового производства. У нас нечто вроде испытательной лаборатории — мы подбираем сорта для степного приазовского региона. Отрабатываем технологию. Заокеанскому гостю я предлагал: вкладывайте средства — для меня нет проблемы развернуть плантацию до десяти гектаров. «У вас система не работает! — посетовал он. — Мы сюда деньги заведем, а отсюда ничего не сможем вывезти. Потому что законодательство ваше не функционирует должным образом».

«На границе мы стали на колени и начали молиться»

— А немцев вы чем удивили, поделитесь!

— Немцы узнали, что мы завезли из России очень качественный посадочный материал — черешню. И приехали посмотреть, как конкуренты развиваются. Всерьез нас за конкурентов считать стали! Вам известно, сколько в Германии стоит килограмм черешни? Десять евро! А наш ведь мелитопольский регион наиболее эффективно решает вопросы вкусовых, товарных качеств черешни. Это Приазовье — километров пять от него, Акимовка, Веселое, Михайловка. Все, дальше в черешне нет особой ценности.

— Как из России вас через границу с саженцами пропустили?

— Категорически не пускали в Украину! Я объяснял на границе: что вы творите, мы везем карликовую черешню, которая способна повлиять на экономику страны — бесполезно! И тогда мы стали на колени и начали молиться.

— Подействовало?

— Нам открыли дорогу и даже сопровождение выделили, чтобы милицейские посты не трогали. И вот мы посадили привезенную черешню. Узнав об этом, немцы тут же примчались выяснить, что да как. У них же какая цель? Наводнить Украину своими сортами, не пригодными для нас! Поляки тоже заглядывали — два миллионера, сколотившие состояния на ягодном бизнесе. Жили тут, присматривались. За рубежом очень переживают, что мы наконец-то всерьез займемся садами.