Катсу покраснел и вцепился зубами в булку. Несмотря на недомогание, внизу живота приятно потянуло, и к лицу прилил жар. Сразу же вспомнились прерывистые вздохи, накатывающее волной удовольствие вперемешку с болью, сменяющееся расслабляющей негой, и цепкие пальцы на своих бедрах — даже синяки остались.

Что бы отец сказал, если бы узнал о том, что произошло накануне?

От этой мысли ему сразу поплохело. Он сунул недоеденный бутерброд в холодильник и, завернувшись в плед, уселся на диван в гостиной. Работал телевизор, но Катсу не смотрел на экран, погрузившись в невеселые думы.

Конечно, он когда-нибудь вернется домой. Отец ведь все равно остается его отцом, так что они обязательно помирятся в обозримом будущем, но вот что делать с его нескрываемой антипатией к Мукуро — непонятно. Расставаться Катсу с ним не желал, и даже думать об этом не смел, но отец ведь все равно узнает, рано или поздно — он умный и всегда распознает ложь, и может разразиться действительно серьезный скандал, куда хуже последнего.

Он бездумно набрал номер отца. Почему-то, несмотря ни на что, ему очень хотелось хотя бы услышать его голос. Но на пятом гудке вызов был сброшен. Обидеться Катсу не успел, на мобильный пришло сообщение.

Увидев значок СМС от Мукуро, он едва радостно не завопил, но сдержался и поспешно кликнул по оповещению.

На самом деле, Катсу был даже рад, что его не будет пару дней. За это время он сможет немного взять себя в руки, подготовит встречу с ним после… вчерашнего и, следовательно, не будет потом краснеть и мямлить перед ним, как последний идиот.

«Скучаю». Такое просто слово, а внутри словно тепло растеклось — настолько приятно было читать эти строчки.

Он приложил к щеке ладонь, пытаясь понять, насколько сейчас смущен, и, немного покорпев над ответом, отчаялся и, махнув рукой, отправил односложное «Я тоже». Правда, он тут же пожалел об этом (нужно было подобрать слова поласковее), но отправлять новое было как-то глупо.

Повздыхав от досады, он решил сделать Мукуро приятное и навестить в квартире порядок, потому что после переезда здесь было несколько… нахламлено. На какое-то время это место и ему станет домом.

***

Савада едва успел спрятать початую рюмку с виски, когда к нему в кабинет ворвалась Юи и бесцеремонно уселась на его стол.

— Сколько раз повторять тебе, что в мой кабинет заходить нельзя? — устало спросил он, откинувшись на спинку своего кресла. Юи с подозрением прищурилась и резко склонилась к нему, едва не касаясь своим лицом его. — Эй, ты что творишь?

— Ты пьяница, папа, — беззлобно хмыкнула она, и Тсуна улыбнулся, неловко отворачиваясь. — Я бы не хотела, чтобы ты превратился в Занзаса.

— Не называй его так фамильярно, проявляй уважение к моим товарищам.

— Товарищам? Он же хотел тебя прикончить в последний раз, когда вы виделись.

— Это просто дурная привычка, что-то вроде традиции, — принялся оправдываться Савада.

— Ну, я пришла не за тем, чтобы разбираться с твоими друзьяшками. Хотя… нет, все же о них. — Юи посерьезнела и соскочила со стола, прыгая на колени к отцу. — Пап, я насчет Кеи-сана. Ты уверен, что стоило отправлять его с тем человеком?

— С Мукуро? — удивленно вскинул брови Тсуна и замялся. Он и сам не был до конца в этом уверен. — Я не знаю. Я просто пытаюсь сделать все, как лучше. И… я хочу, чтобы слово «семья» ассоциировалось не только с понятием мафии. Хотя это, наверное, жестоко по отношению к Хибари-сану.

— Расскажи мне об этом… Мукуро. Он постоянно таскается за Катсу, и Кея-сан становится таким мрачным, когда видит его или просто слышит о нем… И у меня такое… нехорошее предчувствие. Я не знаю, просто мне кажется, что он нехороший человек.

Тсуна долго молчал. Трудно рассуждать и говорить о Мукуро, когда сам толком о нем не сформировал мнение. Воистину туман — очень расплывчатое впечатление оставляет и до конца уловить просто невозможно.

— У него было тяжелое детство, так что… его поведение можно немного оправдать. — Юи недоверчиво на него взглянула, и Тсуна снова отвернулся. — Это взрослые дела, дорогая, поэтому…

— Почему Кея-сан ненавидит твоего Мукуро, папа? — твердо повторила она свой вопрос. — Или мне лучше спросить у кого-то из них?

— Это не моя тайна, я не могу сказать. Пожалуйста, Юи, просто учись в школе и забудь про мою работу и моих коллег.

— И это говорит мне отец, который глава мафиозного клана! Скажи мне, пожалуйста.

Тсуна осторожно поставил ее на ноги и поднялся сам, тяжело вздыхая. Может быть, он и впрямь ее разбаловал, но отказывать ей так сложно, ведь она единственное, что осталось от НЕЁ.

— Мукуро в свое время, когда мы были… врагами, победил Хибари в бою.

— Это не может быть единственной причиной. Реборн-сан и Дино-сан тоже его одолевали, но к ним он относится нормально.

— Потому что… — Тсуна болезненно сдвинул брови и прижал к губам стиснутый кулак. — Они его… не трогали. В плане… сексуального характера.

Он опасался смотреть на дочь, но молчание слишком затянулось. Когда он решил все же поднять на нее взгляд, то увидел ее ошарашенное лицо. Она смотрела на него с таким ужасом, что ему самому стало страшно.

— Ты хочешь сказать, что отправил их вдвоем после… после того, что было?! — наконец, обрела она дар речи, отступая к двери. — Да как тебе в голову могла прийти такая ужасная мысль?!

— Это было много лет назад, и Хибари-сану стоит уже забыть о прошлом, я просто решил ему в этом помочь. Они вернутся, и все будет в порядке, обещаю.

Юи выбежала в коридор, не обращая внимания на оклики отца, и прижалась спиной к двери, закрывая ладонью рот. На глаза накатывали слезы, едва она только представила эти отвратительные сцены из прошлого. И этот ублюдок, этот Мукуро, ходит теперь с самодовольной улыбочкой, подкалывает Кею-сана после всего, что было?

— Кея-сан… — плаксиво проныла она в телефон, судорожно набрав его номер.

— Юи? — прозвучал в трубке его изумленный голос. Верно, он ведь никогда не видел и не слышал ее в таком состоянии. — Что случилось?

— Вы должны уехать, вернуться, прямо сейчас. Купите билет на ближайший поезд, купите машину или бегите пешком!

— Успокойся и объясни, в чем дело, — строго потребовал Хибари, и это немного привело ее в чувства. Она глубоко вдохнула и уже более ровно ответила:

— Вы не должны находиться рядом с тем человеком.

Хибари немного помолчал.

— Я знаю. И поверь, никакого желания у меня нет быть рядом с этим человеком, — холодно отчеканил он, и в трубке послышался приглушенный смешок, от которого Юи вновь взвилась. — Но с чего вдруг такая… — Хибари снова замолк, а потом коротко вздохнул. — Передай отцу, чтобы заказывал себе гроб. Я позвоню позже, у меня дела.

— Но… — Юи с досадой стиснула кулак, когда в трубке раздался звук окончания разговора. Она даже и не заметила, что эмоции вызвали пламя, и телефон в руке просто рассыпался в крошку. Еще под впечатлением от информации, до нее вдруг дошло еще кое-что.

Катсу.

***

Хибари отпил противный молочный коктейль, хотя с удовольствием бы хлебнул крепкого спиртного. От разговора с Юи, которая вела себя совсем непривычно, стало очень не по себе. Стало быть, Савада вдруг развязал язык? Хотя, этого стоило ожидать: Юи — девочка неглупая, для нее сложить два плюс два несложно, а воздействие на своего отца она имеет колоссальное. То, что Савада поддался на ее уговоры (а это совершенно точно было именно так), не удивляло, она всегда на его голове плясала.

— Ах, Кея-Кея, разбиватель девичьих сердец, — насмешливо подтрунил его Мукуро, и Хибари уставился на него, не понимая, о чем речь. — Да брось. Девочка по уши в тебя влюблена, я это увидел сразу, как только увидел вас в месте. Знаешь… сияющие глазки, улыбка до ушей, эти «Кея-сан!» и все такое.

— Ты думай, о чем говоришь, извращенец, она совсем ребенок.

— А когда это возраст мешал маленьким девочкам влюбляться во взрослых, опытных мужчин? Я не говорю о большой и светлой любви, но влюбленность в кумира имеет место быть.