__________________________________________

Avanna, fratris - тевин. Приветствую, брат.

eventum diurna - тевин. события дня.

* Вы будете удивлены, но я тоже не в курсе где это, все остальное становится известно в комиксе “Dragon Age: Until We Sleep”.

deridere - веселье

Ах, да, историю Мередит можно узнать у самой Мередит, если в начале 3й главы поддержать ее, а не Орсино, а книга “219 способов убить зубочисткой ближнего своего” упоминается в “И стрелки побегут назад…” Автора Боевой Ангел Арина Язвочкина

========== 91. Колдовские Врата ч.1 ==========

http://megalyrics.ru/lyric/roman-rain/salomieia.htm

_______________________________________

Ему становилось все хуже. Голос не умолкал, день ото дня становясь громче, и день ото дня Айнон чувствовал, как огонь, однажды зажегшийся внутри него, пожирает его самого. Ему было сложнее чувствовать, слишком легко впадал он в ярость или, наоборот, в леденящую апатию, предыдущая реакция вызывала удивление, а то, что раньше его беспокоило, больше не было важным. Приоритеты менялись, он сам менялся. Но пока ему удавалось это скрыть от других. Более того, все эти изменения больше не беспокоили его. Рациональная часть его была уверена, что все в порядке, что так и должно было быть, и он не видел причин не соглашаться с ней. Изменения были естественны и необходимы.

Сам он, как и прежде, в компании друзей Хоук улыбался, шутил, реагировал, как от него ожидалось, но внутри продолжал сопротивляться происходящим изменениям, уверенная логичность доводов рациональной половины не могла полностью унять страх той его части, что он долгие годы привык считать самим собой, настоящим Айноном. И эта другая его часть не была уверена, что стремительные изменения - это хорошо. Она желала знать ответы, а не покорно принимать происходящее, и он не видел причин не соглашаться с ней.

Тем временем в мире вокруг тоже становилось все хуже. Противостояние безумия Мередит и безответственности Орсино выходило на новый уровень. Уже не только Мерриль чувствовала, что вот-вот воображаемую плотину прорвет, и хлынет… а что хлынет, знать не хотелось. Это могло быть все, что угодно, от армии любой страны до всех демонов Тени. Так что сейчас было самое время привести свои дела в порядок. Или запланировать кое-что новое, с расчетом на будущее.

Айнон откинулся на спинку стула и задумчиво оглядел листки с записями, разбросанные по лабораторному столу. Мятые одиночные листы, многократно сложенные; скрученные свитки с расчетами; скрепленные вместе, покрытые кровью записи исследований. Сейчас было самое время все это отсортировать. В последнее время сны его стали очень уж тревожными, и он не сомневался: скоро они перестанут быть просто снами. Он быстро раскидывал бумаги по стопкам, параллельно с этим обдумывая вероятности и шансы.

Внезапно взгляд его зацепился за кое-что. Айнон аккуратно провел ладонью по мятому листку. Мередит, Орсино, Орсино, Мередит. Он не собирался выбирать между ними: безумцы, глупцы и фанатики слепы одинаково. Пока все в этом городе выбирали, кто менее неправ, он собирался идти давно выбранным путем. Быть может, не менее разрушительным, чем путь Справедливости и Андерса, но это хотя бы был его собственный выбор, выбранный и проложенный очень давно. Он задумчиво скользнул пальцами по острым, колючим строчкам письма. В этом письме, небрежно подписанном одинокой буквой, было нечто очень важное. Не для него, хотя результат порадует и его, содержание этого письма было важно лишь для двух человек.

Самый опасный яд - это идея. А правда - яд самый смертоносный. Он свернул письмо и убрал в поясную сумку; сейчас самое время отравить Хоук.

Он сжал в пальцах еще одно письмо, в это раз обращенное к нему. Дарис принес ему послание от неизвестного заказчика, который желал, чтобы именно Айнон из Сегерона, хотя он и покинул гильдию Теневых Танцоров, выполнил заказ. Оплата прилагалась. К счастью, работать ему придется не так далеко от Киркволла, и он уже позвал Пересмешника с собой. Слишком уж подозрительным было это послание. Тот, кто желает определенного убийцу и даже знает его имя, а заказчик знал его, не может быть добрым другом.

Айнон убрал письмо в другой кармашек сумки. Он также сложил разрозненные листки с расчетами в стопку, сгреб свитки в одну кучу и на миг задержался на скрепленных вместе записях. Полуэльф недоуменно моргнул, на миг он был не в состоянии вспомнить, откуда здесь это. Плавный, полный эгоистичных завитушек почерк и пятна крови. Это попросту не могло принадлежать ему. Он решительно убрал записи в зачарованную от взлома шкатулку, что с недавних пор появилась на лабораторном столе. Просто сундучок, что не открылся бы никому, кроме него.

Он тоже однажды просто появился на столе, он принадлежал ему, хотя и не был его, и Айнон так же не мог вспомнить, откуда он. Убийца даже не знал, откуда на нем чары, и что за чары на его замке. Этот предмет просто принадлежал ему, как и залитые кровью записи. Они были его. Он просто был в этом уверен. Какая-то его часть была убеждена, что это неважно.

Айнон поднялся и методично стал закреплять ножны на теле. Шесть именных, восемь безымянных и несколько ядов в бездонную, зачарованную поясную сумку.

На улице тевинтерец плотнее закутался в плащ и накинул капюшон - он, может, и привык к минимальному комфорту, но это не значило, что ему нравились холодные капли. Дождь. Он не любил его, но и не ненавидел. Это была просто вода, холодная и раздражающая. Ему повезло, мокрые улицы Киркволла в этот день были пустынны, впрочем, свидетели его не волновали. Он, в конце концов, не собирался устраивать резню посреди города.

Айнон спустился вниз на церковный дворик, пересек его и свернул к центральной площади. Очень скоро он достиг дома с красным гербом у дверей. Тевинтерец скользнул безразличным взглядом по одиноким снующим фигурам. Вот гном, курьер торговой гильдии, возвращающийся в здание гильдии. Высокая субтильная фигура эльфа-слуги, торопящегося обратно в поместье в высоком районе, там же, где и поместье Данариуса. И вечно стоящий на одном месте, будто статуя самому себе, кунари. Стоящий неподвижно, без малейшего движения под холодным дождем. Завидное самообладание. И полное отсутствие собственной воли и чувств, будто у всех косситов отсутствовала часть души, которую заменяла воля Кун. Не это ли пугало все остальные народы Тедаса?

Была ли целой его собственная душа?

Айнон моргнул и дважды, формально стукнул в дверь. Он, не дожидаясь отклика с той стороны, толкнул ее, входя в поместье Амеллов, а теперь - Хоук. На входе никого не было, да и вообще было тихо, и он спокойно прошел дальше. В большом холле уже привычно сидел Бодан, болтающий с Сэндалом у переносной мастерской рунных камней. Рядом рабочий станок самого Бодана и мини-торговая лавка. Айнон усмехнулся: хорошо Хоук устроилась. С размахом.

- О-о, господин Айнон, вы к монне Хоук? - Бодан отвлекся от сына и дружелюбно улыбнулся тевинтерцу. - Я сейчас ее позову.

Гном, не дожидаясь ответа, торопливо стал подниматься по лестнице на второй этаж, где, как знал Айнон, была спальня магессы и рабочий кабинет.

- Ча-ары! - Сэндал отвернулся к своим камушкам.

Собака шумно сопел у камина. Не считая этих двоих, полуэльф оказался в холле один. Айнон стремительно подошел к письменному столу, на который складывалась вся корреспонденция Хоук. Личные письма из разных стран, где были ее знакомые, он даже бегло заметил письмо из Тевинтера, официальные письма от важных персон и даже особо официальные послания от Мередит и Орсино. Там даже затесалась пара манифестов Андерса, записка от Изабеллы и одинокое письмо от Карвера Хоука.

Айнон хмыкнул и, пока никто не видел, уложил среди деловых писем тот листок, что он принес с собой. Письмо, что было важно для двоих. Все же Орсино стоило уничтожить свою трогательную переписку с киркволлским убийцей, а не хранить его революционные открытия в области некромантии, сопливо наслаждаясь ими по ночам. И уж тем более не стоило ими восхищаться. В письменном виде с цитатами. Высокомерный идиот. Как и все маги…