- Я чувствую себя грязным, - Фенрис с отвращением посмотрел на руки и поднялся к себе в спальню, пройдя мимо замершего Айнона.
Проводив его взглядом, Айнон отправился на кухню и плеснул себе в ближайшую стаканообразную посудину вина, залпом выпив, даже не почувствовав вкуса; он устало прикрыл глаза, чувствуя, как алкогольный жар разбегается по телу. Фенрису сейчас тоже не помешает. “Чистые слезы” будет слишком, а просто вино - самое то. И пить они будут до рассвета. С такими мыслями он прихватил с собой бутылку и стал подниматься.
Он устал и чувствовал боль потери и пустоты, будто это он убил своего хозяина. И удовлетворение было то же, по той же причине. Его Волчок молодец. Справился. И он теперь тоже должен. Должен позаботиться о Волчке. В свое время у него не было никого, кто бы помог ему. После смерти хозяина он тут же оказался на улице, со всеми вытекающими последствиями. То был ужасный год…
По дороге он скинул нагрудник и мантию, не слишком заботясь о месте, все равно в этом доме убирался он один. Бросил в каком-то углу связку с ножнами, оставаясь в штанах и рубашке. Толкнув дверь спальни, он замер на пороге. Фенриса в ней не было. И куда бы он мог пойти? Айнон задумчиво склонил голову к плечу. Была у них одна маленькая комнатка на первом этаже, хотя здесь и второй был условный. В этом плане магам было хорошо. Целая коллекция огненных заклинаний. Айнон под это приспособил рунные камни - тепла от них было немного, но если накидать несколько, то становилось лучше, - обычно таким способом пользовались гномы, живущие на поверхности, или под землей, но далеко от подземных источников… Он поставил бутылку на стол и вышел.
Фенрис, как он и думал, нашелся в комнатке, что была приспособлена под принятие ванн и в качестве прачечной. С его образом жизни Айнона буквально в дрожь бросало от мысли, что кто-то посторонний, будь то даже слуги, будет иметь доступ к вещам, что соприкасаются с его кожей. Сколько ядов существует, которым достаточно лишь этого…
Волчок понуро сидел в деревянной лохани спиной к двери, безучастно упершись взглядом в воду. Айнон знал, что он чувствует. Пустота и усталость. Хозяин мертв, и что теперь? Ничего не осталось: ни цели, ни мечты, ни огня, до пепла, дотла. Тело тяжелое, будто из свинца. Даже дышать тяжело, а биение сердца причиняет боль. Айнон шагнул к нему, по пути прихватив маленькое полотенце, больше похожее на салфетку. Волчок даже не пошевелился, не реагируя на его присутствие. Все было неважным.
Айнон опустился на колени перед ванной. Изящная линия шеи, плавные линии спины и плеч, цепочка выступающих позвонков, змеящийся узор лириумных клейм будто магией притягивали взгляд. От одного взгляда сердце забилось чаще, причиняя боль.
- Тише, - он протянул руку и скользнул ладонью от его шеи до лопатки. - Позволь мне…
Фенрис не среагировал даже на это, все так же безучастно глядя в одну точку. Айнон опустил в воду прихваченную тряпицу и, смочив ее, повторил путь уже с ней. Он аккуратно скользил ею по коже, стирая пот и усталость. В Фенрисе не было ни мягкости, ни плавности, ни округлости. Айнон прекрасно знал, что он мужчина со всеми присущими мужчинам чертами: твердостью, угловатостью и резкостью. С шипами, что ранили и его, и тех, кто пытался приблизиться к нему. Но чему точно научил его Ашварахти, так это тому, что болью можно наслаждаться, и он наслаждался. Каждой лириумной линией, каждой острой чертой характера, что причиняла боль. Айнон практически с ума сходил от эстетического и почти физического удовольствия, когда смотрел на него, царапался о его шипы, когда представлял его боль от татуировок. Как будто он нашел…
Красивая шея, лопатка, вдоль позвоночника. Плавными, медленными движениями рука скользила до самой поясницы, стараясь не сильно давить на лириумные клейма; теперь другая сторона. Волчок сидел неподвижно - даже если ему и было больно, отчаянная пустота внутри него принимала боль как топливо, чтобы тело могло дышать, а сердце биться. Айнон потянулся вперед, опуская руку в воду, совсем не заботясь, промокнет ли закатанный рукав рубашки или нет. Он аккуратно перехватил запястье и поднял руку. Ласково заскользил другой рукой по плечу, предплечью, по безвольному запястью и ладони, исчерченной линиями клейм. Совершенной, прекрасной ладони, что была способна вырвать и его сердце тоже. Уже вырвала, а иначе отчего так щемит в груди? Скользнул в обратном направлении по внутренней стороне руки. Осторожно опустил ее в воду и потянулся за второй.
- Все хорошо, Волчонок, - он наклонился, нежно целуя выступающий позвонок, - все хорошо…
Айнон передвинулся вперед, придвигаясь ближе, и осторожно притянул Фенриса к себе. Тот послушно улегся спиной на его грудь, и Айнон тихо замурлыкал мелодию маминой колыбельной - он не помнил слов, но сейчас это было и не нужно. Он ласково провел влажной тканью по беззащитному горлу, скользнул по трогательным ключицам и ниже, по груди. Волчонок немного расслабился в его руках и откинул голову на его плечо, с усталым вздохом закрывая глаза. Хорошо. Рука скользнула по животу, осторожно проходясь по чувствительным узорам, прошлась по бокам, спустилась по ребрам. Фенрис задышал глубже и чаще, будто борясь с собственным телом, все так же не открывая глаз. Такой открытый и покорный.
Айнон слабо улыбнулся. Не сейчас. Что бы он сам в этот миг ни желал, не сейчас, хотя его собственная кожа горела, а сердце в ритм второго отбивало марш. Рука с тряпицей скользнула выше, а другая наоборот - ниже. Она скользила по ребрам вниз, в то время как вторая - по животу вверх. Айнон потянулся и ласково прошелся языком по краю уха, а затем аккуратно сжал зубами его очаровательный острый кончик. Фенрис захныкал и дернулся, когда пальцы сжались вокруг его возбужденной плоти. Он дышал глубоко и часто, дрожа в его объятиях, откликаясь на каждое движение ласкающей руки и вздрагивая, будто сквозь него проходили молнии. Вторая рука давно уже лежала на груди, жадно ловя каждый удар его сердца и каждый вдох. Вверх-вниз, стон, вода плещется в такт скольжению бедер, вверх-вниз, плавные уверенные движения. Айнон ласково лизнул укушенное ухо, и Фенрис со стоном дернулся в последний раз, обмякая в его руках.
Айнон выдохнул, вновь начиная дышать, и чуть отстранился. Что бы он сам в этот миг ни желал, не сейчас…
- Встань.
Краткость и простота - залог успеха. Фенрис безропотно подчинился, все так же безучастно глядя перед собой. Айнон отбросил мысли о полотенце - это было слишком долго, и вытащил две простыни из ближайшей стопки.
- Иди сюда.
Волчок спокойно шагнул к нему из лохани. И Айнон мгновенно укутал его в быстро намокшую ткань одной из простыней, мгновение спустя он отбросил ее и развернул вторую, заключая Фенриса в кольцо рук. Сейчас все было неважно.
- Все хорошо, Волчонок, все хорошо…
Через секунду Фенрис вновь расслабился и, покачнувшись, уткнулся лбом ему в плечо. Айнон придвинулся ближе, превращая это в полноценные объятья. Эльф позволил притянуть себя в них, облегченно выдыхая и расслабляясь.
Фенрис устало закрыл глаза. Он так долго чувствовал лишь пустоту, холод и одиночество, они выгрызали его изнутри, но не сейчас. Тепло, забота, безопасность. Он слышал, как бьется в груди напротив сердце. Надежно, мощно, уверенно, преданно. Его неумолимо тянуло в сон, и успокаивающее присутствие Айнона лишь способствовало этому. Мужчина мурлыкал какую-то мелодию, ласково прикасался и что-то успокаивающе шептал, а он слишком устал. Выгорел дотла. А мужчина предлагал ему… покой. Предлагал опору и поддержку. Так соблазнительно, так тихо и тепло. Такая отчаянная верность. Всегда. И столько заботы, разве он ее заслужил? Под веками закололо, захотелось вцепиться в успокаивающий источник тепла и раствориться в нем.
Айнон потянул его к выходу, впереди целая лестница, но ничего. Было нетрудно довести его до спальни, Волчок послушно выполнял указания. У спален он чуть поколебался, но все же шагнул в левую от гостиной, в свою. Там он быстро перезакутал Фенриса в сухую, предусмотрительно захваченную простынь и уложил в кровать. Стоило тому лечь, как пустые зеленные глаза закрылись. Айнон укрыл его одеялом и лег рядом, притянув того ближе и слушая его дыхание, ладонью ловя биение сердца и не переставая мурлыкать простую мелодию колыбельной.
