А в каких-то палатках предлагали отведать странную еду, на шкурах распивали нечто горячее, незнакомые сладости и ароматные напитки.
Со всех сторон слышался смех, щебетание на странных наречия, гортанные выкрики и торг на более или менее знакомых языках. Еще одна вселенная внутри другой. Кусочек другой реальности. Все это казалось таким нереальным…
- И все это ради того, чтобы затащить меня на очередной рынок? - Фенрис с сомнением глянул на убийцу. - Ты воин или торговец?
- Эй! Я ведь лишился своей любимой подушки, - возмущение на его лице было почти искренним.
- Я же уже говорил, - Фенрис недовольно скрестил руки на груди и придал лицу самое мрачное выражение, какое он мог сделать сознательно, - ее порвал Собака, а потом она случайно попала в камин.
- Интересно, чем моя подушка не угодила Собаке, - мужчина фыркнул. - Каждый раз, когда я его об этом спрашиваю, он смотрит на меня честными щенячьими глазами и отворачивается.
Фенрис сделал вид, что его заинтересовал какой-то предмет на прилавке торговца, представившегося Бонни Лемом, и он не слышал вопроса в сказанной фразе. Надо будет подбросить Собаке кусок мяса посочнее, раз он так честно выполняет уговор вот уже год.
- Я слышал, что здесь еще есть Авирганские свитки, - доверительно промурлыкал Айнон ему прямо в ухо, обжигая дыханием и едва касаясь губами. Фенрис едва не застонал.
- Неужели опять демоны и маги?
- Как обычно.
- И кто там говорил, что чтение книг еще никогда не приводило ни к чему плохому*?
- Несомненно, какой-нибудь маг. Все зло от магов.
- Точно!
- Как насчет печеных яблок с медом и корицей и глинтвейна? - Айнон смотрел на него с обжигающим теплом. Фенрис вздохнул.
- Может, стоило сразу начать с этого?
- Учту в следующий раз.
- Ты уж постарайся.
Фенрис смотрел, как полуэльф придирчиво выбирает яблоки его любимого сорта, и размышлял, является ли “хорошо провести день” с одним лишь Айноном тем, о чем он подумал.
________________________________________
http://fc05.deviantart.net/fs70/i/2011/128/0/b/tired_of_being_alone_by_anndr-d3ftnia.jpg
* к/ф “Мумия”
========== 40. Мокрые крылья ==========
Знаю. enchantment - это колдовство или магия, я использовала более короткую форму “магия”.
___________________________________________
Она вздрогнула и испуганно распахнула глаза, настороженно обегая комнату взглядом. Нет, все было хорошо. Андерс, как и всегда, мирно спал. Его грудь под ее головой мерно вздымалась, а сердце ровно стучало, отбивая вечный ритм жизни. Безмятежный и почти счастливый в плену своего сна. Она даже могла почти забыть, что где-то под кожей бьется в том же ритме, что и сердце, дух Справедливости. Что он шепчет там, смущает разум своими речами, отравляет его сны безумными идеями. Переплелись они, будто корни в братской могиле, не отличить, где кто. Погребли на самом дне среди костей то, что было ей дорого.
И все же, что-то разбудило ее. Будто на краю сознания билась какая-то тревога. Такая, как бывает, когда увлекательный рассказ подходит к концу, и ты чувствуешь это: скоро конец, последнее испытание, последние потери. Утрата на грани боли, так, что хочется плакать, сжимая то, что осталось… На нее накатила волна страха. Что еще ей терять? Больше нечего, ничего не осталось, только семья ее. Не осталось тех, чью бы потерю она могла пережить. Страх не уходил, бился в груди перепуганной птицей, расцарапывал ее сердце, ломал крылья и ее ребра..
Она приподнялась, с улыбкой глядя на безмятежного возлюбленного. Наклонилась, целуя обнаженное плечо, ласково разгладила складку между бровей, отвела со лба светлые волосы и тихонько выскользнула из-под одеяла. В комнате было тепло из-за ярко горящего камина, но недостаточно. Хоук быстро закуталась в халат и, бросив еще один взгляд на спящего мага, грустно улыбнулась. Она подошла к столу и вытащила пару листков из неопрятной кучи бумаг. Засунула ноги в домашние тапочки и бесшумно выскользнула из комнаты.
В доме было тихо и темно, только на первом этаже горел камин. Она спустилась по лестнице, Собака тут же вопросительно заскулил, жалобно рассматривая ее. Мабари вскинулся, едва заслышав ее почти бесшумные шаги. Такой умный, такой преданный, он прошел с ней сквозь столько бед и битв.
- Ты же не оставишь меня, да? - мабари тихо тявкнул и ласково лизнул ее руку, Хоук улыбнулась. - Даже если мир рухнет, рассыпется пеплом, верно? - Собака обеспокоенно заскулил. - Все хорошо, малыш, - она ласково потрепала его по голове. - Спи.
Мабари недовольно фыркнул, но послушно улегся обратно, не сводя с нее укоризненного взгляда. Будто спрашивая, почему все спят, а ей не спится. Почему она задает такие глупые вопросы.
- Ма-гия…
Она резко обернулась. За столом, заваленном камнями для рун, спал гном. Он тревожно хмурился во сне, сложив свою светловолосую голову на руки. Хоук со вздохом подошла к нему.
- О, Сэндал, - она поправила сползший плед на его плечах. - И куда Бодан смотрит?
- Ма-гия… - он беспокойно завозился, и она ласково погладила его по коротким жестким волосам.
- Тш-ш-ш, все хорошо, Сэндал, спи, все хорошо.
Она гладила гнома по голове, пока он не успокоился, а затем свернула в другое крыло дома, бесшумно направляясь в библиотеку. Там тоже горел камин, стояли высокие стеллажи с книгами и различными трофеями, подарками, записками, бутылками. У всех были свои убежища: у Андерса своя лечебница, комната Варрика была похожа на зал в Орзаммаре с высеченным креслом-троном из камня и сундуками вдоль стен. У Мерриль была темная комната с зеркалом, за задернутой занавеской, у Авелин тайный угол в казарме, а в комнату Изабеллы и вовсе никому хода не было, даже тевинтерцы сплели себе гнездо в старом поместье, один в лаборатории, второй в гостиной-библиотеке. Ее “тайное” убежище было здесь, в заставленной разными трофеями книжнице.
Она с облегчением упала в кресло напротив камина, скинула обувь и спрятала под себя ноги, чтобы не мерзли. Хоук оглядела стол и со вздохом подтянула к себе бутылку с вином. Пламя камина бодро плясало в своей каменной темнице, все окрашивая болезненным оранжевым пламенем адских просторов. Будто закат дня, будто уходящее лето, умирающая трава, потерявший форму, раскаленный металл. Таким тяжелым, смеющимся светом. Как глина, залитая кровью ее сестры…
Она задумчиво огляделась, вертя в руках бутылку и скользя взглядам по полкам и безделушкам. Наконец ее взгляд замер, зацепившись за непривычный предмет.
- Эта статуя… - она говорила в слух, чтобы не испытывать иррационального, детского страха в большой, пустой, темной библиотеке. - Ее взгляд преследует меня по всей комнате. Жуть какая. Кстати, откуда у меня взялась эта статуя? - Хоук отвела взгляд от камина, наконец, обращая внимание на бутылку в руках. - Фенрис, кажется, говорил, что все тевинтерское вино готовится из крови и слез рабов? Надеюсь, он преувеличивал, - она вынула пробку и припала к горлышку, глотая терпкую, алую жидкость.
Она чуть помолчала, прежде чем начать перебирать бумаге на столе и ту пачку, что она прихватила из спальни.
Тонкие пальцы невесомо пробежались по старому листу. Аккуратный и ровный, как и почерк на нем. И пожелтевший от времени и солнца. С разводами от слез.
“Я горжусь тобой. С любовью, мама”.
- Прости, мама. Я подвела тебя…
Пальцы пробежались по ровным буквам слов, будто могли почувствовать тепло писавшего их. Мама… Она так заботилась о них. А она не смогла, не смогла уберечь их маму. Не уследила. Если бы она чаще бывала дома, если бы она больше времени проводила с запертой в доме матерью… В этом не было ее вины, она знала это, у нее было много времени понять это, времени подумать. Она ничего не могла сделать, уже сделала все, что могла. Она искала убийцу, кто мог предугадать, что он выберет Лиандру? Что еще она могла сделать? И все равно она чувствовала вину. Быть может, была какая-то переворотная мелочь, хоть что-то, способное изменить печальные события? Но она все еще не находила ее и, как и прежде, боялась войти в комнату матери и что-то там переставить.
