Это было пугающе, настолько, насколько может пугать человек больной шизофренией. Нет, у него не было вечно испуганного взгляда, он не трясся от страха и не забивался в угол. Он просто смотрел куда-то в пустоту и с кем-то разговаривал. Иногда Исину казалось, что с ним. Это было странное чувство. Сложно было описать, просто иногда Чондэ смотрел на него весьма осмысленным взглядом и словно пытался вести с ним диалог. Только Исин никогда не отвечал.

— И сколько ты еще будешь преследовать меня? — произнес Чондэ, все так же смотря в окно.

Сигарета медленно тлела между пальцами, а он о ней будто бы забыл. Он продолжал смотреть на голубое небо и царапающие их ветви деревьев. Больше ему ничего и не было видно. Каждый день он смотрел на пейзаж, который не менялся, и его это занимало куда больше, чем проходящая мимо жизнь и дом, приходивший в запустение. И при всей своей тяге к любованию природой, Чондэ не выходил за пределы четырех стен, словно бы боялся выбраться из этой коробки. На открытом пространстве он не чувствовал себя в безопасности, оттого и старался спрятаться. Словно кот.

— Сколько еще ты собираешься там сидеть и смотреть на меня своими щенячьими глазами?

Исин лишь крепче обхватил ноги, устраивая подбородок на коленях, и продолжал, не моргая, смотреть на Чондэ. Он не верил, что это говорят с ним. Хотя, признаться, в какой-то степени Исин бы был рад, если бы его начали слышать или замечать. На самом деле, ему было, что сказать. Он бы очень хотел рассказать о том, что он ожидал увидеть, и что увидел в конечном итоге. Хотел рассказать о том, какие надежды возлагал на Чондэ, как верил в него и в его силу, не подвергал сомнению, что тот сможет пройти через все это, потому что, если задуматься, это было не так уж и разрушительно. Исин ждал, что гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя, а он вместо этого спился.

— Ты ждешь от меня чего-то? Я не могу понять…

Молодой человек лишь уткнулся лбом в колени, закрывая глаза. Ему просто хотелось дождаться конца фильма. Он уже был сыт этим по горло, если честно. И Чондэ, наверно, тоже. Он достиг самого дна, если можно так сказать. За пару лет беспробудного пьянства и вполне себе разгульной жизни, он успел промотать все наследство, оставшееся ему от отца, влез в долги и даже заложил дом. К 25 годам у Ким Чондэ не осталось ничего. В принципе, ему было наплевать, потому что…

Потому что свой 25 день рождения он встретил на краю утеса. Исин не помнил, как они оказались здесь, как, впрочем, и Чондэ. Видимо, он как обычно был жутко пьян. Впервые за долгое время он не просто вышел на улицу, а совершил такую длительную прогулку. Это показалось Исину странным, пока он не понял, зачем именно Чондэ пришел сюда.

— Живописное место для смерти, — задумчиво пробормотал Чжан, прохаживаясь по самому краю обрыва. Ему вдруг стало интересно, что будет, если он прыгнет отсюда. Разобьется ли он? По идее, он не должен, но кто же знает, этот мир непредсказуем, поэтому лишний раз не стоит рисковать.

Чондэ стоял чуть поодаль и ловил мягкий утренний ветер, нежно касавшийся его лица. Впервые за долгое время он вдруг почувствовал себя живым и, кажется, счастливым, стоя здесь, в нескольких шагах от собственной смерти. Мир в такие минуты кажется прекраснее, и даже прокрадывается сомнение, так ли нужно его покидать. Но Чондэ давно решил его покинуть, и, если он останется, иллюзия прекрасного пропадет. Уж лучше пусть его последнее воспоминание об этом мире будет наполнено красотой.

— С днем рождения, Ким Чондэ, — проговорил молодой человек, подходя к самому краю, — твой подарок тебя ждет.

— Ты уверен? — с сомнением пробормотал Исин, бросая взгляд вниз. — Это должно быть очень больно…

— Боль закончится. Надо только потерпеть…

Чжан озадачено вскинул голову, встречая мягкий взгляд черных глазах. Чондэ смотрел прямо на него и улыбался так жалобно, и в то же время его улыбка вселяла слабую надежду.

— Ты… — только и смог выдавить Исин, ошарашенный таким поворотом событий.

— Вижу тебя? Да, — кивнул он, отворачиваясь. — А ты думал, с кем я все время разговариваю?

— Мало ли с кем, — пожал плечами молодой человек, смущенно отворачиваясь.

— Поэтому мне не отвечал?

— Может быть и поэтому…

— Или потому, что ты пророчил мне великое будущее, а вместо этого я спился и решил покончить жизнь самоубийством? Наверно, это очень разочаровывает, когда надежды, возложенные на человека, вдруг не оправдываются…

— Ты в этом не виноват, — старательно замотал головой Исин, — я просто…

— Спасибо, — тихо произнес Чондэ.

— За что? — Чжан непонимающе захлопал глазами.

— За твои слова и за то, что был рядом, когда никого другого не было…

— Не так уж и много, — пожал плечами Исин, — я для тебя ничего не сделал…

— Ты был со мной.

— Всего лишь…

— Для меня это не «всего лишь».

— Как скажешь, — развел руками Исин, — но этого все равно было недостаточно, чтобы что-то изменить.

— А нужно ли было что-то менять?

— О чем ты?

— Я просто хочу сказать, что, может быть, мне суждено было закончить так.

— О нет, — очень эмоционально отреагировал Исин, взмахивая руками, — тебе суждено было стать великим человеком, и ты им обязательно станешь…

— Возможно, в следующей жизни, — горько усмехнулся Чондэ.

— Ты знаешь, еще ведь не поздно повернуть назад, — тихо произнес Чжан, указывая в другую сторону от края, — тебе не обязательно этого делать.

— У меня нет выхода…

— Он всегда есть, — назидательно ответил Исин, — ты просто не хочешь его отыскать. В этом мире нет безвыходных ситуаций, кроме одной.

— Какой?

— Смерти. Но умереть ты всегда успеешь, так что разворачивайся и иди домой.

— У меня больше нет дома.

— Найдешь другой.

— И денег.

— Заработаешь.

— У меня нет никого…

— Это не навсегда. Обязательно найдется человек, который будет тебя любить.

— Как ты? — Чондэ вскинул вопросительный взгляд на молодого человека.

— Как я и, может быть, даже больше, — слабо улыбнулся Исин, но вышло как-то очень уж болезненно.

— Я не уверен, что это возможно…

— Любить тебя? — Чжан непонимающе вскинул брови.

— Любить меня больше, чем ты, — выдохнул молодой человек.

— С чего ты взял? — Исин смущенно усмехнулся, отворачиваясь, и принялся нервно теребить прядь волос.

— Потому что… знаешь, — Чондэ выдохнул, будто решил не пытаться подобрать нужные слова, а просто сказать все, как есть, — я просто чувствую, что это невозможно. Я не знаю, как долго ты был и много ли ты видел, но я знаю, что после всего невозможно смотреть на меня так, как смотришь ты.

— И как я на тебя смотрю?

— С надеждой. Я знаю, что ты разочарован во мне, и тебе бы давно пора перестать от меня чего-то ждать, но ты продолжаешь это делать, потому что просто не хочешь верить в то, что ты можешь любить кого-то вроде меня. Что ты продолжаешь меня любить, несмотря на то, что я такой.

— Глупость какая-то… Я здесь лишь потому, что не могу уйти, и все, что я от тебя жду, так это то, что ты не скатишься еще ниже, потому что мне всегда кажется, что дальше уже некуда, но я постоянно ошибаюсь.

— Почему ты не можешь уйти? Потому что не хочешь или…

— Потому что не могу. Но да, Ким Чондэ, я любил тебя, и мне казалось, что очень сильно, но сейчас… я не знаю! Понятно? Все это так навалилось на меня, я в растерянности. И я просто… просто…

Исин выдохнул, закрывая лицо руками. В его голове был хаос, и чем больше он старался его упорядочить, тем хуже все становилось. Он потерял ту ниточку, которая вела его и, может быть, он действительно разочаровался в Чондэ, и его любовь рассыпается на кусочки, а может быть, она все еще теплится где-то в его груди и ждет момента, чтобы разгореться с новой силой. Как бы сильно он не старался, все это было слишком сложно для него.

— Понятно, — отстраненно ответил Чондэ, делая шаг к обрыву, — чего же тут не понять. Это так просто, я считаю. Если сомневаешься, значит… не любишь. Если бы любил — не сомневался бы.