Кругом не было видно ничего. Исин озирался, пытаясь отыскать знакомую фигуру, но лишь розовая дымка подрагивала, растекаясь струями от самого неба. Молодой человек не знал с чем это можно сравнить, но где-то в глубине сознания вспомнил курилку в аэропорту, где из-за стеклянной двери можно было разглядеть только дым. Здесь было почти так же. Как будто что-то держало этот туман в одном месте, не давая ветру его разогнать. Он не был опасным, только глаза немного слезились.

— Чондэ! — Чжан побежал в сторону выбранную наугад. Ему ничего не оставалось, ведь теперь он даже не знал, откуда пришел, а значит, не мог вернуться. Кругом не было никаких следов Чондэ.

Туман вокруг никак не рассеивался, Исин был в ловушке, абсолютно не зная, куда ему стоит идти. Он несколько раз менял направление, но никуда не приходил, словно бы он блуждал по лабиринту и ходил кругами.

Чжан на мгновение остановился, чтобы оглядеться. Вокруг все было по-прежнему. В своей панике он не подумал о том, что разумнее бы было никуда не сворачивать, поэтому сейчас стоило заключить, что он окончательно потерялся. Откуда он пришел? Справа или слева? Куда ему идти? Вперед или назад?

Исин пошел вперед, потому что казалось, что больше ему ничего и не оставалось. Он решил, что если не будет сворачивать, в конечном итоге куда-нибудь выйдет. И чем дольше он шел, тем больше было желание выбраться, наконец, из этого тумана.

Чжан Исин был в смятении, как загнанный в ловушку зверь. Его сердце нервно колотилось где-то в горле и, казалось, скоро просто могло выпрыгнуть наружу через рот. Нетерпеливое желание выбраться заставляло бежать. Исин озирался, силясь отыскать в этом тумане Чондэ. Надежда все еще теплилась в его голове. Чем сильнее Исин боялся, тем больше мысленно взывал к Оле-Лукойе, почти умоляя его появиться. Осознание того, что без Чондэ Исин абсолютно беспомощен, пульсировало в висках. Потому что здесь и сейчас, в этом тумане, где ничего нельзя увидеть кроме розовой дымки, Исин ощущал себя потерявшимся ребенком. Он был так же беспомощен и одинок в своем бессилии. В груди разгоралось инстинктивное детское желание взять кого-то за руку, желательно именно Оле, потому что только когда он держал за руку его, Исин ощущал себя в безопасности.

И это ощущение жуткого страха и тоски наваливались всей своей тяжестью на грудь, что хотелось даже заплакать, как в детстве. Ведь к детям всегда спешат на помощь, когда они плачут. Только Исин не был ребенком, его слезы не вызывали жалости или желания помочь. Сейчас Чжан Исин был один и один он должен был с этим справиться. Пусть он так и решил, но внутренний голос все равно эхом повторял чужое имя.

Исин был так погружен в свое отчаянье, невнимателен из-за своих попыток отыскать Оле-Лукойе, что не успел никак отреагировать, когда пелена тумана резко оборвалась. Дымка рассеялась, открывая взору вид на безграничное небо кровавое, как закат. И кроме неба дальше не было ничего.

Чжан, испугавшись резкого изменения пейзажа, попытался остановиться, но как это обычно бывает, погрешность в несколько мгновений между мыслью и движениями тела, просто не дала ему возможности затормозить раньше, чем земля под его ногами оборвалась.

Осознание происходящего тоже запаздывало, поэтому секунды, которые ботинки скользили по сухой земле и камням, останавливаясь в опасной близости на краю, когда только пятки касались твердой поверхности, были преисполнены паникой. Исин раскинул руки, желая удержать равновесие, и разжал пальцы, которые все это время держали зонт.

Все происходило словно в замедленной съемке. В лицо ударил поток воздуха, поднимающийся сверху, но пятки все еще чувствовали землю. Исин протянул руку к зонту, пытаясь зацепить прохладную деревянную ручку пальцами, и в этот момент, Чжан Исин меньше всего думал о том, что зонт может вернуть его домой, спасти ему жизнь или сотворить какое-то чудо, потому что он магический. Исин тянул к нему руку совсем не из-за этого. Была лишь одна причина того, почему Чжан боялся потерять столь ценный предмет — зонт принадлежал Чондэ. Именно в этом была его ценность. Даже представить себе сложно, что бы сказал Оле-Лукойе, если бы узнал, что неотъемлемый атрибут столь сложной работы, волшебный зонт, представляющий немалую ценность, который был доверен Исину, был им же и потерян.

Сейчас меньше всего Исин думал о своей безопасности. Можно сказать, что он совсем ни о чем не думал. Панический страх просто не оставлял места доводам разума. Исин практически нырнул вперед, вцепляясь непослушными руками в выскальзывающую ручку зонта.

Пятки все еще касались земли, однако положение тела в пространстве уже было критическим. Исин слишком внезапно для себя осознал положение, в котором находится. Он однозначно падал, и падение было неизбежно.

Исин закричал, активно взмахивая руками, в надежде, что это поможет ему не упасть. В голове промелькнула мысль о том, что ему бы не помешала сейчас парочка крыльев. Он бы очень хотел взлететь, как до этого летал вместе с Оле. И стоило ему об этом подумать, как кто-то привычно схватил его за шиворот и дернул вверх, возвращая обратно на бренную землю.

Сердце все еще билось слишком быстро, оттого и ноги подрагивали, норовя в любой момент подкоситься. Исин вцепился в зонт дрожащими пальцами, прижимая к груди, как самое ценное, что у него сейчас было.

— Я говорил тебе возвращаться, — раздраженно произнес голос за спиной, и Исина небрежно дернули за ворот назад, — почему ты постоянно делаешь все поперек моих слов?

Исин очень медленно повернул голову к Оле, смотря на него полными страха и раскаяния глазами. Встретив серьезный, осуждающий взгляд Чондэ, Чжан нервно закусил губу и опустил голову, все еще по-детски несмело прижимая к груди зонт.

— Прости, — тихо проговорил он. — Я просто…

— Что ты просто? — взорвался Чондэ. — Просто проигнорировал мои слова? Решил убиться мне назло? Что ты просто?

— Искал тебя, — тихо проговорил Исин, пристыженный родительским тоном в голосе Оле.

Услышав это, Оле-Лукойе растерялся, смягчился и смущенно поправил шапку. Иногда даже такие простые слова льются бальзамом на душу, потому что показывают значимость твоего существования для одного единственного человека. Это было, безусловно, приятно, знать, что ты нужен кому-то, знать, что кому-то нужен именно ты.

— Зачем? — спокойно произнес Оле. — Я сказал тебе возвращаться, и ты должен был вернуться. Мои слова для тебя приказ, который выполняется неукоснительно.

— Но наши приключения, — попытался оправдать себя Исин.

— Нет больше никаких приключений, — горько усмехнулся Чондэ, — ищешь ты меня или нет, чувствуешь ли ты вину, раскаиваешься ли ты, не изменят тот факт, что ты совершил ошибку, и дальше я пойду один. Возвращайся домой, Чжан Исин.

Мягкая улыбка тронула губы Оле-Лукойе, отражаясь грустью в глазах, словно бы он прощался навсегда со своим старым другом. Не разумом, а скорее сердцем, Исин осознал, что так все и будет. Чондэ уйдет, и уйдет навсегда. Не было сомнений в том, что приключения закончились.

Оле еле поклонился, словно королю, отдавая дань уважения Исину, а после развернулся и направился прочь, исчезая в подрагивающем тумане.

— Чондэ, — вскрикнул Исин, бросаясь вслед за ним.

Ему не хотелось заканчивать все вот так, обрывая историю на полуслове. Пусть он в полной мере и не осознавал ценность каждого приключения, но знал, что совершит большую ошибку, если позволит всему закончится именно сейчас.

— Я больше не буду, — Чжан догнал быстро идущего Оле, — правда, я больше не буду. Я обещаю тебе, что буду внимательнее, начну доверять тебе. Я не буду жаловаться, буду слушать тебя, буду делать все, как ты скажешь…

— Тогда, — Чондэ остановился, чтобы посмотреть на взволнованного Исина, — почему ты все еще здесь? Сколько раз мне нужно сказать, чтобы ты сделал это? Если ты собираешься делать так, как я скажу, начни прямо сейчас и возвращайся домой.

— Нет, — Исин вцепился в рукав пальто Оле, не давая ему возможности уйти, — я не собираюсь слушать тебя, пока ты не возьмешь меня с собой.