Молодой человек выдохнул, качнулся и порывисто ухватил ручку, полный решимости прекратить этот беспорядок сию же секунду, однако дверь не открыл. Вместо этого он приподнялся на носках и подался чуть вперед.

Трель дверного звонка неожиданно стихла. Исин зачем-то задержал дыхание и плотно прижался к двери, прежде чем посмотреть через глазок на человека, который секундой назад так отчаянно трезвонил в его дверь, однако на лестничной площадке было пусто. Там ровным счетом не было никого. Исин вглядывался долго, но не найдя никого взглядом, недоуменно отшатнулся, опускаясь на полную стопу.

Буквально в то же мгновение, в дверь снова начали звонить. Исин раздраженно поджал губы и тут же прижался к двери, снова заглядывая в глазок. На лестничной площадке по-прежнему никого не было, только в этот раз звонки в дверь не прекращались.

— Кто там? — немного неуверенно и осторожно, но при этом достаточно грозно осведомился Исин.

Звонки в дверь тут же прекратились, но ответа не последовало. Исин продолжал ждать, вглядываясь в коридор в надежде хоть краем глаза зацепить того, кто звонит, но либо это был призрак, как и Чжан страдающий бессонницей, либо тощий маньяк, прячущийся за соседским фикусом, либо хулиганистый ребенок не старше 7-8 лет, что в шесть утра пугало одинаково.

Чжан тяжело вздохнул. Меньше всего сейчас ему хотелось играть в дурацкие игры. Кто бы ни был по ту сторону двери, сейчас это не имело значения. Насколько бессовестным нужно быть, чтобы заявиться к человеку посреди недели в такую рань и ждать, что ему откроют дверь. Исину на работу уже через пару часов.

— Кто это? — повторил вопрос Исин, в надежде, что хоть в этот раз ему ответят.

— Доставка алкоголя, — с запозданием послышался усталый голос из-за двери.

Буквально в эту же секунду, будто в подтверждение слов, в узком обзоре Исина появилась рука, держащая бутылку предположительно виски.

Молодой человек тяжело вздохнул и отступил на шаг назад. Ему больше не было необходимости смотреть в глазок. Он узнавал голос. Пусть непривычно тихий и слабый, пусть неуверенный, но все равно слишком узнаваемый.

— Не маньяк, — еле слышно пробормотал Исин, глядя себе под ноги, а потом бросил быстрый взгляд в гостиную через плечо, будто пытаясь удостовериться. — И ружья нет…

— Чжан Исин, вы свой алкоголь забирать будете? — монотонно и отстраненно поинтересовался голос.

— Я не заказывал, — быстро выпалил в ответ Исин и затих, прислушиваясь к звукам.

— Ясное дело, что не заказывал, — на выдохе пробормотал молодой человек, — вот только без него все равно ничего не выйдет.

— А что должно выйти? — Чжан сглотнул и замер. Его рука все еще держала дверную ручку.

В воцарившейся тишине, казалось, можно было услышать, как бьются сердца обоих. Чирканье зажигалки эхом разнеслось по площадке.

— У нас здесь не курят, — тут же заявил Исин. Зачем он это сказал, правда, было непонятно. Что он хотел показать? Свое пренебрежение к разговору? Свою правильность? Или же это была попытка сделать этот разговор максимально бытовым и показать отсутствие страха? Исин не имел ни малейшего понятия, зачем он это сказал. Ведь в этом не было никакого смысла. Разве что в квартиру тянуть будет, да и черт с ним, об этом он сейчас думал меньше всего. Наверно такая глупость нужна была ему, чтобы показать свое превосходство. Закрепить в их разговоре с самого начала, что правила здесь устанавливает Исин.

— Вот как? — отстраненно проговорил юноша. — Прискорбно.

— Ты на вопрос не ответил, — Чжан почувствовал, как его пальцы напряженно вцепились в ручку двери и, кажется, это чувствовал не только он.

— Ты ведь не собираешься мне открывать, так? — решил сразу расставить все по своим местам гость.

— Так, — без колебаний заверил его Исин.

— Тогда точно ничего не выйдет, — тяжелый вздох, сорвавшийся с губ вместе с сигаретным дымом, можно было услышать даже в квартире.

— Чего не выйдет? Ты скажешь мне или нет? — Чжан раздраженно стал дергать ногой, отбивая пальцами глухой ритм по полу.

— Поговорить, — послышался еле слышный ответ. Было в этой короткой фразе что-то обреченное и наивно глупое.

— Поговорить? — обескураженно выдохнул Исин, словно не мог поверить в услышанное. — По-твоему, нам еще осталось о чем говорить?

— О, у нас еще много тем, требующих обсуждения, — молодой человек вдруг заговорил пренебрежительно, с сарказмом. Его слова прозвучали как отрезвляющая пощечина. Исин, успевший дать слабину, тут же напрягся как натянутая струна, раздраженно растянул губы в тонкую линию и передернул плечами.

— Бред какой-то. Мы уже все обсудили.

На какое-то время повисло молчание. Это была точка в их разговоре. Дальше продолжать смысла не было. Исин прекрасно понимал, что когда заканчиваешь отношения, нужно рубить с плеча. Ставить последнюю жирную точку в истории и больше к ней не возвращаться, однако сейчас по какой-то неведомой для него причине, вместо того, чтобы сказать «все, хватит» и уйти, он продолжал стоять, вслушиваясь в тишину.

Он никак не мог себе в этом признаться, до последнего отказывался принимать тот факт, что не такого конца он хотел. Он слишком недооценивал свои чувства к Чондэ, которые были способны заставить его прощать все, начинать с самого начала. Ему было приятно знать, что Чондэ хотя бы пытается. Это придавало Исину значимости, выделяло его среди других. И ему бы ничего не стоило открыть эту чертову дверь и просто поговорить, нормально, сидя друг напротив друга, спокойно расставить все по своим местам и решить, что делать дальше, а не как тогда все на бегу, в порыве чувств, скомкано и импульсивно. Ничего не стоило, но делать этого было нельзя.

Речь ведь шла о Ким Чондэ. Разумом Чжан Исин понимал, что если признает поражение, если простит, если даст хоть на секунду понять, что ему, возможно, нужнее – он проиграет не только бой, но и войну в целом. Закрыть на случившееся глаза сейчас значило, что он до конца жизни позволит Чондэ вытирать об себя ноги, а тот будет этим пользоваться. Точно будет. Ничем хорошим это не закончится. Эта фраза была выжжена в сознании Исина. Она ныла, она болела, она не давала ни на секунду забыть, она напоминала о том, почему он все еще не открыл дверь своей квартиры. Но ее не хватало, чтобы он поставил точку и ушел спать.

— Ты можешь меня просто выслушать? — после долгой паузы спокойно поинтересовался Чондэ. Он кожей ощущал терзания Исина, и это заставляло его выдерживать мхатовские паузы, ведь их разговор сейчас как послеобеденная прогулка по минному полю.

— Я уже выслушал. Ты сказал достаточно, — короткие фразы Чжана звучали как пулеметные очереди. Он из последних сил оборонял свои позиции.

Чондэ затянулся. Он перебирал в голове разные комбинации фраз, пытаясь найти хоть что-то подходящее, но таких фраз просто не было. Он чувствовал, как его загоняют в ловушку. Нет, это уже не шахматная партия, бессмысленно пытаться просчитать ходы соперника, вероятности. Здесь 50/50. Либо да, либо нет. И не имело значения, насколько далеко вперед заглядывал Чондэ, их с Исином разговоры никогда не шли по плану.

Ким Чондэ стряхнул пепел. Он ведь давно понял. Задолго до того, как принял решение прийти. В их разговоре и в их отношениях не будет никакого смысла, если Чондэ продолжит вести игру. Будет продумывать свои ходы и предвидеть ходы соперника. Это ведь не игра. Их отношения не игра. Исин не единожды говорил об этом прямо или косвенно. В игре есть роли, но напрочь отсутствует «я». Это система, это алгоритм, это все, что угодно, только не правда и не искренность. Ведь именно эти два фактора делают игру чем-то серьезным, чем-то личным, чем-то…

И если Чондэ действительно хочет, если он готов, если ради этого он даже пришел, сделал шаг, то он должен говорить правду и быть искренним. По отношению к себе и Исину. А каков будет результат, ну, это покажет время.

— Тогда я сказал не все. Сказал не то. Я не был готов к разговору, — сбивчиво забормотал он севшим голосом, вырываясь из паутины собственных мыслей, а потом вдруг закашлялся.