— А тебе сказать мне нечего? — Исин повернул голову, устремляя испепеляющий взгляд на молодого человека.

— Нет, — коротко ответил он, потому что ему нечего было сказать. Да и что он мог сказать? Прости, что умер? Или прости, что не до конца?

«Я люблю тебя, давай начнем все с начала», — должен был сказать он, но не сказал. Потому что не хотел все с начала. И с того, на чем остановились он тоже не хотел. И даже желание говорить «я люблю тебя» пропало, потому что, кажется, и не любил вовсе. Наигрался. Перебесился. Откинул этот этап и хочет идти дальше. Один.

Исин, кажется, понимал это. Чувствовал. Ощущал кожей. И за это ненавидел. Потому что он бы мог простить, он бы мог любить дальше, только ради чего? Он грыз себя за глупость, ведь с самого начала знал — Чондэ лжец. И ни слова правды нет в том, что он говорит. Обманщик. С первого взгляда Исин это видел. Знал, чем все закончится. И так глупо повелся. Поверил. Потому что Чондэ попросил, потому что он так захотел. Сам виноват. Сам дурак.

Чжан уперся руками о диван, и с усилием поднялся на ноги. Ему было неудобно сидя вести этот разговор. Двумя короткими шагами он сократил расстояние до Чондэ, заглянул в его черные как ночь глаза, и осознал, что ему тоже нечего сказать. Слова кончились. Он перебрал в голове столько фраз, он думал, что не сможет замолчать, вываливая на Чондэ все негодование, всю злость, весь свой страх. А теперь не мог произнести ни слова. Потому что все и без слов было понятно. И все же, он нашел одно, просочившееся сквозь тьму сознания. Исин вытянул вперед руку, разжимая пальцы. На ладони, оставив красный след, лежало кольцо.

— Забирай, — прорычал Исин, поднимая полный затаенной злости взгляд на Чондэ.

— Можешь оставить себе, если понравилось…

— Забирай, — с нажимом повторил Чжан, — иначе я пропихну его тебе в задницу!

— Только если оно в этот момент будет на твоем пальце, — спокойно, но при этом с вызовом, произнес Чондэ, — и то в порядке исключения.

— Шутить изволите, — Исин чуть приоткрыл рот, демонстративно проводя кончиком языка по внутренней стороне щеки. — Совсем смерти разучился бояться?

— Из твоих уст звучит еще двусмысленнее, — Чондэ криво усмехнулся.

— Я убью тебя, — коротко бросил Чжан. — Сначала потеряю сознание, а потом приду в себя и убью.

— Я весь в предвкушении, — гадкий тон Чондэ сводил с ума. Он словно специально накалял атмосферу. Сам напрашивался. Натянутые нервы Исина были готовы лопнуть как гитарные струны. Еще чуть-чуть и он просто потеряет над собой контроль. Еще чуть-чуть и…

Кажется, предохранитель сработал. Злость перегорела. Исин прикрыл глаза. Он чувствовал себя опустошенным. Все было настолько плохо, что даже плевать. Ни говорить не хотелось, ни делать больно. Внутри была пустота, которую заполнял сизый дым, взмывающий к сознанию.

— Я ненавижу тебя, — тихо выдохнул Исин, подводя черту. — Сейчас по-настоящему. Не как тогда, а всем сердцем. Никогда даже подумать не мог, что смогу возненавидеть кого-то так сильно.

— Значит, ты правда любил меня? — губы Чондэ дрогнули, а на глубине черных глаз разлилась печаль.

— Значит и правда любил, — еле выдавил Исин, — хорошо, что недолго, но мне хватило. С тобой ночь как один год.

Исин сделал глубокий прерывистый вдох, потому что чертовы слезы опять подступали. Не мог он злиться, когда Чондэ на него так смотрел. Хотел злиться и кричать, хотел ненавидеть, но почему-то просто не мог.

— Зачем ты снова появился в моей жизни? — Исин сглотнул ком. — После всего… как ты посмел не умереть?

— Я умер, — Чондэ прислонился к стене, скрещивая на груди руки, — дважды.

— И зачем вернулся?

— Это была идея Минсока, моего согласия никто не спрашивал…

— Значит, я должен сказать спасибо Минсоку за то, что ты опять здесь?

— Получается, что так…

Чондэ отвел взгляд в сторону. Разговор не клеился. Исин будто до последнего ждал, что Чондэ скажет что-то оправдывающее его, что-то, за что Исин сможет его простить, но тот молчал. Сколько бы Чжан не пытался вытянуть из него это, он не говорил. Выходит, что все действительно было враньем? И незачем спрашивать об этом напрямую.

— Ты можешь умереть? — Исин опустил руку с кольцом. — Можешь хоть однажды сделать это насовсем? Ради меня или ради чего-нибудь другого. Я не знаю… Просто перестань существовать. Ты всего лишь воображаемый друг, я перерос тебя. Ты мне больше не нужен. Я хочу, чтобы ты исчез.

Чондэ облизал пересохшие губы. Неприятно было слышать такое. Он понимал, что это заслуженно, но все равно, Чжан Исин, как ты посмел такое сказать? Это больно. Это как ударить молотком по наспех склеенной вазе. Нельзя давать человеку хоть на секунду усомниться в том, что в его существовании есть смысл.

— К несчастью, малыш Син, — раздражение пропитало голос Чондэ, он вскинул голову чуть вверх, и смерил молодого человека надменным взглядом, — я теперь человек. И тебе придется мириться с моим существованием. Я больше не твой воображаемый друг.

— Не смей меня так называть, ублюдок! — Исин с силой ударил рукой в стену, в сантиметре от головы Чондэ. — Я больше не ребенок. Ни для тебя, ни для кого-либо еще!

Ким даже не моргнул. Его выражение лица было таким же непроницаемым, и даже близость Исина не поколебала его. Чондэ лишь бросил быстрый взгляд на руку, и снова устремил его прямо в глаза Чжана.

— Человек ты или нет, это не важно. Просто держись от меня подальше, понял? Поимей совесть.

Чондэ внимательно наблюдал за движением чужих губ, которые злобно выплевывали слова. И сердце ускоряло бег. Чего он сейчас хотел больше всего? Поцеловать его или исчезнуть из его жизни? Он определенно хотел остаться. Назло. Просто потому что Чжан Исин просил, нет, требовал уйти. Чондэ ведь никогда не делал то, что ему говорят.

— Я предпочитаю иметь что-нибудь другое…

— Мой мозг, к примеру.

— Неплохой вариант.

— Просто. Оставь. Меня. В покое! — прокричал Исин не своим голосом. — Неужели тебя и правда забавляет ломать людям жизни таким способом? Людям, которые верят тебе!

— Сами виноваты, — пожал плечами Чондэ, — раз доверились.

— С меня хватит, — Исин сделал шаг назад, — я больше не собираюсь участвовать в этом фарсе.

— Но ты в нем участвуешь. Прямо сейчас.

— И я больше не хочу этого делать. Или как ты думал все это будет? Ты представлял себе это как-то иначе? Думал, что стоит мне тебя увидеть, и я брошусь к тебе на шею, буду рыдать и говорить о том, как сильно мне тебя не хватало? Позволю тебе дурить себя очередной ложью, которую я радостно прохаваю?

Чондэ хотел сказать, что именно этого он и ждал, но предусмотрительно промолчал. Исин сжал руки в кулак, будто бы пытался удержать свой рассудок, норовивший его покинуть. Происходящее не укладывалось в голове. Исин просто не мог понять, что же он чувствует на самом деле. Как он относится ко всей этой ситуации. К Чондэ. Сейчас Исин даже не мог понять, хочет ли он исчезнуть сам или же хочет, чтобы это сделал Чондэ.

— Или ты думал, что я буду прощать тебе все, стоит появиться у меня на пороге, улыбаясь как дебил, жопа ты кота?

— Я был почти уверен в этом, — тихо пробормотал Чондэ.

— Да что с тобой не так? Ты действительно веришь в то, что есть такой идиот, который будет прощать тебе все? Каждый раз?

— Ты ведь сам говорил, если любишь, готов простить все…

— А ты решил этим воспользоваться? Ты, кажется, слишком переоценил мою любовь к тебе, потому что…

Исин осекся. Он внимательно посмотрел на Чондэ. Тот выглядел печально и задумчиво. Он молчал. И не пытался ничего говорить. Просто слушал, но на самом деле хотел уйти, чтобы не слышать.

— Потому что я не люблю тебя, Чондэ, — очень тихо, с надрывом проговорил Исин, чувствуя, как рот заполняется вязкой слюной, а по щекам покатился новый поток слез.

Это была самая лучшая, самая идеальная ложь Чжан Исина, потому что он отчаянно хотел в нее верить.

— Сейчас единственное, о чем я жалею, так это о том, что не послушал себя, и не дал тебе уйти тогда! Потому что… оно того не стоило. Понимаешь? Ты того не стоил…