— Я не собираюсь противиться неизбежному…

— Эй, — тихо позвал Лухан, вскидывая ногу вверх, чтобы пнуть парня по мягкому месту, — мы ведь друзья, не так ли?

Минсок замер, раздумывая над правильным ответом, но чужая пятка, которая давила на пятую точку, мешала здраво мыслить.

— Нет, — коротко заметил Ким, возвращаясь к своим делам, — а должны быть?

— Ты ведь старший ребенок в семье, да? — резко перевел тему Лухан, съезжая вниз по полу, чтобы ощутимее упереть ногу в чужой зад.

— С чего бы тебя это вдруг заинтересовало?

— Просто ты ведешь себя как старший брат.

— Тебя что-то не устраивает?

— Нет, — мотнул головой Лухан, — мне это нравится. Очень нравится. Как и твоя задница.

Последняя фраза была явно лишней. К сожалению, Лухан осознал это слишком поздно. Кажется, можно было увидеть, как Минсок в этот момент вспыхнул адским пламенем, с легкостью ломая пальцами большой осколок чайника в своей руке. С каких это пор он позволяет подчиненным так развязно и неуважительно вести себя с ним? Видимо, кто-то давно не получал хорошую взбучку.

Минсок очень медленно развернулся, хватая рукой ногу Лухана за голень, и потянул вверх. Лухан начал скользить, чувствуя, как его задница отрывается от пола. Он раскинул руки, чтобы за что-то ухватиться, но только бессмысленно возил ими по полу, собирая на ладонь мелкие осколки, которые еще на нем остались. Когда Лухану показалось, что сейчас его, как игрушку поднимут за ногу, Минсок вдруг разжал пальцы. Лухан рухнул вниз, в узком пространстве ударяясь всем чем можно обо все что только можно.

— Ауч, — пробормотал он, потирая свой затылок, которым вписался в дверь шкафа, — силушка у тебя богатырская. Качаешься?..

Молодой человек посмотрел на Минсока и осекся. Сверху вниз на него смотрел вовсе не дружелюбный кролик. Это был не Ким Минсок, а просто на него похожее как две капли воды неведомое существо из адских глубин, чьи глаза пылали ненавистью.

— Что. Ты. Там. Сказал. Про. Мою. Задницу? — сопровождая каждое свое слово пинком, поинтересовался Минсок.

— Ничего, — торопливо выдавил Лухан, поворачиваясь спиной, чтобы спасти себя от постоянных ударов, — абсолютно ничего.

— Вот и славно, — Минсок с силой опустил свою ногу на спину молодого человека, прижимая к полу, — и впредь следи за тем, что говоришь, иначе будешь вылизывать пол во всем кафе своим длинным языком.

— Ты определенно неравнодушен к доминированию, — сдавленно выдохнул Лухан, — как твоя девушка? Не против легкого БДСМ?

— Ты определенно мазохист или у тебя просто отсутствует инстинкт самосохранения, — заключил Минсок, сильнее надавливая ногой на чужую спину. — Иначе я никак не могу объяснить, почему ты так часто нарываешься на мои поджопники. Приберись здесь немедленно, и если я найду хоть микроскопический осколок или грязь, клянусь, ты будешь вылизывать этот пол. Все ясно?

— Как вам будет угодно, хозяин, — безропотно согласился Лухан, и театрально припал к полу, изображая покорность.

Минсок раздраженно скривился, сетуя на жизнь, потому что в последнее время ему слишком уж часто попадались в подчинение те, с кем просто нет сладу. Это очень удручало. Бьешь их, бьешь, угрожаешь, порицаешь, наказываешь, а им хоть бы хны. Дерзят, выпендриваются, наслаждаются. Сил никаких уже нет. Может быть это он хватку теряет? Разучился наводить на людей страх и ужас? Нет, с этим определенно нужно было что-то решать.

Ким Минсок развернулся и целенаправленно пошел к Исину, чтобы обсудить с ним текущее положение дел и срочно выпросить себе отпуск. Отдохнуть было просто необходимо. Определенно, ему нужно было срочно развеяться, а потом вернуться с новыми силами и всех поставить на свое место. Он и так в последнее время как мать-одиночка с одной работы на другую скачет и пытается воспитать своих сыновей-бездельников.

Отпуск. Только отпуск. Срочно и никак иначе. Он все решил. Осталось только подыскать себе замену.

***

Ким Минсок повернул ручку окна и дернул створку на себя. В комнату тут же заструился прохладный вечерний ветерок. Молодой человек подставил ему лицо и сделал глубокий вдох. От созерцания горящих в темноте окон домов и отблеска уличных фонарей становилось спокойно, как бывает, когда выходишь из душного автобуса где-то в сельской местности и полной грудью вдыхаешь свежий воздух. Минсоку очень не хватало таких минут, когда он мог просто остановиться и наслаждаться моментом, не думая ни о чем. Просто стоять, созерцать и понимать, что жизнь, в сущности, прекрасная вещь.

За спиной послышался хлопок двери, прерывающий единение с вселенной. Минсок тяжело вздохнул, сгреб с подоконника оставленные минутами ранее вещи, развернулся, и направился к нарушителю спокойствия, который успел уже плюхнуться на диван и включить телевизор.

— Вот, — Минсок положил небольшую стопку вещей на кофейный столик, — держи.

— Что это? — молодой человек, наскоро вытирающий полотенцем мокрые волосы, перевел взгляд со стопки вещей на Минсока.

— Телефон, документы, — начал перечислять он устало, — в общем, все, что тебе необходимо, чтобы считаться полноценной частью общества.

— И зачем это? — собеседник перевел незаинтересованный взгляд на экран телевизора.

— Что значит зачем? — раздраженно процедил сквозь зубы Минсок. — Затем, что ты человек, и тебе нужно как-то жить в мире людей.

— Вот оно что, — протянул молодой человек, откидываясь на спинку дивана, и устремил свой взгляд к белому потолку, — как скучно.

Минсок устало прикрыл глаза и коснулся пальцами переносицы. После возвращения Чондэ стал еще невыносимее, чем был до этого. Он стал спокойнее, меланхоличнее, безразличнее. В нем больше не было прежнего авантюризма, лишь бесконечная скука и полное отсутствие интереса к происходящему. Возможно, причина такому поведению крылась в том, что вернуть удалось лишь его часть, и похоже не самую лучшую.

Чондэ рывком выпрямился и наклонился вперед, хватая со стола телефон. Долгое время он разглядывал его, после чего поднял задумчивый взгляд на брата.

— Зачем он мне? — поинтересовался он, хмуря брови. — Мне ведь даже позвонить некому.

— Пока что да, — кивнул Минсок, — но потом обязательно появятся контакты. Как только начнешь социальную жизнь, сразу поймешь, что без него сложно обходиться.

— А что если не начну? Что если я просто не хочу? Зачем мне все это? — лицо Чондэ на мгновение исказила гримаса боли. — Зачем мне эти паспорта, телефоны? Зачем мне этот ежедневник?

Молодой человек с силой махнул рукой, скидывая стопку на пол, и откинулся на спинку дивана, скрещивая на груди руки. Он кривил губы, стараясь сдержать свое недовольство, но оно так и просилось наружу.

— Что если я не хочу всего этого? Не хочу вспоминать то, что забыл, не хочу становиться частью социума, заводить новые знакомства, искать себе работу, уходить с головой в эту бесполезную рутину. Что если я не хочу снова быть человеком? Мой прошлый опыт не увенчался успехом, так почему ты думаешь, что сейчас что-то выйдет? Зачем ты меня вернул?

Минсок слушал молча. Ему нечего было ответить. Слова Чондэ казались эгоистичными, но мотивы Минсока были не менее эгоистичны. Неужели он действительно совершил ошибку, вернув его назад? Разве Чондэ не должен радоваться тому, что у него есть еще один шанс. Он может начать все с самого начала, ведь он хотел этого. Или нет?

— Значит, мне стоило оставить тебя мертвым? — холодно поинтересовался Минсок, и губы его вытянулись в тонкую линию.

Чондэ приоткрыл рот, будто в попытке что-то сказать, но тут же его закрыл, сглатывая, после чего демонстративно положил телефон на стол и вальяжно откинулся назад.

— Ты никогда не думал о том, что мне следовало оставаться мертвым с самого начала? Что если еще тогда, на первом моем суде, ты принял неправильное решение из-за своих сентиментальных мотивов? Если бы ты тогда принял правильное решение… не для тебя правильное, для других. Отбросил бы свои чувства и объективно посмотрел на ситуацию. Если бы тогда ты так сделал, ничего бы этого не случилось.