После смерти Ронина бесцветная следопытка совсем съехала с катушек, постоянно провоцировала на конфликты, но рыжий ей все спускал с рук. Только однажды не сдержался, когда Вериса уже совсем достала его обвинениями в том, что он послал Талена в Терамор намеренно, зная о его работе на Орду, или даже сам дал ему задание устроить диверсию.

- Если бы не предательство Талена ты бы вообще не выжила, - прошипел Этас на нее.

Джайна однажды рассказала ему, что Ронин не стал делать парную телепортацию с ней, не желавшей бросать свой город, потому что кто-то должен был остаться и затащить бомбу в защищенную от магии башню. Ронин знал, что Вериса, преследующая Талена, находилась не настолько далеко от города, чтобы можно было быть уверенным в ее безопасности, поэтому всеми силами старался уменьшить зону поражения бомбы. Рассказывая это, леди Праудмур тщательно следила за реакцией Похитителя Солнца, и эльф понял, что Вериса уже понарассказывала ей гадостей про него. Этас тогда лишь спокойно заметил, что Ронин очень любил Верису, так что его поступок неудивителен.

Однако если бы охота за предателем не увела главу Серебряного Союза подальше от города, самопожертвование Ронина не помогло бы: Вериса осталась бы в крепости и погибла вместе со всеми.

- Думаешь, я боюсь умереть? – презрительно фыркнула эльфийка в ответ на его замечание.

Рыжий тогда не сразу нашел, что ответить. Следопыты нередко бравировали своим бесстрашием, но страх смерти свойственен всему живому, даже дурным фанатикам, разве нет? Или ей настолько плохо без мужа? Но она ведь должна была с самого начала понимать, что, выходя замуж за смертного человека, в любом случае обречена однажды стать его вдовой, если не разведется раньше. Этас мягко напомнил ей о ее ответственности за близнецов, но эти слова лишь взбесили Верису. Рыжий с удивлением узнал, что, оказывается, строит какие-то мерзкие и коварные планы насчет ее спиногрызов. Видеться с ними она, как и ожидалось, теперь кузену не позволяла и наверняка рассказывала про него разные жуткие истории. Син’дорей мог только надеяться, что мальчишки вырастут не такими фанатиками, как их мама, и в будущем с ними можно будет нормально общаться.

Несмотря на то, что рыжий сделал паузу в своей вражде с Верисой, следопытка угомониться не желала. К обвинениям в смерти Ронина, диверсии Талена и связях с подлыми маньяками-ордынцами, а также всем ее старым темам для оскорблений, добавилось… неприкрытое проявление ревности Джайны к Этасу. Кузенам не впервой играть в соперничество за главу Кирин-Тора, но разве шутка не потеряла актуальность и, главное, уместность после гибели Ронина? Но, похоже, свою новую подругу (хммм, а только ли подругу?) Вериса ревновала всерьез. Узнав от Джайны о том визите в ордынскую таверну, бледная следопытка обвинила Этаса в попытке заманить Джайну в свой «наркоманский кружок» и, научив ее плохому, сделать своей любовницей, потому что в трезвом уме леди на его уловки не поддается. Даже если бы Этас не дал себе слово не цеплять Верису и не отвечать на ее колкости, он все равно не сразу бы нашелся, что ответить на такую чушь.

Рыжий не собирался подбрасывать дров в костер этой ревности, как он это делал с верискиным мужем. Но расположение главы Кирин-Тора нужно любому члену Совета Шести, и ему, оставшемуся без покровителя, – не меньше чем другим. Да и Ронин просил его помочь Джайне освоиться, а последняя воля погибшего – это не то, что можно запросто выбросить из головы. Поэтому он старательно устанавливал с леди Праудмур приятельские отношения, благо она охотно шла навстречу. Как подозревал рыжий – не в последнюю очередь из желания получше следить за ним, подозрительным «специалистом по связям с Ордой».

Этас старался как можно меньше говорить с Джайной о политике – такие разговоры постоянно приводили к тем самым пугающим сменам настроения. Леди охотно обсуждала магию (она специализировалась на школе Льда), годы учебы в Академии. Крас не случайно назвал ее в пророчестве «печальной»: Джайна могла улыбнуться, если был достойный повод, но рыжий никогда не видел ее смеющейся. Единственный раз ему удалось вырвать из нее нечто похожее на сдавленные смешки, когда он, извинившись за личный вопрос, поинтересовался, не обижается ли на нее Вериса за то, что Джайна в свое время увела у нее жениха. Бесцветная кузина не раз хвасталась, что к ней сватался сам принц Каэль’Тас (то ли лично, то ли через отца – версии у нее расходились), но она ему отказала. Но как раз в то время он заключил помолвку с леди Праудмур, так что еще большой вопрос, кто кому отказал. К тому же, в отличие от человеческого простолюдина, эльфийский принц вряд ли мог потерять голову от восторга, что на него обратила внимание бледная квел’дореечка.

- Пффф… Нет-нет, Каэль’Тас и Вериса сами решили, что не подходят друг другу, - заявила Джайна, прикрывая рот кулачком.

К сожалению, если перепады настроения леди Этас мог без проблем потерпеть, ее переменчивость в политическом курсе беспокоила его куда сильнее. Она слишком привыкла ориентироваться на Альянс. Сохранять хорошие отношения с Ордой – да, но синезнаменных она по-прежнему считала «своей» фракцией. Рыжий надеялся, что этот ее недостаток пройдет со временем, и как можно тактичнее регулярно напоминал ей о нейтралитете Даларана. Временами Джайна прислушивалась и блюла некое подобие равновесия, но чаще всего безапелляционным тоном приводила какой-нибудь «бесспорный» аргумент и объявляла дискуссию закрытой. А свой отказ Альянсу в просьбе разорвать отношения с Похитителями Солнца она вообще преподносила как огромную услугу, оказанную ею Этасу лично.

Джайне явно не хватало мудрости Ронина. Он был главой Совета, но, за исключением экстренных ситуаций, выступал не столько как его руководитель, столько как председатель. Следил за тем, чтобы было выслушано мнение каждого архимага, предотвращал переход разногласий в безобразные свары. Джайна так деликатно действовать не умела, но и сильного ярко выраженного лидера из нее тоже пока не получалось. Впрочем, Этас не спешил разочаровываться: люди быстро взрослели, а леди Праудмур еще не достигла полувека – возраста, после которого люди переставали меняться так сильно. И снова напоминал себе, что Джайне просто нужно время. Она пришла в Совет, будучи в расстроенных чувствах после гибели своих подданных - неудивительно, что ее настроение и курс так скачут и меняют направление. Она несколько лет правила Терамором, государством людей, расположенным под самым носом у орков, и довольно долго ухитрялась жить с ними в мире и согласии. О ее миролюбии и дипломатичности Этас был наслышан, в этом она напоминала Ронина, так что радикальной смены политики Кирин-Тора он не ожидал: прежнего главу Кирин-Тора, если вспомнить, тоже временами немного в сторону Альянса заносило.

Хотя вот таких фокусов Ронин себе, разумеется, не позволял. Открывая очередное собрание Совета, леди рассказала, что Альянс просил помощи Кирин-Тора в наложении защитных и скрывающих чар на Божественный Колокол - могущественный артефакт, найденный в Пандарии, который прежде принадлежал Лэй Шеню, древнему злобному императору могу.

- И я жду, что вы все проголосуете «за», потому что не время говорить о нейтралитете, когда Орда может вот-вот снова завладеть опаснейшим оружием, - заявила леди Праудмур, напрочь игнорируя тот факт, что Альянс уже завладел этим оружием.

Изредка, Ронин мог объявить свою позицию по важному вопросу первым, но вот так внаглую требовать голосовать нужным ей образом могла додуматься только Джайна. С одной стороны, понятно, как в ее памяти заканчивается цепочка «Орда - мощный артефакт - …», и возможно, леди уверена, что таким образом спасает их же шкуры или население любого другого крупного города - Штормграда, например. С другой – это уже никаким боком не нейтралитет, хотя…

- Тогда пусть это будет не помощь Даларана Альянсу, а защита опасного артефакта от обеих сторон. Спрячь ото всех. Пусть Альянс тоже не сможет им воспользоваться без разрешения Совета, - предложил Этас, тщательно избегая упоминания слова «нейтралитет», от которого Джайна временами уже кривилась как от лимона.