Разговор с эльфийкой, бывшей ему в последние годы надежной помощницей, окончательно испортил и без того не радужное настроение рыжего. Даже если Весара не обманет… На кого будет направлена ее месть? Бледная обезьяна заслужила все, что та может с ней сделать, но смерть или несчастья Верисы принесут боль близнецам, а потом и Аллерии. Как несправедлив мир, где у кровожадной маньячки, виновной в гибели множества эльфов, есть родные, которые ее любят и которые за нее переживают! А у Халдарона, хорошего парня, который даже будучи военным ухитрялся избегать лишних кровопролитий - больше никого…

Вечером Этас, успевший несколько раз мысленно повторить абсолютно правдивое и, вроде бы, достаточно убедительное объяснение, явился к великому магистру домой. Сразу же, как только вошел, рыжий принялся говорить то, что собирался, не позволяя Роммату погрузить мир в неловкое застывшее молчание, как он это любит делать.

Великий магистр не перебивал его, не задавал вопросов и не бросался обвинениями, но Этасу казалось, что он все-таки сердится. В его взгляде рыжему виделось ледяное презрение. Хотелось начать оправдания по второму кругу, но вдруг его это только сильнее разозлит? Этас, чтобы не дать повиснуть паузе, стал вдаваться в ненужные подробности своего прошлого общения с Тилорией.

Роммат, казалось, совершенно его не слушал. Рыжий никак не мог понять, о чем тот думал. Теперь на его лице не было никаких эмоций вообще, что нервировало еще сильнее, чем прежний презрительный взгляд. Великий магистр, не говоря ни слова, шагнул к нему ближе и начал не торопясь снимать с него одежду. Этас замолчал и напрягся - момент был не располагающий к сексу, - но возражать не стал.

Прямо здесь в гостиной? Ну, ладно…

Потянуться за поцелуем рыжий не рискнул, на сегодня этого права он, скорее всего, лишен. Роммат, в этот раз не утруждая себя вообще никакими лишними прикосновениями, развернул его к себе спиной, и вошел в него сзади. Он положил ладонь на член Этаса, но не двигался и ничего не делал рукой. Рыжий должен сам? Без опоры было совершенно неудобно. Этас слегка приподнимался на цыпочки и извивался всем телом, насаживаясь на член Роммата и пытаясь потереться своим о его руку. Он хотел передвинуть вторую руку великого магистра со своего бедра на грудь, чтобы было удобнее держать равновесие, но тот не позволил и больно укусил Этаса за шею за попытку настоять. Через пару минут то ли рыжий сам не удержал равновесие, то ли Роммат нарочно толкнул его грудью в спину, но он просто согнулся пополам.

Этас уперся ладонями в колени, попытался выпрямиться, но это ему уже не было позволено. Роммат, держа его теперь за бедра обеими руками, принялся грубо и болезненно вколачивался в него, вынуждая оставаться в этой отвратительно унизительной позе кверху задницей. Черт! Этому неразговорчивому типу не нужны были слова, чтобы выразить свое отношение к Этасу.

Он раньше мысленно называл Роммата садистом? Зря. Тогда были еще цветочки. Рыжий с трудом сдерживался, чтобы не орать или хотя бы не шипеть от боли, но слезы, кажется, все равно выступили на глазах. Плохо. Он не хотел, чтобы великий магистр видел его таким.

Черт побери! Да с врагами милосерднее обращаются!

Этас понимал, что в любой момент может сказать Роммату прекратить, и тот отпустит его. Но не получит ли рыжий после этого требование проваливать и не появляться здесь больше? Этас не знал, как правильнее поступить. Роммат всегда требовал, чтобы все было именно так, как решил он, и с этим приходилось мириться. Но даже если сейчас рыжий стерпит это мучительное и унизительное наказание всего лишь за флирт с Тилорией, то Роммат, наверно, будет совсем считать его ковриком для вытирания ног? Одно дело – идти на уступки, и совсем другое, так откровенно пресмыкаться перед ним. Где проходит грань между этими понятиями?

Да сколько можно уже!

Боль и осознание того, что сам виноват в сложившейся ситуации совершенно не давали подумать. У Этаса ведь уже не раз появлялось ощущение, что великий магистр намеренно провоцирует его, ждет от него чего-то. Непослушания? Бунта? А зачем? Чтобы можно было спокойно вышвырнуть его из своей жизни за нарушение требований?

Чертовски обидным было то, что оскорбительное поведение Роммата было вызвано отнюдь не ревностью. Великий магистр был недоволен, что Этас посмел нарушить очередное, пусть и не озвученное заранее, правило, а вовсе не потому, что боялся его потерять.

Сволочь! Ненавижу!

Рыжий впился пальцами в колени и выгнул спину в надежде уменьшить боль, но толку было мало.

Кончив, Роммат сразу же вышел из него. Этас приготовился выставить вперед руки, если чертовому извергу вздумается еще и в завершение толкнуть его на пол, но великий магистр все-таки позволил ему принять нормальное вертикальное положение.

Не поворачиваясь, рыжий вытер тыльной стороной кисти слезы и принялся одеваться. Руки дрожали, задница горела так, словно в ней остался огненный шар, а каждое движение причиняло еще больше боли. Но ничего, дома есть лечебное зелье.

Ну вот, отлично. Он вытерпел все это до конца, и что теперь? Великий магистр все равно прогонит его? Или и дальше будет обращаться в том же духе? Но даже если Роммат теперь простил его, захочет ли Этас, чтобы этот эльф снова прикоснулся к нему?

Рыжий закончил с одеждой, так и не повернувшись к великому магистру. Он не хотел его видеть совершенно. Почему надо было обязательно вести себя так?! Почему нельзя было просто сказать, что раз встречаешься с ним, то даже просто заигрывать и целоваться с другими запрещено? Этас бы и словами понял! Можно подумать, у него никогда прежде ревнивых любовников не было. Были, и рыжий прекрасно мог обходиться и без флирта, не самая важная в жизни потребность…

Цивилизованные эльфы же, всегда можно договориться… Это Его Мстительность-то цивилизованный эльф?!

Этас повернулся к великому магистру, чтобы сказать «Shorel’aran». Он не знал, прощается только на сегодня или в принципе, и не хотел принимать решение вот как, сгоряча, под влиянием боли и обиды. Остынет и подумает хорошенько. Роммат, сложив руки на груди, возвышался над Этасом и смотрел на него надменно и обвиняюще. Рыжий почувствовал теплое покалывание в пальцах: огненное заклинание очень хотело вырваться на волю и прилететь прямо в это высокомерное лицо. Этас сжал кулаки.

- У меня не было сейчас с ней ничего. И вообще я не изменял вам, - глухо произнес он, но потом сорвался на крик. – А следовало бы!

«Ненавижу вас!» - хотел заорать он, но дыхание перехватило. Рыжий отвернулся и направился к выходу, не желая устраивать сцен. Роммат схватил его за руку и, резко потянув на себя, заставил развернуться. У Этаса мелькнула паническая мысль, что великий магистр захочет продолжить наказание или доступно объяснить, почему на него не следует повышать голос. От страха сердце заколотилось быстрее.

Да тролля с два! Рыжий от души отвесил себе мысленного пинка. Пусть только попробует, и узнает, как Этас ухитрился получить ранг архимага еще до совершеннолетия! С боевым магом рыжий не справится, но зато они тут все к чертям разнесут и запросто полдома обрушат. А такой скандал вокруг своего имени Роммату точно не нужен. Этасу, правда, он нужен еще меньше, но это детали. Мучиться в одиночестве он точно не будет! Поэтому – как насчет вспышки Сверхновой?!

Роммат, продолжая держать Этаса за запястье, впился ему в лицо тяжелым и мрачным взглядом. Молчание не было неловким. Рыжий, задрав подбородок, со злостью смотрел ему в глаза, в подробностях и с удовольствием представляя, какими заклинаниями запустит в него, если он посмеет сказать или сделать еще что-нибудь оскорбительное.

Ненавижу.

Неужели сразу не было ясно, что с этим садистом вообще не нужно связываться?! Это точно был последний раз, когда Этас приходил к нему!

Дойдя до мысленной картины гостиной великого магистра, забрызганной его же кровью (спасибо пандарийской гадости за идею), рыжий подумал, что играть в гляделки уже хватит. Гнев потихоньку проходил, а ощущения тела никуда не девались, стоять было больно. Но когда Этас хотел потребовать, чтобы Роммат убрал от него руки, взгляд великого магистра потеплел, а выражение лица заметно смягчилось. Решил поверить?