- Так он же вроде только враждовать не хочет, а в Легион не просится, - осторожно заметил Велен, поворачиваясь к Кил’Джедену лицом. - Не навязывайся. Пусть у вас будет нейтралитет.

- О, ты не понимаешь! – азартно сверкнул глазами Кил. - Он ни импа не сделал из того, что от него требовалось, но я хочу научиться управлять им и такими как он. На первый взгляд Иллидан жаждет одной только силы, и будет служить тому, кто готов дать ему ее. Однако вот взял же и притащился за эльфийским мальчишкой на Квель’Данас, хотя син’дореи и в случае смерти их принца не стали бы разрывать союз с ним. Удобство, личные привязанности – это все понятно, но ведь в самое пекло же полез! Странно, да? С ним непросто иметь дело, но так даже интереснее. Я хочу найти к нему правильный ключик. Я дам ему пробное задание… Возможно. Я еще не решил.

Велен тихо вздохнул. Понятное дело, Иллидан и раньше задумывался о перемирии с Кил’Джеденом – иначе не принял бы решение так быстро, стоило лишь подвернуться возможности доказать отсутствие враждебных намерений и откупиться от возмездия. Может быть, если бы Велен не похитил Каэль’Таса, Иллидан чуть позже нашел бы другой способ. А возможно, и не успел бы найти до начала вторжения. Теперь уже и не узнать.

Интересно, Иллидан отправил бы его сюда, если бы знал, что не такие уж они и враги с Килом? Он же хотел подстрелить двух талбуков разом: и выгоду получить, и отомстить за похищение союзника. Впрочем, месть как раз удалась наилучшим, справедливейшим образом: Велен сейчас оказался в тех же условиях, в которые поставил Каэль’Таса. Оторван от прежней жизни и своего народа, и теперь медленно и в комфортной обстановке его будут пытаться перевербовать при помощи задушевных разговоров.

И уже не в первый раз Велен задумался: Кил научился обходить его защиту мыслей или просто слишком хорошо его знает?

- Не волнуйся. От тебя я не потребую ничего, - успокаивающим тоном произнес эредар, словно догадавшись, о чем он думает.

Велен прикрыл глаза и ткнулся лбом в его плечо. Он верил. Кил слишком осторожен, чтобы теперь давить на него, шантажировать или угрожать. Кил понял свою прошлую ошибку и не повторит ее. Ему и не нужно действовать столь грубо и настойчиво. Времени у него полно. Если Велен увидит гибель Кила в одном из своих видений - сумеет ли он сдержаться и не предупредить любимого?

Нет, не сумеет.

А если Кил ухитрится сделать так, чтобы его интересы и интересы оставшихся в Запределье и Азероте дренеев совпадали – а когда их родной мир восстановлен и закрыт от Легиона, сделать это не так трудно, - то прорицательские способности Велена снова будут служить ему. За что же, в таком случае, они сражались друг против друга на Дреноре?

Жизнь Велена на Аргусе потекла своим чередом. О будущем они с Килом не говорили - тот, верный своему обещанию, не просил, не предлагал и вообще никак не упоминал о возможностях помочь Легиону или ему лично в делах. Первую неделю Велен почти наслаждался вынужденным отпуском, много времени проводя за чтением и прогулками по столице. Он по-прежнему медитировал и изучал видения не менее половины дня ежедневно, но теперь, когда знал, что все равно ничего изменить не может и от его способностей и старания уже ничего не зависит, воспринимал информацию отстраненно даже после выхода из транса.

Потом начал немного скучать. Кил старался заходить почаще, они снова, как в прежние времена, много общались на самые разные темы, разве что практически не прикасались друг к другу и ничего не говорили о своих чувствах и отношениях.

Однажды, когда они любовались с балкона видом на вечерний город, Кил неожиданно спросил:

- Как ты думаешь, что было бы с Аргусом и эредарами, если бы мы все трое отказали Саргерасу?

- Наш народ был бы полностью уничтожен, - ответил Велен. Он уже думал об этом, когда старательно подыскивал оправдания Килу после побега с Аргуса.

Велен внимательно изучал его лицо, пытаясь понять, к чему тот клонит. То ли это кил’джеденовы очередные уловки, то ли на самом деле тогда, двадцать пять тысяч лет назад, присоединение к Легиону было великим самопожертвованием со стороны Кила и Архимонда. Был ли это с самого начала спасительный план, позволивший уцелеть всей расе и избежать влияния Скверны хотя бы немногим? Кил расхохотался, догадавшись о его мыслях.

- Я присоединился к Саргерасу, потому что хотел его силы. И не уйду из Легиона, потому что мне нравится власть над ним, - произнес он, отсмеявшись. Кил усмехался, говоря эти слова, но взгляд его был серьезным и внимательным. - Но, просто для полноты понимания, Велен. Выбора у меня все равно не было. Если бы я отказался, Саргерас разрушил бы Аргус, а беглецов уничтожил одним мощным ударом, догнав уже во втором-третьем мире. И если мы с Архимондом выйдем из Легиона сейчас, то руководить им будут натрезимы. Их жажда разрушения не меньше саргерасовой. Никто не уцелеет тогда. Ни Аргус, ни Азерот, ни прочие миры. И никакие наару и их корабли нас не спасут.

- Да, - выдохнул Велен. - Я понимаю.

Осознавать это было неприятно, но горькая правда была очевидной: и дренеям, и Силам Света, и всему живому во Вселенной будет лучше, если Кил’Джеден и Архимонд сохранят свою власть над Легионом.

- Знаешь, я бы не отпустил часть народа с Аргуса, если бы не ты, - добавил Кил проникновенно. - И уж точно не стал бы удерживать Легион от того, чтобы догнать и добить беглецов. Тогда у нашего народа сейчас не было бы возможности рожать детей и увеличивать свою численность. Мы много воюем, и у нас случаются внутренние конфликты. А ведь слабого демона не так уж и трудно убить навсегда. А еще многие эредары сошли с ума из-за неправильного использования силы. Так что ты и впрямь спас наш народ от гибели – от медленного вымирания. Я был прав, вводя тебя в Триумвират.

Велен хмыкнул. В отличие от дренеев, прославляющих мудрость Пророка, он теперь понимал, что не так уж и много сделал для их народа. Это Кил решил дать ему право выбора, это Кил сначала отпустил беглецов, а потом не позволял схватить. Пока сам не пожелал всех превратить в своих подданных или убить…

- Это я к тому, что я вообще практически всегда прав, – самодовольно продолжил Кил.

Велен считал себя терпеливым дренеем, не испытывающим проблем с обузданием своих эмоций. Да и Кил не сказал ничего крамольного и предосудительного. Но почему-то именно эти слова и этот тон оказались той самой последней каплей, приводящей в движение спокойные воды и вызывающей наводнение. Велен разозлился необычайно. С кажущимся спокойствием, но с все больше пробивающимся в голосе гневом, он начал свою обличительную речь.

Он припомнил «практически всегда правому» Килу все. Начиная полным игнорированием своего мнения во время обсуждения предложения Саргераса и нападением при отлете Генедара с Аргуса. И заканчивая использованием в интригах ребенка-Каэль’Таса, убийством Му’уру, планом обмануть Нобундо и снова втянуть дренеев в войну. Когда он дошел до дренорских преступлений, Кил уже прекратил попытки возражать встречными обвинениями и упреками. Только оправдывался или несчастно вздыхал.

- Я не знал, что они продолжают выкачивать из наару энергию! Откуда я мог это знать?! Твой Му’уру почти год прожил в Квель’Таласе, и син’дореи вокруг него чуть ли не танцы выплясывали, брали его энергии по чуть-чуть!

- А то, что ты их напоил демонической кровью и сделал безумными, ты забыл?!

- Да не такими уж и безумными они стали… - тихо пробубнил Кил, но замолк под разъяренным взглядом бывшего любовника.

- Верни меня в Азерот, - потребовал Велен, когда поток обвинений и запал иссякли, а заходить на второй круг не было смысла. Кил неумело изображал из себя побитого элекка, тихо вздыхая при звуках слова «совесть». И явно не собирался делать еще какие-то выводы из случившегося помимо уже выученного «массовые убийства дренеев чреваты крупной ссорой с любовником».

- Я не могу, - уверенным, без грана сожаления, голосом заявил Кил, подумав, что разнос окончен, и приободрившись. – После Квель’Данаса у меня даже на аватару сил пока не хватает, не то что на полноценный портал.