— Нет, только ванна. Горячая. И не вздумай со мной спорить!

Михаил взял ее за руку и потянул за собой.

Но, по правде сказать, Мари точно не собиралась спорить. Планы на ближайший час оформились в совершенно определенную идею, и, на ходу дергая застежку на джинсах, она сказала:

— У меня там только один халат. И гель для душа — ванильный.

— Если ты думаешь, что меня это остановит, то ты очень сильно ошибаешься, — хохотнул Зимин, стягивая с себя футболку.

— Я рассчитывала на то, что не остановит, — ответила она в тон, открывая кран, а потом обернулась к нему и просто произнесла: — Мне никогда в жизни не было так хорошо. Даже пять лет назад. Правда.

Михаил прижал ее к себе, приподнял над полом, стал целовать ее лицо, губы. С каждым поцелуем все сильнее и дольше. Отвлекся на минуту и прошептал:

— Я люблю тебя и сделаю все, чтобы тебе всегда было хорошо.

— В таком случае, можешь начинать прямо сейчас, — сказала и покраснела, а руки уже искали ремень его брюк.

Июль 2015 года

Гамбург

— Как она? — Ральф стряхнул пепел в пепельницу и посмотрел куда-то мимо Дональда.

— Через два дня выходит замуж, — усмехнулся Дональд, бросив на стол зажигалку и затягиваясь сигаретой.

— Стало быть, все?

— Согласись, это, во всяком случае, закономерно.

В ресторане негромко играла музыка, а в полумраке казалось, что все прочие люди за столиками не существуют — просто тени. Ральф опрокинул рюмку коньяка и устало посмотрел на часы. Впрочем, он никуда не торопился, откровенно собираясь напиться.

— Значит, зря… — проговорил он.

— Конечно, зря, — отозвался Дональд, — все, что мы с тобой затеяли пять лет назад — зря. И, благодаря тебе, все эти пять лет я чувствовал себя настоящим ублюдком. Ты лучше скажи, какого хрена БалтТраст у нее увел.

— Ублюдок так ублюдок. Мы с тобой вместе в этом увязли. И БалтТраст — потому что ублюдок. И все остальное — потому что ублюдок. Умный ублюдок.

— Супер. Типа отмазался?

— А, думаешь, нет? Никто. Никогда. Ничего. Не докажет.

— Ок, — процедил сквозь зубы Дональд. — После того, что ты сделал с «Клелией», ты понимаешь, что тебе светит.

— Откуда знаешь? — бровь дернулась.

— Полагаешь, так трудно догадаться? Все один к одному. Вывод из состава акционеров Зиммера вместе с его долей. Падение цен на акции. Проблемы с кредиторами. Пожар на «Клелии». Покупка БалтТраста. Ты считаешь меня полным идиотом? Мы вместе сколько лет проработали, я знаю твои методы.

— Знаешь — молодец, — кивнул Ригер и опустошил следующую рюмку. — Пуаро гребанный.

— Ответь мне на один вопрос — зачем все это было?

— Потому что я ее любил. Иногда и ублюдки влюбляются. А она не видела ничего, кроме своей компании. Что теперь? Побежишь ей рассказывать?

— Так ведь и она — не дура.

— Правильно, — кривая усмешка исказила его черты. — Она не дура. Она сука.

Сказал и через мгновение получил резкий удар прямо по лицу и разбитый нос.

— Я ведь просил следить за словами, проговорил Зимин.

Он сидел за соседним столиком, спиной к Ральфу. От Дональда узнал о предстоящей встрече и настоял на том, чтобы присутствовать в ресторане. Начало разговора почти не слышал. Но чем больше Ральф накачивался коньяком, тем громче говорил. Теперь даже прислушиваться было не нужно. Нужно было лишь сдерживать себя, чтобы не вмешаться в разговор. Но слова Какеготам? сказанные о Марии, стали последней каплей.

— В яблочко, герр Зимин, — заржал Дональд, глядя, как Ральф выбирается из-под стола.

Однако выражение окровавленного лица Ригера не обещало ничего хорошего.

— Какого дьявола? — прорычал он, взял со стола салфетку и прижал к носу, из которого на белоснежный воротник капала кровь. — Давно с охраной не общался? Могу устроить. И заодно с полицией!

— В таком случае, — с улыбкой ответил Дональд, — у него уже есть адвокат.

— Ну, раз у меня уже есть адвокат… — Зимин с чувством удовлетворения нанес Ральфу еще один удар в челюсть.

— Arsch, — выдохнул Ригер, второй раз очутившись на полу.

Михаил присел за стол рядом с Дональдом, налил себе коньяка, выпил и стал смотреть, как немец медленно поднимается с пола.

Наконец, тот встал, придвинул стул от соседнего столика и сел. Плеснул коньяку и себе. Влил в горло и спросил:

— Зачем пришел?

— Именно за этим, набить тебе морду. И этого еще мало за все, что ты сделал Марии. Но, думаю, о дальнейшем позаботиться Дональд.

— Дональд позаботится, — подтвердил с улыбкой адвокат и взял со стола зажигалку. — Обожаю гаджеты. Будет что послушать на ночь.

— Джеймс Бонд хренов, — процедил сквозь зубы Ральф.

— Значит, решено, — Зимин поднялся, обменялся с Дональдом рукопожатием и повернулся к выходу.

— Давно хотел тебя спросить, — крикнул ему в спину Ральф, — пять лет назад — ты был у этой суки первым? Или и тебе не повезло?

Зимин медленно развернулся, прищурившись, посмотрел на Ригера и нанес ему третий удар. Посмотрел на кулак, все-таки костяшки ссадил. Надо будет придумать, что сказать Маше. О том, что здесь произошло, ей знать не стоит.

Кивнул Дональду и пошел прочь из ресторана.

— Это сильно, Ригер, — проговорил Дональд, глядя, как старый друг в очередной раз пытается подняться, — правда, сильно.

Подошел, протянул руку, чтобы помочь тому встать. А едва Ральф оказался на ногах, Дональд со всего размаху всадил ему последний удар. И, бросив на столик несколько банкнот, направился к выходу. Чуть задержался возле охранников, подмигнул и добавил:

— За экшн не благодарите. Спасибо, что дали порезвиться.

Сентябрь 2015 года

Гамбург и Средиземноморье

Пирог сгорел. Видимо, в знак протеста. Запах распространился по всему дому. Фройляйн Зутер вошла в кабинет и развела руками:

— Шарлотка отменяется!

— В который раз, — пробубнила Мари под нос, набирая Мишин номер.

— Так что насчет овсянки? — осведомилась фройляйн, стаскивая передник.

— Нет, спасибо, — отмахнулась Мари, вслушиваясь в гудки на другом конце Европы.

Телефон разрывался. Бросив взгляд на экран, Михаил мысленно послал стоящего перед ним идиота крайне далеко. Однако прервать разбор полетов сейчас он не мог. Если пустить на самотек, домой они могут не вернуться. Откуда только этот… му… идиот взялся на его голову.

Потратив на него еще полчаса, Зимин схватил трубку и набрал номер.

— Еще и трубку не берет, — продолжала зудеть фройляйн Зутер на кухне, все-таки умудрившись накормить Мари овсянкой, — это, конечно, исключительно ваше дело, но на твоем месте я бы так не спешила. — Мы пять лет знакомы. О какой спешке ты говоришь? — уныло ответила Мари. — Все решено, я переезжаю.

— И что ты там будешь делать? — фройляйн Зутер придвинула к ней чашку.

— То же, что и здесь, — отмахнулась Мари, глядя куда-то пониже стола.

Фройляйн обошла вокруг, недовольно крякнула и изъяла папку с документами, лежавшую у Мари на коленях.

— Хотя бы поешь нормально!

Мари открыла, было, рот, чтобы что-то ответить, но тут у нее зазвонил телефон.

— Алло, Миша! — воскликнула она, разулыбавшись.

— Привет, Машка моя! Прости, не мог ответить. Что у тебя нового? Ты когда приедешь?

— Ну, ты же в плавании. Я раньше ноября не вырвусь, сгрызут, ты же знаешь!

Фройлян громыхнула кастрюлей и во всеуслышание объявила:

— Герр Зимин в морях, фрау Зимина в офисе ночует. Фройляйн Зутер в восхищении! Нет, я определенно уеду к сестре, в Берлин. Она мне там семью подыскала.

— Я в октябре буду уже дома. А до ноября еще так долго. Маш, я соскучился. Жутко соскучился.

Зимин улыбался. От того, что говорил с Марией. И от того, что хорошо слышал ворчание фройляйн Зутер. Милейшая женщина! Он был уверен, что она нарочно старается говорить как можно громче.

— Я приеду, как только закончу дела. Так и не решила, выставлять ли на продажу дом в Гамбурге. Еще и фройляйн Зутер решила уволиться.