– Они ведь и забрались под землю, чтобы взрослые не доставали, – ответил я. – Так что идея изолированных островов с удобным сообщением и перспективой возвращения не должна их отвращать – если они поверят вам. Одну Колоду я наверняка уговорю, а у той есть дружественные. Расселять их лучше порознь, чтобы не возник спор о территориях, – но общение между Колодами тоже важно.

– Связь не проблема, – отмахнулся Стас. – В том числе глобальная. Даже снабдим непотопляемыми катерами, чтобы могли шастать по гостям. Не станут же они захватывать чужие острова?

– Можно ввести ограничение на число пассажиров, – предложил Влад. – Скажем, не больше пяти. К тому ж, за свое каждый дерется с удвоенной силой.

– Как правило, ползуны не агрессивны, – добавил я. – Лишь бы самих не трогали.

– А ведь перспективные ребята, – заметил Стас. – Из них может прорасти не один Одиночка!..

Затем Ника скрылась за дверью, а через пару минут уже вернулась, успев переодеться – в просвечивающую майку, оставлявшую голым живот, и коротенькие трусы, походившие бы на спортивные, если б не разрезы по бокам, поднимающиеся к самой резинке. Простенько, но убойно.

– Я готова, – объявила она радостно. – Вперед?

Что мне оставалось? Тем же путем мы вернулись в гараж.

– В моей поедем? – спросил я.

– Как скажешь, – откликнулась Ника и хихикнула: – Теперь ты водишь.

– В смысле: за рулем?

– В смысле: в атаку. «На лихом коне» и так далее… Твоя затея – ты и отдувайся.

– Тогда мне и рулить, – решил я. – А обуться не хочешь?

– Зачем?

Действительно. Она же с четырех метров запросто сигает на асфальт! А если такой пяточкой, нежной и тоненькой, заехать в челюсть? Впрочем, это не ее стиль.

– Твое дело, – согласился я. – Ну, садимся?

– Так ведь я тебя жду!

– Что, вправду?

Не успел я опуститься за руль, как девушка уже поместилась рядом, будто просочившись сквозь другую дверь, и теперь с любопытством крутила головой по сторонам, благо ее шея позволяла, кажется, совершать полный оборот. Одну ногу Ника поджала под себя, уложив коленом мне на бедро, вторую уперла в панель – там как раз нашлось место для ее маленькой ступни.

– Неплохо, неплохо, – сказала одобрительно. – Умеешь устраиваться.

– С кем сравнивать, – буркнул я, трогая машину с места.

К счастью, координацию я восстановил – ко всему привыкаешь. Вот надоесть такое не сможет никогда!

– Можно порыскать? – Ника коснулась ладонью экрана.

– Сколько хочешь.

За минуты она вывернула бортокомп наизнанку, в головокружительном темпе обследовав его память. Очень скоро он пел на разные голоса, показывал такое, про что я уже забыл, и только что хвостиком не вилял, стараясь угодить гостье, – словно бы принял ее за хозяйку. А тут мы и к Питомнику подкатили.

Здание под образцовый детдом выделили нехилое. Не особенно высокое, зато раскидистое, со многими ответвлениями. Окружал его обширный парк, вполне годившийся для полевых занятий. А забор подошел бы и для тюрьмы.

– Что за обормот перед домом? – спросила Ника. – И еще один – в сторожке.

– Детишки-то растут, – пояснил я. – И теперь могут ответить на ласку, если не подстраховаться.

Подкатив к решетчатым воротам, высунулся наружу. А из-за прутьев на меня уже глядел сторожевик. Рожа у него была вполне дебильной, как и положено тюремщику.

– Чё надо? – прорычал он, будто из клетки.

– Передай шефу, что могу сдать Настюху Гарошину, – велел я. – Если сторгуемся.

Сторожевик глянул на Нику с подозрением, будто проверял, не она ли и есть Гарошина, – затем стал названивать по внутренней связи. Через минуту ворота разъехались, и я подогнал машину к парадному крыльцу, где поджидал второй «обормот», тоже мало похожий на интеллектуала, зато неплохо вооруженный. Поднявшись вместе с ним по ступенькам, мы обнаружили за дверью третьего из той же кагорты, который препроводил нас в кабинет – по светлому коридору, украшенному плакатами, портретами, но совершенно пустому. Впустив внутрь, плотно закрыл за нами дверь и потопал обратно.

Вот в кабинете нас никто не встречал. Места тут было вдоволь, мебели минимум, а из людей – лишь мы с Никой. Окна выходили в парк, и сразу я подошел к одному, рассчитывая увидеть за ним занятное. Но не успел.

– Ага, – произнес за спиной вкрадчивый голос. – Как уже говорил: на ловца… Только дернись! – добавил он. – Руки в гору, понял? И без шуток.

Медленно я поднял руки, кляня себя на чем свет. Это ж надо: так подставиться! Сколько раз насмехался над олухами, которые вот так забывают о спине. Но откуда здесь взялся Щеглов?

– Повернуться-то можно? – негромко спросил, с лихорадочной скоростью перебирая варианты.

– Давай-давай… Только без спешки.

Как и я, Богомол был одет не по погоде, разве шлем не напялил. И ухмылялся во всю ширь. Он вправду направлял на меня «Гюрзу», причем метил в лицо, чтобы не рисковать. Его-то пульки наверняка рассчитаны на броню, но, может, не на всякую.

– Занятно, – сказал я, прикидывая, успею ли опустить забрало. – Я-то думал, здешний гадюшник курирует Алмазин.

– А ты вообще много думаешь, – посетовал усач.

– Так это вы натаскивали пострелят? Вот так-так!..

– Лучше б тебе этого не знать, – сказал он без сожаления.

– Слушай, Женюра, а есть дерьмо, в которое ты не влезал?

– Кто в дерьме, это ты, – огрызнулся он. – По уши!.. Значит, навел про меня справки?

– Как же, личность известная!.. В узких кругах.

– Вот и унесешь с собой. Только сперва расскажешь про Настюху.

– Тебе-то она зачем: утечки боишься? Так все, что она знает, уже сброшено в Океан.

– Не все, видно, – иначе бы не удивился мне. И разве дело в одних знаниях?

Богомол усмехнулся, весьма довольный собой.

– Ага, – сказал я задумчиво. – Стало быть, Настя тебе нужна. Выходит, и я пригожусь. А значит, сразу убивать не станешь.

И быстро коснулся рукою шлема, закрывая лицо прозрачным щитком. В тот же миг федерал нацелил второй пистолет на Нику, выхватив его жестом фокусника. Затем шагнул ближе к ней. Несмотря на свою опытность, девушку он в расчет не принимал – только как ставку в торге. Действительно, она не казалась опасной и пока что держалась скромно.

– Может, я не пробью твою броню с первой пули, – заявил он. – Зато барышню угрохаю точно. Так что грабли лучше не опускай.

Вот у кого рука не дрогнет. Это ж каким уродом надо быть!..

– Или не распускай? – хмыкнул я, хотя внутри все сжалось. – А что я теряю? Можно подумать, ты ее выпустишь!

– Не выпущу, понятно. Зато не порешу… может быть. Здесь и для нее найдется применение.

– Думаешь, это устроит ее? А ты спроси.

С легким недоумением Богомол глянул на «барышню» – для него тут вопросов не было.

– Ну? – все ж бросил он.

Ника приняла позу «партизана на допросе», гордо отставив босую ногу, и воскликнула:

– Лучше смерть!

– Слыхал? – спросил я, краем глаза следя за ее ступней, едва касающейся пола. – И чего тогда мне бояться? Ну придумай, ты же профи!

– Я отпущу ее, – сказал он нехотя. – Потом.

Как ни трудно это далось, я рассмеялся. Затем наставительно произнес:

– Если горазд на обещания, следует печься о репутации. А ты загубил ее напрочь. Кто ж теперь тебе поверит?

– Лучше такой шанс, чем никакого. Охолонь, у тебя нет выбора!

– Ты уверен? А если и тебя держат на мушке?

– Кто?

– Вон в той кроне, – кивнул я на окно, – засел снайпер. И стоит мне щелкнуть пальцами…

– Блеф! – рявкнул Щеглов.

Догадливый. На его месте и я бы не поверил.

– А вдруг нет? Попробуем? Вот так…

Отставив руку в сторону, я сомкнул большой палец со средним, крепко сдавил их. Против воли он смотрел на мою кисть, как завороженный. Щелк!

Если б я не ждал этого, вряд ли бы заметил. Выставленная нога Ники хлестнула вверх, словно бы даже удлинившись по пути, и подушечками стопы угодила точнехонько по пистолетной рукояти, взметнув оружие к потолку. В тот же миг я ушел с линии выстрела, вовсе не желая испытывать прочность своей брони. Выстрел шпокнул мгновением позже, возле уха взвизгнула пуля. Щеглов сразу сдвинул прицел, но и я качнулся в другую сторону. Несмотря на ожирелость, рефлексы у Богомола не заржавели. Двигался он куда медленней Ники, зато экономней – опыт, опыт!.. К тому ж, девушка не знала про его сюрпризы и не опасалась пустой руки, а та уже выцеливала летящую, такую уязвимую фигуру, чтобы прервать бросок.