Авроры снимают охранные заклинания за пять минут! Даже заклинания с кровью взламываются.

Это потому что ставили их мудаки! Снейп, ты сам знаешь, что хорошо наложенные чары можно снимать часами.

Всего лишь.

Даже за пять минут можно удрать на другой конец света, запутав следы аппарации так, что тебя никогда не найдут.

Меня это утешит, когда мои чары снимет Темный Лорд, - бросаю я, отодвигая занавеску и вглядываясь в темную улицу. В самом конце ее дрожит огонек фонарика. Когда я был ребенком, он почти никогда не горел, но я все равно выглядывал: а вдруг. Это был мой фонарик: от него было видно детскую площадку, на которой мы встречались с Лили.

Снейп, на тебя не угодишь! В сложившихся условиях тебе предлагается лучшее, что есть.

Что-то перестает мне нравиться вся эта затея. Как на то, что я приму Поттера в род, отреагирует Альбус? А Министерство магии, узнай они об этом? Мальчика-который-выжил «усыновил» Пожиратель! Пусть бывший, но бывших, как мы знаем, не бывает… Сердце будто камнем придавили, холодным таким плоским валуном, и кто-то еще и придерживает камень сверху, чтобы не трепыхалось…

Сможет ли кто-то узнать о том, что я его принял в род? Сможет ли это выявить зелье родства?

Зелье родства… - он напрягает лоб так, что становятся заметны продольные морщины. – Оно выявляет родство по составу крови?

Да. Охранные заклинания на крови с использованием родовых формул действуют для всех членов рода, значит, состав крови должен меняться при вступлении в род. Вопрос в том, насколько он меняется.

Ричард находит нужный абзац:

«Если же вам необходимо скрыть принятие мага в род, то надо помнить, что единственный внешний признак членов одного рода – цвет и форма щитовых чар и стабильных щитов. Таким образом, если вам предстоит публичная демонстрация чар и заклинаний, вы можете воспользоваться зельем инкогнито». Что еще за зелье инкогнито? Ты его знаешь, Снейп?

Да. Им пользовались в средние века для того, чтобы оставаться неузнанными во время магических дуэлей. И чтобы не пользоваться оборотным, которое существенно меняет физические характеристики тела.

«Помните, что это единственное зелье, которое искажает цвет и форму щитовых чар. Такой эффект не наблюдается у оборотного зелья, которое иногда ошибочно используют для того, чтобы скрыть истинную сущность мага». Короче, это все уже лирика. У тебя щит изогнутый зеленый с золотыми и черными точками, значит, у него станет таким же. И если б у тебя были братья-сестры, у них тоже был бы изогнутый зеленый.

Я застываю. «Такой эффект не наблюдается у оборотного зелья…». «У тебя щит изогнутый зеленый с золотыми и черными точками…». «Если бы у тебя были братья-сестры, у них тоже…». «Вы из наших. Кто вы? Я – Рита». «Benedicat te Deus…»

Снейп, ты что? – испуганный голос Ричарда приводит меня в себя. Вытирая пот со лба, прислоняюсь к книжному шкафу.

Та девчонка, Рита, в доме Горбина. Ее щит тоже был изогнутый зеленый с золотыми и черными точками. Что это значит? Что она – Принц?

Ну не Снейп же? – озадаченно говорит Ричард.

Уж, конечно, не Снейп. Но ведь никаких других Принцев не существует? Если конфигурация щита – признак рода, то она должна меняться, когда ведьма выходит замуж в другой род. Моя мать вышла замуж не за мага, поэтому конфигурация щита не изменилась. Получается, что есть какие-то другие Принцы, и я в их роду.

Ну, вроде так, - с сомнением протягивает он. – Но это же не помешает тебе основать род Снейпов.

Нет, не помешает.

Внезапно я со всей ясностью понимаю, что, став Снейпом, я перестану быть Принцем. Принц-полукровка, так я называл себя в детстве. А мой род – нет, видимо, не умрет, раз есть еще Принцы, но тем более – я больше не буду одним из них. И это… больно. Впрочем, как всегда, других вариантов нет.

Сам ритуал основания рода и принятия в род занимает у меня около трех часов. С одной стороны, уже одно то, что все это затевалось ради Поттера, делает происходящее нелепым, и первые минуты я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Но с другой – я, словно помимо воли, ощущаю некую торжественность, и нелепым кажется уже то, что все это происходит в стенах маггловского дома в Тупике Прядильщика. Что вместо ритуальной чаши я использую таз, в котором мать когда-то стирала белье, а символы на него были нанесены малярной кистью, которую я отыскал на чердаке. Что таз стоит на обеденном столе, а не на жертвенном камне в родовом святилище, украшенном черепами. И даже то, что кровь Поттера я лью в эту псевдочашу из флакона, а не взрезаю руку будущего члена рода прямо над ней.

Когда я добавляю землю с горы Кармель – самую обыкновенную горсть почвы – зелье в чаше неожиданно становится совершенно черным. В книге же говорилось о том, что «поверхность станет зеркалом, в котором отразится имя». И еще о том, что нужно ждать, и одновременно, что нужно не пропустить момент и, если понадобится, добавить еще крови. Под конец третьего часа я уже еле держусь на ногах. Мне не просто плохо – я готов рухнуть на этот чертов стол, лицом прямо в чашу, как в дурных маггловских комиксах пьяные магглы валятся в торт. А зелье все столь же абсолютно черное, как и в начале.

И вдруг стены словно расступаются передо мной, и я на несколько мгновений оказываюсь в ярко-освещенном круглом зале, в самом центре, и вокруг на ступеньках, как в амфитеатре, сидят маги. На мне бархатная черная мантия, на моей груди - тяжелая золотая цепь, и какой-то маг с вьющимися светлыми волосами до плеч стоит передо мной, преклонив колено. И я ловлю на себе чей-то сияющий взгляд, но кто смотрит на меня, женщина или мужчина, какого цвета глаза, уже не разобрать – я вновь в гостиной в Тупике Прядильщика и вглядываюсь не в фигуры перед собой, а в чашу, по поверхности зеркала в которой идет легкая рябь. Каким-то чудом я понимаю, что это и есть тот самый момент, и, судорожно схватив флакон, выливаю в таз оставшуюся поттеровскую кровь. И почти сразу же зеркало снова разглаживается, а на нем появляется россыпь золотистых букв «Себастьян».

Себастьян Снейп, - говорю я. И выдыхаю. Потом доплетаюсь до дивана и падаю на него. В руку прыгает заботливо оставленная Ричардом недопитая бутылка вина – отчего-то беспалочковая магия получается сама собой. Делаю спасительный глоток, роняю бутылку на пол, вытягиваюсь на диване и мгновенно засыпаю.

Конец POV Северуса.

В два часа пополуночи 19 февраля 1994 года за тысячу миль от Англии в полутьме огромной пещеры, еле освещаемой чадящими факелами, женщина с рыжими волосами всматривалась в ритуальную чашу, надеясь рассмотреть на поверхности черного зеркала новое имя для нового члена рода. Прошло уже около пяти часов с начала ритуала, но буквы все еще не появлялись.

Наконец, женщина приняла решение. Оглянувшись на двух девушек в серых плащах, безмолвно сидевших на длинном большом камне в глубине пещеры, она перевела взгляд на седовласого мужчину в простой черной робе, стоящего на коленях напротив нее.

Вытяни руку над чашей, - велела она.

Мужчина с готовностью поднялся и вытянул руку. Женщина маленьким серебряным кинжалом вспорола его ладонь, и струйка крови стекла в чашу, вспенив поверхность зелья. В следующую секунду оно забурлило, словно бы вскипев, а затем фонтаном взметнулось вверх и выплеснулось, забрызгав все вокруг, оседая на лице, волосах, руках и одежде мужчины. Одна из девушек вскрикнула.

Женщина побледнела и, споткнувшись на высоком каблуке, как-то разом осев, отступила назад. Еле разомкнула не слушающиеся, будто чужие губы и устало выговорила:

Род не принимает того, кто уже принадлежит роду. Твое имя для рода останется Грегори. Это плохо, но мы не можем ничего сделать с этим. Потому что твое истинное имя знал только тот, кто знал, что ты – Вильярдо.

========== Глава 59. Семейные радости ==========

Рука. Длинная рука с тонкими пальцами задирает его рубашку и проводит вверх по животу, кончики пальцев обводят соски, и дыхание того, кто делает это, все ближе и ближе…