– Вот и пришли. Дом, милый дом, – говорю я.

– Как же я была удивлена, увидев тебя тут тогда, я не осознала ещё,

какое это красивое место. Я имею в виду, что оно странное, но

прекрасное, понимаешь?

Я улыбаюсь.

– Ты – первый человек, который его увидел, насколько мне известно.

– Правда?

– Я никогда не собирался показывать кому-то это место, – признаюсь я.

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Почему?

– Здесь я хотел быть один.

– Ты хочешь жить здесь в одиночестве и никогда ни с кем не

встречаться?

– Если я захочу кого-то увидеть, я сам к нему приду.

– А, ты не рад гостям.

– Нет.

– Это значит, что я не могу прийти в гости?

– Тебе я показал это место, верно?

– Не совсем. Я случайно обнаружила тебя тут, помнишь?

Она скрещивает руки на груди и снова поворачивается к дому, смотря на

него так, будто она в музее, а дом – произведение искусства.

– Я специально привёл тебя сюда.

– В качестве рабочих рук.

– Мы так-то заключили договор об обмене, – возражаю я. – Но ты

можешь приходить в любое время. Ты – единственное исключение из

моего правила.

Она слегка приподнимает уголки губ в улыбке, и мне вдруг приходит в

голову, что я редко вижу, как она улыбается. Её лицо подобно водной

глади, по которой редко проходит рябь, хотя в глубине кипит жизнь.

Мне нравится, что она не улыбается только из вежливости, потому что я

чувствую, что так я присутствую при чём-то редком и завораживающем.

– Я польщена.

– Ты сохранишь мой секретный адрес в тайне?

– Разумеется.

Она поднимается по лестнице к входной двери, и я вхожу вслед за ней. Я

не рассчитывал, что в этом месте будут находиться двое, не представлял,

что когда-то сюда войдёт другой человек и займёт то пространство,

которое не занял я. Мы заполнили всю комнатку, и я почувствовал, как

она близко.

– Что ты будешь делать здесь совсем один? – спрашивает она, смотря в

окно.

– Всё, что захочу.

Прямо сейчас то, что я хочу – это поцеловать её, но, когда я наклоняюсь

ближе, я чувствую, как напрягается её тело, словно олень, готовящийся к

прыжку. Я снова спрашиваю себя, целовал ли её когда-нибудь кто-то по-

настоящему.

– Дух захватывает, – говорит она. – Будто в сказке оказалась.

– Ты о чём?

– Об этом доме. В прошлый раз я была немного напряжена. Не могу

поверить, что ты всё это построил своими руками. Я впечатлена.

Думаю, для этого я и привёл её сюда… чтобы впечатлить. Но нет. Я не

этого хочу. Я просто хотел показать ей частицу себя, которая не имеет

ничего общего с деревней, или мамой, или Лоурель, или кем-нибудь ещё.

Я хочу, чтобы кто-то знал – кто я, когда я вдали всего этого. Я хочу,

чтобы этим кем-то была Николь.

Она отводит взгляд и снова смотрит на меня, и я ошарашен, когда она

подаётся вперёд и оставляет на моих губах лёгкий поцелуй, как будто

спрашивает разрешения.

Я полностью погружаюсь в трепет её мягких губ, но потом она

останавливается, и я притягиваю её ближе, пока она не прижимается

вплотную ко мне. Я запускаю руку в её волосы и нежно обнимаю тёплое

основание её шеи, а поцелуй становится всё глубже, и мы медленно таем

друг в друге.

Это волшебство. Этот поцелуй.

И он длится и длится.

– Ух ты, – шепчет она.

– Да.

– Мы должны когда-нибудь повторить.

– Скоро, – говорю я.

– Да, скоро.

– Например, прямо сейчас.

И мы целуемся.

Николь

Я не святая. Я уже думала о том, как это – целоваться с парнем, который

мне нравится, лежать, прижавшись к кому-то.

Я думала о том, как это должно быть – делать всё это с Вольфом.

Он всю ночь не даёт мне уснуть.

Но на самом деле поцелуй с ним не такой, как я ожидала.

Я не представляла, что он может быть невероятно мягким и жёстким в то

же время. Я не могла вообразить, что от него по телу, словно ток,

разольётся возбуждение, что меня охватит головокружение, перехватит

дыхание, и я настолько потеряю контроль над происходящим, что

остальной мир рассеется. Это не похоже ни на что из того, что я знала

раньше. Нужно самому оказаться в центре этого, чтобы понять.

Но потом он останавливается и отстраняется, бормоча извинения.

– Я, правда, привёл тебя сюда не для того, чтобы целоваться, – говорит

он.

– Знаю.

– Я просто хотел этого уже давно.

– Вообще-то, это я тебя поцеловала, – уточняю я.

Он улыбается.

– Да, ты права. Забыл. Но я всё-таки поцеловал тебя в ответ.

– А потом ещё раз.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что я завёл тебя в лес, чтобы домогаться.

– Может быть, это я тебя домогаюсь.

Он смеётся.

– Ты совсем не похожа на извращенку.

Я с сомнением пожимаю плечами.

– Ты ещё не видел, что я вытворяю с наждачной бумагой.

Впервые я почувствовала что-то сокровенное и опьяняющее в нашем

уединении.

Я думаю, что бы сказал папа, и тут же отбрасываю эту давнюю

привычку. Его слова ничего не значат. Важно только то, что я хочу быть

здесь с Вольфом прямо сейчас. Я хочу перестать думать, как девочка с

«промытыми» мозгами, и начать думать, как самостоятельный человек

со своими собственными желаниями.

– Не похоже, что этот пол ещё нужно шлифовать, – замечаю я, быстро

проводя рукой по гладкой поверхности.

– Не здесь, вон там, – он кивает на противоположную сторону комнатки.

Я начинаю ползти по зелёному спальнику, расстеленному в центре

комнаты, но на полпути я просто падаю и чувствую, что Вольф рядом.

– Ты же на самом деле не хочешь шлифовать пол, так ведь? – спрашиваю

я и тяну его к себе.

Не знаю, откуда во мне эта дерзость, но папа меня точно такому не учил.

Изабель

Я не сплю, просто лежу в своей комнате, в полудрёме, слушая, как что-то

скребётся под крышей. Наверно, мыши. Просто Ник говорит, что это они

издают такие звуки. Но потом что-то с грохотом обрушивается на кухне,

и я вскакиваю, уши заполняет стук сердца. Я пытаюсь полностью

успокоиться, чтобы что-то услышать.

Я подумала о взломщиках, которые появились здесь из ниоткуда, о том,

что мне некого позвать на помощь, кроме сестры-тугодума. Теперь мне

кажется, что именно так всё и происходит.

Я медленно выбираюсь из постели и шлёпаю к двери, а возня внизу

утихает. Потом я всматриваюсь в темноту безмолвного коридора. И тут я

слышу, как что-то внизу скребётся. Я бесшумно бегу в комнату Ник и

трясу её за плечо.

– Ник! – шепчу я как можно тише.

– Ммм, – бормочет она.

Как она вообще может так крепко спать, когда в доме какой-то маньяк,

или наркоман, или убийца разыскивает нас. Я хватаю её за плечо и трясу.

– Ник! Проснись!

Она мигом широко открывает глаза и не скрывает удивления от того, что

я так близко.

– Что? – чересчур громко спрашивает она.

– Тсс! Там кто-то внизу! – шепчу я.

Она поднимается на локтях, хмурится, вглядываясь в лунный свет,

проникающий через окно.

– С чего ты взяла?

– Я слышала шум.

– Может быть, папа вернулся, – говорит она. – Или мама.

– Посреди ночи? А что, если это не они?

Наконец, она вроде бы осознала, в какой мы западне, одни здесь, она

садится и тянется рукой под кровать, где теперь хранит охотничье ружьё.

Она проверяет, есть ли патроны, и внезапно я понимаю, как мне повезло,

что моя сестра – такой же чудаковатый Рэмбо, как наш отец.

Внизу всё затихло, но для меня это плохой знак. Кто бы там ни был, он,

скорее всего, нас услышал и теперь только ждёт, чтобы мы спустились, и

он нас убьет.

Ники встаёт и идёт через всю комнату к двери, я спешу за ней.