больше. Прекратил скучать по «зубу», научился жевать на другой
стороне рта и когда вспоминал это, то помнил только боль, которую он
вызывал, и снова испытывал облегчение от его отсутствия.
Но моя мать это не коренной зуб, и даже не клык. Она – наркоманка.
Как-то она сказала, что выздоравливает, но мне всего лишь семнадцать.
Что я должен был делать с распустившейся матерью теперь? Что делать
с ее новой религией «Двенадцати шагов», ее высшими силами или с ее
псевдо-Иисусом, что вписывается в жизнь деревни так же хорошо, как
змея в курятнике?
Мне всё это не нужно, поэтому я постоянно пропадаю на деревьях.
Только они меня никогда не разочаровывают.
Ну, хорошо, не совсем пропадаю. Там я строю дом. Тайный дом на
дереве, маленький по размеру, но огромный в фантазиях.
Скоро я буду жить, совсем как мой герой Торо, в хижине на дереве.
Только выше (прим. ред.: «Уолден, или Жизнь в лесу» (англ. Walden; or, Life in the Woods)– главная книга американского поэта и мыслителя
Генри Дэвида Торо. В этой книге Торо описывает свою собственную
жизнь, тот её период, когда он в течение двух лет один жил на берегу
Уолденского пруда в Конкорде). Может быть, всё это закончится
строительством моста на Луну. И я буду изучать то, что принесет мне
абсолютное одиночество.
* * *
Вся семья скрылась в доме, оставив снаружи лишь тишину, что
мгновенно заполнила поляну. Даже цикады были неподвижны очень
долгое время.
И я уже собирался слезть и поискать место менее людное, как вдруг
услышал скрип парадной двери, она немного приоткрылась и снова
захлопнулась. Присмотревшись, я увидел мужчину и девочку, ту, что
постарше, не испуганную сорняками. Мужчина сказал что-то и дал
девочке ружьё.
Может, это пистолет?
Но он длинный, чёрный и выглядел весьма зловеще при солнечном
свете.
Плавным движением девочка положила ружьё на плечо, так, будто она
уже делала это тысячу раз. Я был ошарашен, потому что потом она
направилась к деревьям, – и ко мне.
Николь
Всё является испытанием.
Если я дрогну, я провалюсь.
Если я скажу «нет», я провалюсь.
Если буду колебаться, я провалюсь.
Будучи дочерью своего отца, я знала, как выживать, пусть даже он
подготавливал меня не совсем к этому. Я перешла поле и направилась к
лесу. Маленькая папина девочка-солдат.
Всё, что вам хотелось бы узнать о лейтенант-полковнике (в отставке)
Джеймсе Риде, вы можете прочитать в его собственной книге «Конец
света как он нам известен» – это руководство по выживанию во время
апокалипсиса или ледникового периода, всемирного землетрясения, ну
или какой-то невероятной катастрофы, которая настигнет человечество.
Отец делал ставку на социально-государственный распад, вызванный
стихийным бедствием с последующей нехваткой воды и пищи.
Пожалуй, эта теория не хуже остальных.
Всегда была одна вещь, которая меня интересовала, но я не
осмеливалась озвучить её вслух: если Бог есть, почему мы так уверены в
том, что он хочет, чтобы мы выжили?
Отец ответил бы на этот вопрос, я уверена. Он бы сказал, что нас
выбрал Бог; мы были созданы в его воображении, и он дал нам знания и
множество умений, чтобы пережить любую катастрофу, с которой мы
столкнёмся.
Но что, если книга папы попадёт в руки к кому-то, кто не был
избранным? Хотелось бы знать, что было бы, если б я была другим
человеком, с иной жизнью, и очень, очень далеко отсюда. Мои
размышления о Боге совсем отличаются от папиных.
Книга отца не содержит глав о нём лично. Ничего подобного, строго
руководство по тому, как очистить воду, найти и построить убежище,
снять шкуру с животного, зажечь огонь в любую погоду при любых
обстоятельствах, вправить сломанную кость с теми материалами, что под
рукой, и прочее. Вот по этим главам вы можете догадаться, что за
человек написал эту книгу.
По крайней мере, сможете предположить.
И, скорее всего, угадаете.
Джеймс Рид из тех парней, что могут перевезти всю семью в новый
дом, который никто до того и не видел – может только на старом
семейном фото – потому что он решил, что мы будем там жить. Даже не
спросив нашего мнения.
И вот – теперь все мы здесь, в этой глуши. Все мы – это я, мама, Иззи
(сестра). Каждая ошарашена и потрясена по-своему.
Сейчас я: на сорок процентов ошеломлена, на пятнадцать процентов
в шоке и сорок пять процентов даже не знаю что. Может заинтригована.
Мама: поражена на шестьдесят процентов, возмущена на сорок.
Иззи: удивлена на тридцать процентов, шокирована на шестьдесят
процентов и парится о своих волосах на десять процентов.
Участок, куда привез нас папа, совсем не похож на те места, где мы
жили раньше, а меняли место жительства мы очень часто (тут уж
спасибо папиной карьере военного). Этот дом принадлежал моим
прапрадедушке и прапрабабушке, он был построен больше ста
пятидесяти лет назад на деньги, вырученные моими родственниками с
продажи бакалейных товаров шахтерам во время Золотой лихорадки.
Этот дом представлял собой двухэтажный полуразрушенный
особняк, совсем неуместный среди этого ландшафта; окруженный лесом,
он был похож на сгорбившуюся старушку, ожидающую смерти. Видимо,
изначально дом был белого цвета, но почти вся краска отвалилась,
обнажив серую облицовку.
Вокруг были только деревья и холмы, которые ближе к западу
перерастали в крутые горы. Даже притом, что это вроде как дом нашей
семьи, я никогда раньше здесь не бывала. Потому что папа не был
близок со своими бабушкой и дедушкой, а после них тут долгое время
никто не жил. Но, так как отец был единственным ребенком в семье – он
унаследовал этот дом после смерти дедушки в прошлом году.
Прежде чем мы сюда добрались, я пыталась представить себе это
место, но оно было так далеко, что я едва ли могла бы найти его на
карте.
Отца не больно-то интересовала остальная часть мира. Он сказал нам
только, что в доме будет погреб для маринада и большой гараж,
пристроенный в шестидесятых, где отец будет хранить свои
множественные запасы, которые он копит как сумасшедшая белка,
подготавливающаяся к самой долгой зиме в мире. Ещё он сказал, что в
двадцати акрах от нас находятся предгорья Сиерра, местность там будет
в основном лесистая, и будет большая, чистая поляна для двухакрового
сада и каких-нибудь домашних животных, будет даже своя, работающая
круглый год, подземная скважина и септическая система.
Таковы были мои фантазии с тем полученным, весьма скудным
количеством информации, но реальность представилась иначе.
Нашим домом на ближайшее будущее оказалось самое неухоженное
здание, какое можно увидеть разве что в фильме ужасов.
Надеюсь, что здесь хотя бы есть водопровод. Я вспомнила об этом,
потому что отец не так давно прочитал мне целую лекцию о жизни без
водопровода – как собрать проточную воду и использовать ее вместо
смыва в туалете, и что нам действительно лучше использовать дворовый
туалет для своих целей (будто это закалит нас).
Мама точно его использовать не будет, даже ночью.
Она родилась в семидесятых в Камбодже, ее первые воспоминания
были о голоде и о том, как она пряталась в джунглях. Как-то, в довольно
редком для нее порыве, она поделилась с нами, что видела, как ее
старшего брата убили выстрелом в спину, когда он пытался убежать с
массовой резни, учиненной в ее деревне Красными кхмерами. Когда
маме было шесть, ее родители были вынуждены иммигрировать с ней и
