Идол Куковойта. И там в его честь поставил ему столп, который простой люд чествовал как бога, а когда идол (balwan) сгнил, на том месте выросла роща (gaj), в которой тому Куковойту также приносили жертвы вплоть до времен Ягелловых. И назвали рощу именем пана своего Куковойцис или Куковойтос, [и это название сохранилось] вплоть до нынешнего времени.
А Утенус или Утинерус, пануя в Литве и в Жмуди, часто ходил (wtarczki miewal) за Двинский рубеж на лифляндских немцев, которые на той стороне Двины, [напротив] жмудского берега, строили себе каменные крепости против язычников.
Потом за Вилией, над озером, [Утенус] заложил и построил замок с посадом, от своего имени [названный им] Уцяны или Утена (Uciane albo Utene), недалеко от нынешней Уцяны 193, мне сдается, что мили полторы 194, ибо я сам был на том холме, который явно свидетельствует о старом городище. Потом, совершив в обоих княжествах еще более дивные дела, умер, а своего маленького сына еще при жизни поручил опеке Рынгольта Альгимунтовича, новогрудского князя, который заранее стал писаться Великим князем Литовским, Новогрудским и Русским, как о том будет ниже.
Князья Скирмунтовичи:
Тройнята, князь Новогрудский, Подляшский и Повилийской Литвы, Любарт, [князь] Карачовский и Черниговский и Писсимунт, [князь] Туровский и Стародубский, с помощью других русских князей поразили султана Курдаса, царя Заволжского
Султан Курдас (Kurdas Soltan), царь Заволжский, мстя за своего отца, царя Балаклая, убитого литовскими и русскими князьями под Кайдановым, собрал все свои орды: Заволжскую, Ногайскую, Казанскую и Крымскую, и с большими силами двинулся на русские княжества, огнем и саблей творя великие беды. Видя это, Тройнята Скирмунтович, князь Новогрудский, Подляшский и Повилийской Литвы, сразу же послал гонцов к двум родным братьям: князьям Любарту Карачовскому и Черниговскому и Писсимунту Туровскому и Стародубскому. А также послал к Святославу, великому князю Киевскому, к Семену Михайловичу Друцкому и к Давыду Мстиславовичу Луцкому, предкам нынешних князей Острожских, прося их о помощи и призывая к полному согласию, которое в тот момент требовалось против столь наглого насилия свирепого и могучего царя Курдаса 195.
А сам Тройнята с братьями Любартом и Писсимонтом, собрав Новогрудское, Подляшское, Литовское, Стародубское, Черниговское и Туровское рыцарство, сразу же двинулся против татар к Мозырю.
Жестокая битва литовских и русских князей над рекой Окуневкой. А князья Святослав Киевский, Семен Михайлович Друцкий и Давыд Мстиславович Луцкий и Волынский тоже прибыли им на помощь собственными особами и со всеми своими войсками, в полной мере сознавая татарскую опасность. И когда все собрались вместе, тем охотнее двинулись к лагерю за Мозырем над рекой Окуневкой 196, где расположился сам царь. И там обе стороны сошлись в жестокой битве, длившейся с самого утра и до вечера, как свидетельствуют все Летописцы. И русские и литовцы храбро сражались за свободу, чтобы сбросить татарское ярмо; татары же, защищая добычу и полон, показали большую мощь и упорство, но в конце концов стали разбегаться, а русаки их, рассредоточенных и бегущих, тем смелее громили, били, секли, кололи, стреляли и топили в реках. И над рекой Окуневкой эти свирепые (srogie) войска Заволжских, Ногайских и Крымских татар счастливо поразили наголову так, что и сам царь Курдаскирей (Kurdaskierej) солтан едва убежал в орду с малой дружиной. А русаки и литва, отобрав [у татар] полоны и всю огромную добычу, с великой и славной победой отошли в свои страны 197.
Погибшие князья. Однако, как это случается в Марсовой школе, на поле от [рук] татар полегло много русских и литовских князей и бояр, доказавших свое превеликое мужество, в том числе из Карачовских и Черниговских князей — Любарт, из Туровских и Стародубских — Писсимонт, из Друцких — Семен Михайлович, из Луцких — Андрей, сын князя Давыда Мстиславовича, и немало иных паничей, в память которых [их] слава и Марс подсказали мне сочинить эту короткую эпитафию.
Надпись на могиле павших князей
Святые души тех, кто пал в бою,
Закрывши грудью родину свою,
Из мощных тел ушли, ведь плоть людская тленна,
Лишь память вечная светла и неизменна.
Вам больше не страшны завистливые сестры 198,
Чьи руки жизни нить прядут и рвут так просто.
Анхиз с Энеем 199 вас на пир ведут.
Средь Елисейских вы полей сидите
И свысока презрительно глядите
На то, как с нас татары дань берут 200.
После той победы, которую Тройнята Скирмунтович одержал над Заволжским царем Курдасом, он оставил в своей столице Новогрудке сына Альгимунта, а сам отъехал в Стародуб, Чернигов, Карачов и Туров, взяв себе те княжества Северской русской земли, которые перешли к нему по природному праву после родных братьев Любарта и Писсимонта, убитых татарами в вышеупомянутой битве. А вскоре после этого вернулся в Новогрудок и умер.
Расширение литовского государства при Альгимунте. А на его место вступил сын Альгимунт и правил в Новогрудке всей Русью и Литвой, начиная от Вилии и вплоть до Стародуба, Чернигова, Турова и Карачова, а также всем Подляшьем с прилегающими замками Брестом, Мельником, Дрогичиным и т. д. И держал (trzymal) державу в спокойствии, хотя и имел некоторые стычки из-за Подляшских и Брестских границ c Давыдом Мстиславовичем, князем Луцким и Бельским. Рынгольт. А потом вскоре поспешил с этого света за отцом Тройнятой, а на его место и на все русское панство по дружному волеизволению всех сословий вступил [его] сын Рынгольт.
В то же самое время умер князь Жмудский и Завилийской Литвы Утенус или Утинерус, которого Дусбург зовет литовским королем. Еще при жизни [Утенус] поручил опеке Рынгольта единственного сына Свинторога, который был еще в младенческом возрасте, а вместе с сыном поручил ему оборонять и княжества Жмудское, Литовское и Куршское.
Как появился титул Великого князя Литовского. А Рынгольт, как только вступил во владение Жмудской и Литовской землями как опекун, и к тому же имея несколько отчих русских княжеств, в том числе Новогрудское, Северское, Стародубское, Карачовское, Туровское, Черниговское и Подляшское, начал писаться Великим князем Литовским, Жмудским и Русским. До этого его предков этим титулом не называли и не могли называть, ибо эти государства всегда имели [своих собственных] отдельных правителей.
Глава шестнадцатая
Рынгольт Альгимунтович, первый великий князь Литовский, Жмудский и Русский, избранный и возведенный [на престол] в году 1219 от рождения Господа Христа, и как [он] наголову поразил русских князей над Неманом.
Рынгольт Альгимунтович 201, внук Тройняты, а пращур Эрдзивилов 202, который первым вышел из жмудских логовищ и умножил свои силы на Руси, после смерти отца Альгимунта был возведен в Новогрудке на княжение Русское, Подляшское и Северское. А как опекун Свинторога Утенусовича был избран великим князем Жмудским и Литовским в Кернове, в Куносове и в Юрборке и дружными голосами обоих народов утвержден их господином. И, впервые объединив Русские, Жмудские, Куршские, Литовские и Подляшские княжества (panstwa), отданные ему отцовским счастьем и правом, стал писаться Великим князем Литовским, Жмудским и Русским, чем превзошел всех других своих предков.
