Или… стало моим телом?
Мысль нравится мне, но я слежу за охотником у костра.
Не спится ему, встал, прохаживается. Чует, что скоро обратится жертвой, и это мы будем охотиться за ним. Тот, кто первый вбросит ему семян, первый пронзит ростком, тот и станет его отцом и матерью, примет в Лес. Сладкое чувство предвкушения.
Лес умеет ждать своего, умеет исподволь завлекать, подавлять, пеленать корнями, баюкать, чтобы в итоге оказаться победителем.
И я жду, завлекаю, подавляю, пеленаю.
Но охотник беспокоит меня, и сладостного азарта, что заставляет сок наш струиться быстрее, не приходит, лишь душная, как перед грозой, тревога.
Что же ты за человек, зачем пришёл сюда, что ищешь?
Вкушу твоё тело и узнаю обо всём!
***
Подступает ночь, силки пусты, плещет вода в ручье. Охотник стоит на границе круга, вычерченного костром, лицо его бледно, отчётливо видны старые шрамы, следы усталости и печали, но глаза смотрят зорко. Красивое лицо, но у Леса тысячи ещё красивее.
Я вглядываюсь в его глаза, тянусь и склоняюсь. Я так близко, что даже на мгновение забываю, что близость — всего лишь игра, ведь охотник буквально стоит внутри меня. В Лесу, в моём чреве, в чреве Леса.
Тяну ветвь-ладонь-руку… И на мгновение отражаюсь в зрачках охотника. Знаю, что он всё равно не увидит меня ни за что. Да только это мне не важно! Важно то, что вижу именно я.
Вцепляюсь в него прежде братьев и сестёр, что растут со мной из одного корня, прорываю его тело, раскрываю чудовищным цветком рёбра, но только для того, чтобы смотреть в диковинно расширившиеся глаза, ради того, чтобы обнять и сжать его трепещущее сердце. И видеть…
***
Трепетал и почти погас костерок, и сгущалась тьма. Не шумел ручей, только пруд зацвёл, да пахла тиной мгла. На коленях у самой воды стоял, боль не пережив. Голос тонкий от крика дрожал, дрожал, будто перелив.
Распевался в старых кустах тогда соловей во тьме, прорастал Лес в меня, прорастал насквозь, прорастал во мне. Раскрывался внутри, затмевал собой весь мой прошлый мир, и в ночи, в той ночи глухой, кем тогда я был?..
***
Последний раз с хрипом вдохнул охотник, сплюнув кровь. Глаза его погасли, и больше в них было не увидеть никакого прошлого. Тело тут же дало жизнь новым росткам, и в тот миг, когда его соки влились в наши изголодавшиеся тела, я услышал одно-единственное имя и уже знал, что оно — моё. Брат мой принёс мне его, брат, что ушёл за мной на поиски. Тот, с кем не ладили мы никогда, но теперь-то… теперь-то поладим. Теперь братские узы в сотни раз крепче, в тысячи раз прочней, теперь он накормил меня, я дал ему вторую жизнь. Теперь все прошлые обиды забыты, а новых никогда не будет…
Ведь мы — одно.
Ведь мы — Лес. Я — Лес.
Тот, кто некогда имел иное тело и лицо, ставил силки на зайцев, бродил от дома к дому, от деревни к деревне…
Я — Тик.
Комментарий к 009. Я — Лес
Прямая отсылка к работе “Пустить корни”.
Прочесть можно здесь: https://ficbook.net/readfic/2727020
========== 010. Ключи ==========
В руках моих — ключ, но замка поблизости никакого нет. Здесь вообще не может быть никаких замков, ведь вокруг лишь степь, степь, насколько хватает глаз. Ковыль ходит волнами, нестерпимо пахнет полынью, гудят тяжёлые насекомые, а солнце клонится к западу, но ещё достаточно высоко.
Можно выбрать любое направление, но ближе к замку не станешь. Он потерялся где-то в других мирах, никак не найти никакой ниточки, что могла бы привести, куда следует. И я сжимаю ключ крепче, а затем валюсь в объятия травы. Ну и пусть. Значит, не время ещё.
Время. Застывает капелькой мёда и солнца, не торопясь скатиться. Чуть горьковато, как будто полынный привкус… И, закрыв глаза, я наслаждаюсь медленно, как медовая патока, текущими моментами, мгновениями, капельками времени, которые здесь, в мире степей, настолько осязаемы, что в других начинаешь скучать по этому ощущению.
***
…Наверное, я погрузился в сон, но будит меня невероятная тишь.
Когда открываю глаза, надо мной звёздным пологом висят небеса. Тысячи тысяч глаз смотрят сверху, и тишина, которую сохраняет степь, кажется осторожной и внимательной. Будто они все, оно всё, всё это пространство, ожидает, что же я скажу.
Но голос мне не подвластен, и я молчу, только ключ, что всё сжимаю в руке так крепко, пропорол кожу, и теперь капли крови медленно текут по запястью, чтобы наконец-то добраться до земли.
В миг, когда это произойдёт, мир степей примет или отвергнет жертву, и…
Примет или отвергнет?
Небосвод всё так же взирает на меня, и хочется спрятаться от этого пронзительного взгляда, но я не отвожу глаз. Капля крови добирается до примятого ковыля и течёт по стеблю. Ещё секунда, другая…
И вот степь вздыхает проснувшимся ветром, а звёзды начинают дрожать, звенит небо, гудит земля — мою кровь, в которой намешаны ароматы разных миров, принял и этот. Ковыль подаётся в стороны, расступается, как море, и пространство передо мной прорезает блестящая в звёздном свете дорога.
Прежде чем встать на этот новый и почти бесконечный путь, я замечаю у самой обочины причудливо свитую раковину. Поднимаю и рассматриваю. Она небольшая, легко помещается в моей окровавленной ладони. И даже не нужно подносить её к уху, и так слышно, что внутри неё заперт голос океана.
Положив ракушку в карман, к ключу, я начинаю новый путь. Ковыль шепчет о чём-то, звёзды благосклонно смотрят с небес, и до рассвета ещё целая бесконечность.
***
К утру я прихожу на берег — ракушка была обещанием. Дорога выводит прямо к каменистому пляжу, где тут и там расселись крупные чайки. Завидев меня, они взмывают в воздух с печальным и пронзительным криком. Я узнаю этот берег, но я не был здесь прежде, только видел во сне чужую картину, осколок чужой мысли, в котором это побережье чего-то бесконечно ожидало. Оно и сейчас продолжает ждать, но не меня, и я присаживаюсь на крупный обломок скалы, чтобы посмотреть, как из сизых морских глубин поднимется солнце.
Ракушка в кармане с глухим стуком ударяется о ключ, и я вынимаю его, чтобы погладить пальцами узорчатую бородку, изучить холодный металл, вдохнуть его чуть ржавый запах. Сталь раскрошится, рассыплется со временем, и ключ станет совсем бесполезным, а точнее, перестанет быть ключом. Нужно скорее найти замок. И теперь я знаю, что он находится в двери, которая смотрит в сторону моря.
Мягкий свет разливается вдоль всего восточного края, он золотой и розовый, слишком нежный. Потом алым всплеском пробуждается солнце, медленно ползёт ввысь. И я уже знаю, что где-то, на краю иного мира, стоит маяк, пламя под стеклом которого такое же ало-золотое, как это встающее солнце. Чтобы подняться к неугасимому огню, нужно отпереть три двери. От первой у меня есть ключ.
Где же ещё два?..
Чайки кричат, тоска в их голосах льётся над океаном, что медленно накатывает на пляж, и отступает, и снова накатывает, выбрасывая ракушки, похожие на ту, что осталась в моём кармане. Она — мой проводник, мой билет сюда. Но теперь пора повернуться к восходящему солнцу спиной, и миры пропустят меня по грани, а я продолжу поиск.
***
Когда пляж остаётся где-то вдали, я понимаю, что вокруг сгустилась лесная мгла. Тихо, только листва шуршит, тревожимая ветерком. Закат в этом мире истёк, уступив место ночи, лишь мгновение назад. Можно было бы устроиться на ночлег в корнях ели, но мне хочется идти дальше, меня что-то зовёт и тянет. Я подчиняюсь.
Свет мне не нужен, я ориентируюсь в лесном сумраке, а скоро зрение привыкает настолько, что я сам себе кажусь диким зверем, который скользит в тенях. Надо мной бесшумно взлетает крупная сова, мимо проносится испуганный заяц. И всё затихает.
Лес не спит, он наблюдает за мной.
В воздухе разливается сырость, скоро я выхожу к ручью, который почти бесшумно, лишь изредка взбулькивая, бежит на север. Вода в нём холодная, но прекрасно утоляет жажду, а дно усыпают мелкие камешки. Я погружаю руку до самого локтя и только тогда касаюсь их округлых бочков. Внезапно пальцы, уже почти заледеневшие, не потерявшие чувствительность лишь потому, что ладонь нещадно саднит, так как ранка ещё не затянулась, вцепляются в какой-то плоский предмет. Темно, не видно, что это такое, потому я вытаскиваю и рассматриваю, расположив на ладони — поблёскивает влагой ещё один ключ. Он из камня, но сделан так изящно, что невольно уважаешь неведомого мастера.
