Когда рядом со мной пробежал очередной порыв ветра, я улыбнулся. В воздухе ощутимо пахнуло прелой листвой и почему-то яблоками. Наверное, тут всё-таки не весна и не зима, а поздняя осень. Интересно вот так оказаться в новом мире в межсезонье, когда нельзя сразу объяснить себе, что именно происходит вокруг.
Тут тропа вильнула и побежала вниз, уводя меня в тот самый лесок. Я легко подчинился её воле, хоть расставаться с ветром, бродившим поверху, было немного жаль.
Оказавшись внизу, я сначала остановился, лес только оттуда, с высоты, казался небольшим. Теперь меня окружали высокие деревья, а тропа вилась между их узловатых корней подобно ручью. Долго я смотрел, запрокинув голову, на то, как обнажённые ветви расчерчивают синее-синее небо.
Может быть, тут никогда не наступает закат.
Я двинулся дальше, наслаждаясь каждым шагом, каждым вдохом ветра. Деревья чуть поскрипывали, качая ветвями, небо оставалось таким же синим, и у меня появилось чувство, что тут и вовсе не было никакого времени.
Снова донёсся до меня запах яблок. Он был почти уютным, точно яблоки уже кто-то нарезал и теперь готов запечь шарлотку. Мне не было холодно, но я едва не пожелал оказаться на пороге какого-нибудь домика, где можно было бы выпить чаю с неостывшим ещё куском пирога.
Одёрнув себя — не следовало мечтать о таком на тропе, особенно когда хотел побродить подольше — я ускорил шаг.
Временами из-под снега темнела листва, порой выглядывал зелёный мох, попадались шишки, хотя среди леса я не видел ни одной ели или сосны. Наверное, здесь живут какие-нибудь удивительные создания, похожие на белок. Может, обитает и кто-то другой, имени которому я не сумел бы подобрать. Размышлять об этом было приятно.
Когда тропу пересёк бойкий ручей, я одолел его одним прыжком, и в тот же миг понял, что мир изменился.
Теперь было холодно, а синева стремительно выцветала, но не потому, что наступил закат. Зашумел ветер, деревья застонали и заскрипели так жутко и протяжно… Я огляделся, но всё выглядело будто как прежде, однако одновременно уже поменялось.
Я нахмурился, но двинулся дальше. Вернуться совершенно точно нельзя, но и чего ждать от следующего поворота, было непонятно.
И тут лес внезапно кончился.
Это вовсе не означало, что дальше разлеглось поле или луг, вздыбились холмы или лёг город. Нет. Дальше не было вообще ничего.
Я протянул руку и коснулся плотного, будто стеклянного, лиловатого, но теряющего краски свода небес. Твёрдый и холодный, он гулко отозвался на стук.
Вот такого приключения я у меня совершенно точно не было никогда за всю жизнь, за все путешествия по мирам. Небеса этого мира оказались стеклянным куполом, спаянным с землёй!
Наверное, я стал очень мал, оказался в волшебном шарике, где идёт снег, добрёл до края мира.
Снова постучав по небу, я усмехнулся. Как смешно и странно звучал этот стук. Что же там, по ту сторону? Как разбить небо, чтобы проникнуть за него?
Конечно, я вместо того пошёл вдоль небесной кромки.
Лес, словно стёртый ластиком, остался далеко позади, мимо меня, точно на размеренно двигающейся платформе, проезжали холмы и реки, горы и даже одно море. Хоть я и шёл, но казалось, что стою на месте. А вот твёрдая плоть небес ничуть не менялась.
Наконец мне надоело. Остановившись, я снова постучал. Наверное, можно придумать, вообразить себе чересчур ярко, как открывается дверь и я выхожу по ту сторону неба.
Я сосредоточился, решив тут же воплотить эту идею. Перед моим мысленным взором возникла яркая прорезь двери, её тело лишь немного отличалось по цвету от небесного свода, а ручки так и не было вовсе. Но я-то знал, что она открывается в неизвестность, нужно лишь хорошенько толкнуть.
И едва мысленная реальность немного совпала с существующей здесь, как я толкнул что было сил, налёг обеими руками, упираясь и представляя, как створка поддаётся.
Так и произошло.
В щель хлынул яркий свет, но потом чуть померк. Я с любопытством заглянул, что ждёт меня там, но по ту сторону уже растеклась чернильная тьма. Дверь медленно отворилась целиком, я шагнул через порог, и створка тут же захлопнулась следом, отрезая меня от прежнего мира.
Глаза скоро привыкли к темноте, я огляделся и понял, что оказался на пыльном чердаке. С высоких стропил свисала паутина, а впереди высились кучи хлама, разобрать, что там и где, было невозможно.
Расставаться с тем невообразимым миром, с тем небом, что укрывало его колпаком, было немного горько. Будто бы я забыл о каком-то чуде или не сумел до конца разобраться в нём. Вот только теперь пути назад не было. Потому я направился мимо странных обломков, старой мебели и ящиков, набитых всякой всячиной.
По крыше стучал дождь, царапали ветви деревьев, и я невольно задумался, что там, по ту сторону крыши, осень или весна, лето или зима? День там или же ночь?
Я шёл и шёл, а чердак казался абсолютно бесконечным.
Интересно этот мир играл со мной. Я ускорил шаг, но не от страха, а от любопытства.
Щель в палец шириной выдала, что в полу есть люк. Он тоненько сиял, подсказывая, что внизу ярко горит свет. Наверняка, в доме с таким огромным чердаком очень уютно.
Поначалу я не сумел найти, как открыть люк, но вскоре под руку подвернулся старый напильник, я просунул его в щель и чуть приподнял оказавшуюся лёгкой крышку.
Под люком не было лестницы, но стояло с виду мягкое кресло. Прыгать казалось опасным, но я повис на руках и мягко упал, попав в объятия подушек. Усмехнувшись, я понял, что оказался дома. Конечно, надо мной уже не было люка, а за окнами садилось в лиловый туман закатное солнце.
========== 039. Тот, кого позвала дорога ==========
Колодец был сложен из замшелых камней и высоко выступал над поверхностью земли, он был настолько переполнен водой, что та стояла вровень с краями, изредка плескаясь, сбегая тонкими струйками и пропитывая мох. Вокруг набежала неглубокая прозрачная и холодная лужица, откуда неспешно вытекал ручеёк, извилистой змейкой скрываясь между корней и цветов.
Я подошёл через шуршащие и шелестящие травы и поначалу только любовался, хотя тянуло сразу же попробовать на вкус прозрачную воду.
Этот мир не казался опасным, здесь не встретилось мне ни одного живого существа, крупнее белки. Только хищные птицы парили где-то в вышине, только стрёкот кузнечиков оживлял день.
Стояла жара, и пить уже хотелось неимоверно. Я сделал ещё шаг, моим высоким ботинкам лужица такой глубины была не страшна. Приблизившись, я сперва огладил шероховатые камни, точно здороваясь, и только мгновением позже склонился к краю.
Впервые я пил колодезную воду вот так, словно из большущей чашки. И с каждым глотком я всё лучше различал, как глубока скважина, как далеко до дна, как темно там, в толще воды.
Холодная, да такая, что заходились зубы, влага мгновенно освежила и придала сил. Она была чуть сладковатой, даже немного пряной, точно корни трав, растущих в этой степи, наделили родник своими ароматами.
Наконец я напился и теперь уже просто смотрел в глубину, не надеясь, впрочем, увидеть там что-то кроме собственного отражения. Оно было смутным и странным, и это почти забавляло после долгого пути.
Я брёл по этому миру в поисках двери, но она ускользала, меняла форму, и, пожалуй, в том была единственная опасность этой реальности для путешественника.
Было бы неплохо сесть, прислонившись спиной к этим прохладным камням, и смотреть в небо, впитывать солнечный жар. Но, конечно, тут-то расположиться было негде — сияющая, будто стеклянная лужица окружала колодец со всех сторон.
В итоге я выбрал место поодаль, где бурно разрослись кусты, напоминающие боярышник, здесь был хоть какой-то тенёк, а травы образовали почти что подушку. Можно было даже и заснуть, но я так очаровался колодцем, что смотрел на него, не в силах отвести взгляд.
Решив всё же отдохнуть хотя бы несколько часов, я устроился так, чтобы не терять из виду колодец. Ускользающая дверь могла устать играть со мной, могла открыться прямо тут, в сущности, это место было ничем не хуже любого другого. В этом мире почти не работал ни внутренний компас — отзывалось будто бы всё мироздание разом, ни другие уловки, которых каждый путешественник знает во множестве. Даже мой верный шаманский нож дремал, ни о чём не говоря.
