К слову, макеты были одобрены и приняты работу. Уже пестрели яркими, широкоформатными вывесками по всему городу, уведомляя о времени и месте презентации. Рекламный отдел «Bashosen» недоволен и озлоблен. Их полтора десятка, и каждого, их коллективный ум с кое-каким, но все-таки наследием, обскакал какой-то дворовой. В последнее время Итачи все чаще думает об отпуске, например, на безлюдных островах.
Приглушенный перестук. На крутые ступеньки, усланные багровым ковром, ступает босая нога. Стекла висящих на стенах фотографии в рамках отражают силуэт человека. Альфы с гармоничной фигурой.
Слова знакомой песни. Отбивающий ритм. Альфа небрежно натягивает рубашку, даже не застегивая. Камера задевает гладкую грудь с развитыми мышцами, коричневые соски и рельефный пресс. От пупка к ремню тянется едва заметная, темная дорожка волос.
Ремень, к слову, свободно болтается в брюках. Застегнутых лишь на молнию и открывающих вид на резинку белья сливового цвета. Итачи считает это безвкусицей. Подобный цвет белья для альфы. Обводит взглядом членов правления. Много эмоций. Особенно, у омег. В том числе и возбужденное предвкушение.
В гараже крупным планом алая «Bashosen». Дейдара сразу же попросил для съемок именно алую. Подбирал модель под актера, а не наоборот. Этот, открывающий дверцу машины, альфа уже ему не нравится. Тем, что есть в этих плавных движениях и этой татуировке скорпиона на груди что-то знакомое и зудящее.
- Sweet dreams are made of this. Who am I to disagree?* – алая «Bashosen» покидает гараж. На заднем плане роскошный двухэтажный коттедж. Один из тех, на берегу солнечного токийского залива, неделя отдыха в котором равна месячному окладу рядового сотрудника корпорации.
Итачи не сожалеет о вложенных в ролик деньгах. Он сжимает кулаки, всматриваясь в лицо альфы. Члены правления приглушенно, пораженно перешептываются. Ещё бы: в обыденном ролике, пусть и для корпорации с мировым именем, снялся один из самых высокооплачиваемых актеров современности – Красный Скорпион. Акасуна но Сасори.
Ветер треплет алые волосы. В медовых глазах царственное снисхождение. Легкая ухмылка на тонких губах. Кукольное лицо. Слишком смазливое, как для альфы. Так считает Учиха Итачи. Взор же его омеги прикован к экрану. Довольная улыбка и лучистый взгляд. Дейдара счастлив. И никогда не смотрел так на него.
Ровная трасса, на которой альфа набирает скорость. Полуденное солнце мелькает в густых ветвях аллеи. Ничего не заботит и не волнует альфу, кроме его машины и скорости. Итачи не разочарован. Просто… Слишком просто. На одном имени Акасуны и на хите далеких годов успех не построишь.
Медовые глаза сужаются, когда альфа замечает хрупкую фигурку. Штаны цвета хаки заправлены в армейские ботинки. Белая майка-борцовка на стройном теле и холщовый рюкзак, небрежно заброшенный на плечо. Морской бриз треплет длинные пряди светлых волос, собранных в высокий хвост.
Итачи замирает, когда машина останавливается возле омеги. Жетоны на тонкой цепочке ударяются друг о друга, высвечивая выбитое на них имя. Парень снимает непроницаемые очки. В синих глазах лукавый интерес. Шепот губ, заглушенный музыкой. Распахнутая дверца. Брошенный на сидение рюкзак. Машина под дрожь припева срывается с места.
Итачи тоже сорвался бы. В Бездну эту рекламную кампанию, презентацию и всех членов правления, жадно рассматривающих разворачивающееся перед ними действо. Дейдара… Его омега в этом дурацком клипе. С другим альфой. Доступный для всех. Кроме него.
Изогнутые когти впиваются в дно клетки. На миг прикрывает глаза. Чтобы после встретиться с беспокойным взглядом брата. И проигнорировать внимательный достопочтенной Микото-сан.
- Ты не имеешь права, Учиха, - слова омеги болезненной пульсацией отдаются в висках. – Не имеешь права нагло вторгаться в мою личную жизнь. Не имеешь права присваивать мое сердце.
- Возьми в обмен мое, - шепчет, цепляясь за тонкое запястье. От омеги пахнет горячими бутербродами и зеленым чаем. И тем, непередаваемым ароматом горечи растраченных чувств. – Если желаешь.
- Тебе нужно отдохнуть, Итачи-сан, - по-товарищески похлопывает его по руке. Медленно, но настойчиво высвобождает запястье. – А то от усталости ты несешь какой-то бред.
Алая «Bashosen» мчится по трассе, песку и бездорожью. Скользит по гальке и взбирается на покатый берег. Минует речушку и подымается в горы. Сверкает в лучах закатного солнца и лихо уходит от погони блюстителей дорожного порядка. За рулем уверенный в себе водитель. Непоколебимый альфа, изредка посматривающий на своего пассажира.
Беспечный омега, пристегнутый ремнем безопасности, раскидывает руки в стороны. Его взгляд то мечтательный, то озорной. Лукавый и умиротворенный. Безмятежный и лучистый. Весь спектр и вся гамма. Итачи не может не согласиться, что все это – грани и стороны. Тех, кто может сесть за руль «Bashosen» и на пассажирское сидение подле. Достойное сочетание классики и демонстрации возможностей автомобиля. Может, не все детали учтены, но клип ещё и не подходит к концу.
Снова коттедж. Припаркованная у входа «Bashosen». Та же крутая лестница с багрянцем ковра. Танцующие движения альфы и омеги. Лишь сбивающиеся в шаге ноги. Рубашка и майка, небрежно брошенные у порога закрывшейся за парой двери.
Восторженное, ропщущее, удивленное оханье. Итачи прикрывает глаза. Темнота режет под веками. Даже близость близнеца едва сдерживает рычащую сущность. Разорвать. На клочья. Чтобы плоть во все стороны. Чтобы горячая кровь струилась по рукам. Чтобы в объятиях извивалось гибкое тело, покрытое вязью его метки. Между любовью и ненавистью, воистину, тонкая грань.
Разворошенная постель – первое, что он видит, открывая глаза. Неужели все настолько увлечены? Все, однозначно. Смотрят, как коршуны, на его… ЕГО омегу. И только достопочтенная Микото-сан беспокойно поджимает губы, смотря на Дейдару с легким осуждением.
Стройные ножки облачаются в блестящую кожу. Майку подхватывают с пола. Волосы волной струятся по черной коже куртки. Взгляд на альфу. Алые волосы на белых простынях. Спящая безмятежность на кукольном лице. Волна ревности душит. Сжигает. Обращается безудержным гоготаньем Бездны.
Тонкие пальчики подцепляют ключи, и алая «Bashosen» мчит уже по пустынной трассе города. Омега неузнаваем. В синих очах алые отблески. Сосредоточенное, жесткое, волевое выражение лица. Контраст кожи, одежды, окраса салона и внешнего вида омеги захлестывает эйфорией. Именно сейчас, всматриваясь в мелькающие картинки, он видит потомка Девятого. Разрушителя и воссоздателя.
Омегу приветствуют в толпе людей и машин. Небо полыхает тысячью огней, а алая «Bashosen» преображается на глазах. Итачи понимает, что, в идеале, на тюнинг были потрачены часы. В его реальности вдох. Удивленный выдох. Спортивный вариант «Bashosen» уже выезжает на импровизированную гоночную трассу.
Это не монтаж. Не подборка отдельных кадров. И даже не актеры, дублеры или же каскадеры. Его омега за рулем. Отшивает альфу-соперника. Сосредоточен и готов к гонке. Все это – реальность. Уголовно-наказуемая, между прочим.
Старт. Итачи замирает. Вредный омега… Если бы он только знал… Если бы мог хотя бы почувствовать. Девятый – не Китсунэ. Сторожевой пес, бдящий своего потомка и позволяющий ему слишком многое.
Огни. Толпы. Ликование. Показатели приборов. Все сливается в захватывающую круговерть. И снова его омега – другой. Хищник на охоте. И он, Первородный, действительно не имеет права на это свободолюбивое сердце. Его чувства – это чувства к Узумаки Дейдаре. Такому, каков он есть. Выводящему его из себя своим безрассудством. Навязав этому омеге собственный статус, он уничтожит эту личность. Жертва того не стоит. Даже ради столь сильных, выжигающих чувств.
Алая «Bashosen» приходит первой. Омега ликует. Небрежно отмахивается от приза. И снова пустынная трасса. Музыка бьет по ушам своим ритмом. Словно, и правда, в свое время была написана для этого триумфа. Поджидала своего часа.
