Хэйс, словно пушинку, доносит его на руках до своей квартиры. Аромат альфы в разы сильнее, чем обычно. У этого самца гон, хотя Вивиан не сказал бы, что это сильно влияет на трезвость ума Хэйса. В отличие от него самого.
Он цепляется за альфу, словно пытается насквозь пропитаться запахом и жаром его тела. Аккуратно покусывает напряжённую шею, в которую хочется впиться зубами, оставив на ней глубокие, отчётливые следы, ерошит густые волосы альфы, до боли сжимая их у корней, и со всей присущей ему страстью отвечает на глубокий поцелуй, как только за ними захлопывается дверь.
Кто бы сомневался, что Хэйс живёт в двухэтажных хоромах в элитной высотке. Но это так, вскользь замеченное, ибо инстинкт омеги предопределяет оценку территории альфы. И Вивиану она нравится. Такая же, как и Хэйс: строгая, эталонная, выдержанная, самую чуточку скупая и при этом обладающей некой изюминкой, придающей ей шарма. Хэйс — идеальный самец во всём, и Вивиан сам, вместо папочки, линчует себе омежьи придатки, если сегодня же не подставит задницу этому альфе.
— Ты попал, Вивиан Тайтус, — шепчет ему на ухо альфа, даже не думая выпускать его из своих рук. То ли порода, то ли опыт, то ли сноровка, но Хэйс уже разулся сам и избавил от ботинок его, одной рукой его лишь поддерживает, позволяя крепко обвить свою талию ногами, а сам уже стягивает с себя кожаный пиджак вместе с рубашкой.
— Что, наконец-то ты сможешь воплотить все свои грязные фантазии, Хэйс? — в перерыве между поцелуями пытается сострить омега, отказываясь представлять, как сейчас он, ледышка и до мозга костей принципиальный относительно служебных романов омега, выглядит со стороны. Наверняка чертовски сексуально.
— Не все, — с не меньшей лёгкостью альфа подымает его по лестнице. — Начнём с простейшего.
Простейшим оказывается душ. Хотя душ у Хэйса далеко не прост. Они вдвоём с лёгкостью помещаются в одной кабинке, и Вивиан, пользуясь тем, что он ещё в состоянии хоть что-то соображать, рассматривает обнажённого альфу перед собой.
Не то чтобы восторгом задыхается от увиденного, однако он впечатлён. Медленно ведёт кончиками пальцев по рельефу груди и живота, чувствуя жар слегка тёмной кожи и жгуты мышц под ней, и не сдерживает смешок, когда ниже пупка натыкается на широкую «блядскую дорожку». Коснуться длинного, чуть изогнутого члена с крупной головкой ему не позволяют, перехватив наглые пальцы. Как знать, нравится ли альфе то, что он сейчас видит перед собой, но полностью обнажённый и не менее возбуждённый Вивиан старается думать об этом поменьше, предпочитая чувствовать.
Прелюдия в душе как-то затягивается: то ли Хэйс боится оплошать, выцеловывая его с головы до ног и мучительно долго, до подгибающихся ног растягивая его пальцами, то ли сам Вивиан никак не может расслабиться, зная, что у него за спиной альфа.
— Может, достаточно? — шепчет, задыхаясь, Вивиан. Он уже едва на ногах стоит, цепляясь за поручень для полотенец, а альфа всё не прекращает испытывать его тело ласками, не позволяя кончить. — Опыта с альфами у меня и правда немного, однако я уже давно не девственник.
— Нам обоим нужна мощная разрядка, — шепчет ему на ухо Хэйс совершенно вменяемым, правда, чуть хриплым голосом. — Чтобы потом дойти до конца. Согласен?
Вивиан понимает, что имеет в виду альфа, и вправе отказаться. За всю свою омежью жизнь он лишь единожды всецело принадлежал альфе. Ничего хорошего из этого не вышло впоследствии, но воспоминания… Такие яркие… мощные… не забытые, даже несмотря на то, с каким гадким гадом они связаны.
— Хотел бы попробовать, каково это будет с тобой. Другим альфой, — ни один альфа не простил бы ему подобной наглости. Альфы вообще по натуре собственники, а альфы в гоне ещё и бешеные.
Хэйс тоже бешеный. Сперва загоняет в него чуть ли не всю ладонь, впиваясь клыками опасно близко от омежьего бугорка, а после резко натягивает на себя. Сразу и на всю длину. У Вивиана искры из глаз сыплются от острой вспышки не самых приятных ощущений, но всё это компенсируется чувством полной, безоговорочной, бесповоротной принадлежности.
Альфа слегка груб с ним. Запах шалфея становится острым, а ласки из нежных — требовательными. На весу его ещё не трахали, задрав ноги и прижав спиной к широкой груди. Какая уж тут гордость, когда мощный альфий член резкими толчками входит в него по самый корень, задевая внутри такие точки, о существовании которых Вивиан даже не подозревал.
Вивиан вообще не в состоянии думать о чем бы то ни было. Он весь растворился в ощущениях, надрывно кричит и требует не останавливаться, иначе он сам трахнет этого альфу, посмевшего разбудить в нём прямо-таки необъятный вулкан страсти.
Он кончает первым и даже не помнит тех нескольких секунд, которые нужны альфе для того, чтобы спустить прямо в него. Раньше Вивиан подобное не приветствовал. Раньше Вивиан вообще без презервативов ни с кем, кроме того самого гада, не трахался, но о каком благоразумии может идти речь, если омега не может собрать себя в кучу после пережитого оргазма.
Благо за него это делает Хэйс, и Вивиан приходит в себя уже в альфьей постели — обнажённый и затраханный до пофигистических звёздочек перед глазами. Даже если бы хотел уйти, сбежать — не смог бы. Банально не нашёл бы сил соскрести свою распластанную в блаженном удовольствии тушку с широкой, мягкой, пропитанной запахом шалфея, от которого его до сих пор штырит, кровати.
— Ты не течный, так что без этого никак, — Хэйс, который тоже не соизволил прикрыть свой стоящий член, присаживается подле него, вертя в руках тюбик со смазкой. — Надеюсь, ты не аллергик?
— Хэйс, — сипло бормочет Вивиан, будучи в состоянии лишь глазами туда-сюда водить, — ты хоть понимаешь, что только что произошло?
— А что ты предлагаешь? — фыркает альфа. — Повернуть время вспять, что невозможно, или же сделать вид, что ничего не было?
— А ты? — вопросом на вопрос отвечает Вивиан, сам не зная, чего он хочет. Ощущать гон альфы как нечто огромнейшее, пульсирующее даже не рядом, а словно вокруг тебя, будто ты часть его и это порядок вещей, более чем странно. Вивиану незнакомо это ощущение, и оттого он совершенно растерян и предоставлен воле Хэйса.
— Хочу тебя, Вивиан, — шепчет альфа, склоняясь над ним и целуя. Таким поцелуям, щемяще-нежным и в то же время словно клеймящим, невозможно сопротивляться. — Целиком.
— Звучит плотоядно, — хмыкает омега в поцелуй, а после переворачивается на бок. — Давай так. Терпеть не могу трахаться раком.
— А лицом к лицу? — уточняет альфа, пристраиваясь сзади. Тайтус отчётливо слышит щелчок крышки тюбика.
— Лучше сверху, — без лишних раздумий отвечает Вивиан. — Не знаю, как будет у нас, но мой рекорд вязки около часа.
Хэйс ничего не отвечает, но Вивиан чувствует, что тот неуместно серьёзно кивает в то время, как альфий ореол сжимается в напряжённый клубок. Вивиан тоже переживает. Дурман алкоголя уже полностью выветрился из головы, и Тайтус не против был бы сперва чего-нибудь хряпнуть этакого для храбрости, но с другой стороны… Они оба, несмотря на гон альфы и количество выпитого, прекрасно понимали, что делали, так что сожалеть теперь поздно, а идти на попятную — глупо.
Вивиан глубоко выдыхает, когда чувствует, как пальцы альфы снова аккуратно проникают в него. Сейчас главное — расслабиться, что омега и пытается сделать, пока альфа в свою очередь отвлекает его поцелуями и поглаживаниями. Хэйс словно чувствует его страх и оттого действует медленно и аккуратно. Вивиану это не нравится, но он молчит, стиснув зубы и терпя. Отчасти наслаждаясь, даже не в состоянии представить, что Хэйс может причинить ему боль.
Альфа аккуратно надавливает на вход, запирающий родовые пути. Чёртова омежья физиология, которую Вивиан ненавидит за её сложность. В течку оно было бы проще: вход, плотно зажатый на период цикла, сам бы раскрылся, стоило только чуток на него надавить, а сейчас это чертовски неприятно. Вивиан шипит, зажимаясь.
— Больно? — как-то уж слишком заполошно спрашивает альфа, замирая с введённым в него пальцем. Лучше бы уж продолжал, чем вот так вот застопориться в самом начале процесса.
