Интересно. У демонов есть полиция.

— И что происходит после этого?

— Наказание зависит от тяжести преступления. Но если мы выясним, что подавший прошение о наказании говорил неправду, тот, кого он обвинял, сам решает, каким должно быть наказание для обидчика.

— Мы? Так ты все еще этим занимаешься?

— Нет. Так как я не Юдициус, мой дар Носителя Справедливости не был врожденным, его мне даровали до тех пор, пока я не стану на ноги.

— Тебе нравилось быть демоническим копом?

— Ты всегда такая болтливая?

Тэй пожала плечами, от чего зашуршала больничная рубашка.

— У тебя есть что-то еще, чем можно заняться? Ну, кроме управления автомобилем.

Последовала короткая пауза.

— Я ненавидел работу Носителя Справедливости. Но, так как я рос в доме Юдициусов, от меня ждали, что именно этим я и займусь. У моего вида есть врожденный дар к медицине, поэтому, как только я получил диплом врача, сразу же подал в отставку с должности Носителя.

— Твой брат говорил, что вы росли порознь. Сколько всего у тебя братьев?

— Всего? Живых или мертвых?

Н-да, странный вопрос.

— Хм… И тех, и других?

— Всего было сорок четыре. — От очередного резкого поворота Тэй накренилась в кожаном сидении. — Осталось двое. Я старший.

— Первенец?

— Нет, до меня от отца было рождено двадцать Семинусов, но только один смог пережить перерождение. Роуга убили два года назад. Слушай, ты заткнешься, если я заберу артефакт?

— В этом можешь быть уверен.

Призрак взял из рук девушки камень. Полуденный солнечный свет тут же ослепил ее не хуже, чем тьма до этого.

— Очевидно, солнечный свет для тебя не проблема.

— Да, у демонов моего вида нет фобии перед солнцем.

Ну, конечно же, это было бы признаком слабости, а уж чего-чего, но уязвимости в Хеллбое не было. Эти мускулы, квадратная челюсть, глаза… Все в нем излучало силу. Ум. Секс. Много секса. Напоминанием об этом была жаркая волна, прокатившаяся по телу Тэй.

— Ты что, включил обогрев? Здесь жарко как в печке, — проворчала девушка. Призрак улыбнулся, будто точно знал, по какой причине у нее поднялась температура.

Тэйла тяжело вздохнула и стала смотреть в окно, где люди наслаждались теплым весенним днем, сидели в уличных кафе, болтали друг с другом, даже не подозревая об ужасе, происходящем прямо у них под носом. Тэй не узнала ту часть города, по которой они ехали, но попыталась запомнить названия улиц. Эта чертова больница не может оставаться скрытой от глаз людей. От бдительного ока «Эгиды».

— Где ты живешь? — поинтересовался Призрак.

— Так я тебе и сказала.

— Упрямица. Ну, у тебя есть время передумать, пока мы едем.

— Едем куда?

— Одна из медсестер сегодня не пришла на работу. Надо ее проведать.

— Она человек?

— Вампир.

Тэй решила не озвучивать свою мысль, что кровососку уже давно могли кремировать Хранители.

Взглянув на Хеллбоя, девушка задумалась, будет ли убить его так же легко, как воткнуть кол в грудь вампира. Конечно, парень не выглядел слабаком, но у каждого демона есть уязвимое место. Может, у дока это татуировка? То, как рисунок обвивал его сильную, мускулистую руку… по всей длине до самого горла… Тэй вспомнила, как узоры переплетались, когда Призрак двигался в ней, так что можно было с уверенностью сказать — они были частью демона. Не чернильная татуировка, но продолжение его загорелой кожи. Самым уязвимым местом обычно была какая-то особенность, и Тэй собиралась выяснить, так ли это в случае с доком.

— Что означают твои символы? — Девушка не смогла удержаться и провела пальцами по четким линиям верхней части узора — причудливо изогнутым чешуйкам — на его горле.

С губ Призрака сорвался низкий горловой звук.

— Если не хочешь, чтобы я припарковался и прямо здесь тебя оттрахал, лучше убери руку.

Тэй отдернулась так быстро, что ударилась локтем об окно пассажирской двери.

Призрак крепко сжал руль, костяшки на его пальцах побелели от напряжения. Он притормозил на красном сигнале светофора и заговорил, его голос звучал, будто гортань демона отдраили наждачной бумагой:

— Это называется родовой отпечаток. История моего рода. Узор на горле — мой собственный. Под ним — моего отца. Под рисунком отца — узор деда… И так до кончиков пальцев. Когда мы встречаем демонов нашего вида, одного взгляда достаточно, чтобы понять, кем мы друг другу приходимся.

От того факта, что Призрак мог проследить свою историю на дюжину поколений назад, когда Тэй не знала даже имени своего отца, на душе у девушки скребли кошки. Скорее всего, он счастливо рос в своей милой демонической семейке: мамочка пекла ему гребаные печеньки, а папочка учил кататься на мотоцикле. Детство Тэйлы было не таким радужным. В особо удачные дни можно было рассчитывать на какое-нибудь укрытие для сна. На Рождество иногда перепадали выкинутые кем-то игрушки… других и не было — дни Тэй проводила, борясь с голодом и скрываясь от пьянчуг.

О, да. Есть повод упиваться жалостью к себе. Боже, она уже много лет не предавалась воспоминаниям, и не позволит какому-то демону изменить такое положение вещей. Никому не позволит. Ее жизнь зависела от прочности замков, за которыми были заперты прошлое и люди из него. Никто не имеет права открывать эти замки, особенно доктор Зло, сидящий в данный момент на водительском сидении.

Призрак повернул налево, отчего мускулы на его руке напряглись и создалось впечатление, что тату начала извиваться. Будь док человеком, Тэй провела бы по каждому изгибу его татуировки языком…

«Соберись, Тэй. Сконцентрируйся». Она уже и так сконцентрировалась — на тату, но надо было взять себя в руки по-настоящему.

— И… хм… ты родился уже с этими знаками?

— Да, за исключением моего собственного — он появился, когда я достиг первой стадии полового созревания.

— Первой стадии?

Призрак смерил ее холодным оценивающим взглядом, будто решая, как много информации можно открыть.

— Всего две стадии, — наконец произнес он. — Первая наступает, когда демону исполняется двадцать лет. Вторая, перерождение, по достижению ста лет.

«Это перерождение, верно? Оно морочит тебе голову, влияет на твои суждения?»

Так вот о чем говорил Тень. Что ж, значит Хеллбой на три четверти века старше нее.

— Какова твоя истинная форма?

— Вот эта.

От удивления у Тэй отвисла челюсть.

— Ты принадлежишь к демонам, которые выглядят как модели для журнала «Playgirl»? Так нечестно.

— Что не честно?

— Да все это. Ты демон. Зло должно выглядеть… злым. Уродливым. Не повредило бы, если б от тебя воняло… — Черт, было бы вполне достаточно, если бы он просто не пах так хорошо. Воздух пропитался ароматом горького шоколада и мужчины, отчего рот девушки наполнился слюной, а либидо переключилось на повышенную передачу.

— Ну, я не совсем злой.

Тэй фыркнула:

— Все демоны — чистейшее стопроцентное зло.

— Как насчет полукровок? Они тоже зло?

— Они омерзительны и заслуживают смерти, как любой демон.

Призрак повернулся и посмотрел на девушку, его губы изогнулись в самой злобной усмешке, которую Тэй когда-либо видела:

— Это обещает быть забавным.

Доктор Джемелла Эндри была по уши в презервативах.

И именно в этот момент услышать голос мужчины ее мечты было особенно унизительно.

— Джем!

Она выглянула из-за тридцатигалонного[2] бочонка с антисептиком, стоящего в дальнем углу скорой помощи, и улыбнулась. Губы девушки при этом дрожали.

Через улицу шел Кинан Морган. Пульс Джем бился в такт его непринужденному размашистому шагу. Высокий и стройный, с крепкими, накачанными руками и широкой грудью, словно созданной, чтобы прижимать к ней женщин, он возбуждал в Джем порочные фантазии, действие в которых разворачивалось не только среди простыней. Джемелла хотела бы оказаться с ним на полу. На кухонном столе. В бассейне с кипящей серой.

Кинан остановился на тротуаре рядом с машиной скорой помощи и снял солнцезащитные очки. Одет он был как обычно: потертые джинсы, черная кожаная куртка военного покроя и высокие грубые ботинки. Рядом с Ки стоял еще один парень, лет на десять моложе.