– Я никогда не ошибаюсь! – самодовольно громыхнул представительный мужчина в шикарном плаще и новомодной шляпе. – Что, брат, не узнаешь? А я тебя враз признал. Только не время сейчас болтать. Я поставил машину в неположенном месте. Пойдем быстрее, а то мусора привяжутся, а ну их к бису!

Семеня вслед за быстро шагающим фраером, Ленька суматошно перебирал в памяти знакомые лица, начиная с декана факультета МГУ и кончая прокурором. Нет, никто не был похож на этого шикарного, уверенно раздвигающего вокзальную толпу спутника. Когда они уселись в новенький «Москвич», фраер завел мотор и, давая ему прогреться, небрежным жестом бросил на заднее сиденье шляпу.

Задержался взглядом на Мишарине и вдруг улыбнулся:

– Что? Взаправду, что ли, не узнаешь?

От этой улыбки Ленька похолодел, как когда-то холодели зэки-покойники.

Машина рванула с места, и Леньку швырнуло на спинку сиденья. Бедняге показалось, что весь мир встал на дыбы.

– Ты чего молчишь как пришибленный? – донеслось до него из другого мира. – Ах да! Ты ведь не знаешь, как меня зовут. А зовут меня Петром. Фамилия – Андреев. Имя настоящее…

Они уже промчались проспектом Мира.

«Скоро будет ВДНХ, а дальше – загород и лес…» – мелькнуло в голове у Мишарина.

– Ты что там, в зоне, совсем разговаривать разучился? Или нездоров? – Не сбавляя скорости, Петр Андреев внимательно оглядел Леньку с ног до головы, словно повторяя их первую встречу в бараке. – Да-а, видок у тебя еще тот… Ничего, опять отъешься, быстро подлатаешься…

– А куда мы едем? – еле слышно спросил Ленька.

– На дачу.

– У тебя есть дача?

– Нет, это у тебя есть дача. Ха-ха! На твою дачу и едем. Чудно, правда? И машина эта твоя. Я даже без доверенности езжу. Поэтому и не хочу с ментами связываться.

«Значит, везет на хазу[10], – решил Ленька. – Хочет на какое-нибудь дело подписать… Не-ет, милок! Ты не хочешь с ментами связываться, а мне они сейчас как Христос-спаситель. У пешего же поста выскочу из машины и заору: “Караул!”. Жаль только, что гонит он сильно. Насмерть расшибусь… А может, только переломаюсь?»

Сквозь эти размышления до Леньки с трудом доходил смысл слов Петра-Нарядилы.

– …а потом думаю, дай ка еще раз сунусь к ним. Изловил редактора, отвел его в «Арагви», там он мне, как миленький, всю ходку расписал. Так что наш роман за четыре года пять раз переиздавался. Во, брат, как! Я, конечно, и письма трудящихся организовал. Старые связи помогли. Всю редакцию мешками с письмами завалил.

В Ленькиной памяти всплыли какие-то далекие события, какой-то роман… А слова «пять переизданий» заставили его встряхнуть головой и прислушаться к тому, что говорит попутчик.

– Только вот твою половину гонорара я не мог получить. Поэтому тебе ничего и не посылал. А потом в редакции надоумили. Оказывается, твои родители, царствие им небесное, по заявлению от тебя могли приобрести недвижимость на твое имя. И даже машину. Ну, твое заявление я сам сварганил. Чтобы волокиты не было. Пришел к родителям, они тогда еще живы были… А когда все оформил, отписал тебе. Только ты уже откинулся[11]. Вот и пришлось мне тебя двое суток встречать и твои ксивы[12] охранять… – С этими словами Петр-Нарядила открыл бардачок и сунул Мишарину в руки ворох документов. – А завтра сфотографируешься и получишь паспорт, я договорился… Ну а как окончательно подлатаешься, примемся за работу. У меня уже столько сюжетов в башке…

Ленька тупо разглядывал документы.

«Пять переизданий, дача, машина, документы…»

Впереди замаячил милиционер, стоящий возле своего мотоцикла.

«За работу, сюжеты в башке…»

«Да на черта он мне нужен?!»

Спаситель-милиционер все ближе.

«Сейчас прямо с документами вывалюсь на обочину… Дьявол! Какая скорость!»

Милиционер уже в десяти метрах.

«Вот! Сейчас!..»

Они пронеслись мимо. От страха Ленькины мысли приняли ясный и четкий порядок.

«А ведь не он мне, а я ему на черта нужен! Ведь то, что я тогда написал, я могу сколько угодно повторить… левой ногой… А вот для того, чтобы это «левоножье» переиздать пять раз!.. Для этого нужно чудо… Или такая вот бандитская хватка!»

Если сказать, что я был взволнован рассказом Учителя, значит, ничего не сказать.

И сам Виксаныч не мог успокоиться.

– Нет, Миша, вы только подумайте! Каковы! Андреев и Мишарин! Вдвоем! На конференции выступают! Учат, как надо писать… эти вот… детективы!.. Поразительно!..

– А-а-а-а-а! – Я подпрыгнул так, что телефонный шнур взмыл под потолок, а сам телефон, совершив тройной кульбит, шлепнулся на пол. Сколько я не пытался привести его в чувство, ничего не получалось. Честно говоря, я не очень-то и пытался. Было некогда.

Бросив бездыханный аппарат, я что есть духу помчался в театр.

Пока я бегу, вкратце расскажу, что случилось.

…В трубке телефона раздался голос моего приятеля Валерки Зименкова:

– Привет! – сказал он. – Ты где?

Правда, идиотский вопрос, когда тебе звонят домой?

– А-а-а-а-а! – ответил я.

Дальше вы знаете.

Дело в том, что Валерка год назад окончил Институт культуры, и его за особые заслуги приняли в театр. И вот почти полгода назад сначала Виксаныч, а потом и наш театр уехал в Ивано-Франковск. Вернее, так полгода назад уехал Виксаныч. Он там ставил спектакль. А театр сначала ушел в отпуск, а затем уже уехал на гастроли. И все эти месяцы я не видел и не слышал Учителя.

А Валеркины дурацкие слова «Привет, ты где?» означали, что театр вернулся, что сегодня я встречусь с Виксанычем! Да я просто не могу передать, что они для меня означали, потому что не успею.

Я уже прибежал к театру. Вам кажется быстро? Километра три…

Мы обнялись с Валеркой у служебного входа, и он тут же поволок меня в театральный буфет. Там уже сидели знакомые актеры. Господи! До чего же родные лица! Но я крутил головой на 180 градусов в поисках Виксаныча.

– Нету его, – догадался Валерка. – Его и главного[13] вызвали в обком[14]. Но Миш-а-а-а![15] Если б ты видел, какой фурор Виксаныч произвел в Ивано-Франковске! Его спектакль буквально взорвал весь город! Аншлаги – это не то слово! Понятно, когда перед театром спрашивают лишний билетик, но когда это делают по всему городу!.. Я такого… – Валерка сделал мхатовскую паузу, но от захлестнувших его чувств не сумел закончить. Нет, ему все-таки надо еще учиться, учиться и учиться.

– После премьеры, – продолжал Валерка, – нам выступать было одно удовольствие. Море цветов! Какие поздравления! Нас узнавали в городе и расхватывали по домам. И везде расспрашивали о Виксаныче. Кто он? Откуда? Сколько ему лет? Женат ли он? Слушай, просто до глупостей доходило. Я такого восторга еще не видел. – Сидевшие за столом актеры, дружно подхватили последнюю фразу и так же дружно выпили за нее. – Даже накладка, которая у другого смазала бы все впечатление от спектакля, Виксанычу только добавила популярности (хотя там добавлять, казалось, уже некуда).

– Какая накладка? – ужаснулся я.

– В канун премьеры ему срочно пришлось заменять актрису. А ты знаешь, как скрупулезно он работает. Каждое движение, каждый шаг… Даже на поклонах. А тут – срочная замена. Роль-то он с ней отработал, а вот поклон – там же все нужны – не успел. И вот – конец спектакля. Весь состав выходит на сцену – на поклон. А актриса своего места не знает и хватается за руку первого попавшегося актера. Выходит Виксаныч. Гром оваций. Он приветствует зал, кланяется. Делает широкий жест в сторону артистов, стоящих за спиной, ступает два шага назад и, продолжая «работать на публику», пожимает руку главному герою. Затем целует руку главной героине, пожимает руку второму герою, целует руку второй героине и т. д., как он делал это на репетиции. В публике к грому аплодисментов добавляется хохот. Виксаныч не сразу сообразил, что произошло. Он продолжает свой поклон, а хохот все больше и больше. Оказалось, что из-за этой актрисы, из-за того, что она встала не на своем месте, все актеры сбились. И Виксаныч пожимал руки женщинам и целовал руки мужчинам! Публика поняла, что на их глазах произошла накладка, и ревела от восторга.