Стук воды о дно корыта вывел меня из ступора. Осторожно выглянула из укрытия.
Никого. Ни людей, ни гоблинов, ни волшебницы. Деревня точно вымерла. Будто прошло не несколько десятков минут, а несколько лет. Покосившиеся крыши, обгорелые стропила и балки, мельничное колесо, жалобно скрипевшее в ночной тиши.
Несколько шажков по превратившейся в грязь земле. Сама не понимаю, почему я иду туда, куда отбросило тело Йона. Оно по-прежнему лежало там, покореженное и обожженное взрывом. Коленки сами собой подогнулись, и я обняла черную тушку. Не смущали больше ни противный запах, ни длинный нос, ни кривые зубы, в голове, словно под могильной плитой, ворочалась одна единственная мысль: почему это произошло именно с ним? Мой единственный друг в этом глупом, безрадостном и нелепом мире погиб. Пошлый, недалекий, тщеславный, но мой. Сколько историй он рассказывал мне, когда стоял у кровати, сколько комментариев по поводу своего бестактного и бескультурного языка получил в награду. А ещё большую шишку, когда сказал, что при истощении помогает искусственное дыхание. Где сейчас эти мгновения?
Плакать о дохлом гоблине. Нет. Плакать о погибшем друге — все, что мне теперь оставалось. Слезы текли сами собой, падая на черный панцирь, смешиваясь с пеплом сожженной деревни и дождевой водой.
Свет ударил в лицо. Пылающий огненный шар гулко пульсировал на вытянутой ладони. Я посмотрела выше. Сжатые губы, мокрые волосы, глубокие, точно два синих омута, глаза. Мириэль глядела на меня с ненавистью. Шар на кончиках пальцев вспыхнул чуть ярче, увеличиваясь в размере.
Странно. Знаете, что в той или иной степени роднит каждого автора? Мы живем нашим творчеством. И мы живем в нашем творчестве. В каждом рассказе мы обязательно оставляем свой образ. Он может быть другой расы, пола, возраста, но это не меняет сути. Из букв абзацев и глав мы создаем маленькую копию себя. В мире Ио именно Мириэль была мной.
Мы смотрели друг на друга. Точно моё отражение в кривом зеркале, подделка, двойник, но двойник, превзошедший оригинал и даже не задумывающийся о его существовании.
Быть убитой самой собой. Что за нелепая смерть?! Самая нелепая, какая только может быть на свете.
Небо озарила яркая вспышка. Сверкнула молния, и грохот грома прокатился по округе. Я засмеялась. Смеялась зло и безжизненно, безумно и отчаянно. Я больше не смотрела на волшебницу, просто стиснула руку Йона. Такую надежную, ещё теплую. Руку друга.
Мне было всё равно. Даже когда свет огненного шара погас. Когда хлюпанье шагов стало удаляться. Когда дождь кончился. Когда ночь сменилась рассветом. Когда надо мной повисла огромная тень…
========== Мир ==========
Черные крылья закрыли солнце. Несколько взмахов, и исполинская птица сделала еще один круг. Да только птица ли это?
Нетопыри Проклятых Земель достигали порой небывалых размеров. Самых крупных и злобных из них ловили и приручали слуги Черной Королевы, дабы те стояли на страже багрового неба темной страны. Изредка эти твари совершали налеты на мирно спящие королевства людей и эльфов.
Рукокрылое приземлилось в нескольких метрах от меня. Со спины летучей мыши соскочил маленький наездник, на ходу снимая летные очки и пытаясь получше оглядеться. Увиденное не обрадовало его, что было заметно по тому, как обвисли длинные уши гоблина. Но не прошло и нескольких минут, как пилот нетопыря забыл о своей тоске и принялся увлеченно обирать тела погибших людей и гоблинов, проявляя чудеса космополитизма. У кого медную монетку стянет, а у кого золотое колечко.
— Не надо, — моя рука обхватила запястье мародера, когда тот возжелал наложить лапу на Йоново ожерелье.
Ответом на мой жест стали пронзительный визг «Мамочки! Зомбогоблин!» и попытка убежать. Не вышло. Ноги аэронавта запутались в высоких, стянутых с тела старосты деревни ботфортах, и он звучно шлепнулся в лужу.
— Да не зомби я никакая. Просто вот уцелела. — Шмыгнув носом, я попыталась удержать слезы, однако воспоминания о вчерашней ночи нахлынули с новой силой, и я разрыдалась.
— Выжившая — это хорошо, — откомментировал гоблин. — А то, что не зомби — еще лучше. И что чикса — здорово. Но делиться я с тобой все равно не буду. — Мародер потряс привязанным у пояса мешочком. — Можешь сама поискать добычу, а потом полетим к цитадели.
— Я не хочу возвращаться.
— Не хочешь? — пилот удивленно выпучил глаза. — Но ведь сюда скоро прибудут рыцари! Я видел отряд всадников. Много. Целую армию. К тому же Госпожа пожелает узнать о том, что здесь произошло.
Пришлось покориться. Моего спасителя, а также спасителя почти двух килограммов драгоценного металлолома звали Флип. Он был капитаном разведчиков и стоял в гоблинской иерархии даже выше Йона, получая приказы от мастера Окке — первого королевского министра, а порой и лично от королевы.
Мы парили в облаках, так близко к этим розовым клубам пара. Внизу простирались земли Ио, освещенные ярким солнечным светом. Но мне уже ничего не хотелось. В сумке, что была у Йона, оказался еще свежий каравай, и я кушала, постепенно отламывая от него по щепотке мякиша. Хлеб казался горьким, но вместе с этим горьким хлебом в мое тело возвращалась жизнь. Такая горькая и такая желанная жизнь.
Пока рано сдаваться. Я обязательно должна вернуться, снова увидеть друзей и родителей. Не допустить, чтоб мои лишения и страдания оказались напрасными.
***
По воздуху мы очень быстро достигли Кровавой Цитадели. Флип приземлился на одной из многочисленных башенок замка. Сказал, что по нужде отлучится. Да только понимала я, что авиатору не терпится краденое сбыть, а может, припрятать.
Мои мысли вновь сосредоточились на спасении. Через три дня сюда стекутся светлые орды. На закате четвертого моя душа вернется в прежнее тело. Взаимоисключающие события. Должен же быть хоть какой-то выход?!
— Вальга! — кричали громко. Но голос был знаком. Обернувшись, я крепко обняла Гун. — Ты вернулась?! Так быстро? Эй, все сюда, Вальга вернулась!
Разорители — те, что не участвовали в рейде, — да и прочие обитатели цитадели, бывшие неподалеку, спешили мне навстречу, наперебой поздравляя с возвращением. Гоблины интересовались добычей, много ли человечишек удалось покарать, хорошо ли горели деревянные домики. Вопрос, которого я боялась больше всего на свете, прозвучал совсем не первым, но все же прозвучал.
— А где Йон? — спросила одна из самок.
— Где Висло? Райке, Буз, Миги? Где остальные?
Молчание повисло в воздухе.
— Они все мертвы, — сказала я, собравшись с духом, и это были самые тяжелые слова в моей жизни. Ужасная трагедия прямо сейчас потрясет этих несчастных созданий.
— Это, что ли, весь рейд копыта отбросил? — удивился Имми. — Да нет, быть такого не может! Не бывает, чтоб прямо все. Хоть кто-то бы да улизнул!
— И тем не менее это правда. — Флип возвращался в сопровождении еще одного гоблина, которого я, к своему удивлению, узнала.
Тронный зал выглядел мрачным: знамена и оружие павших в бою со злом героев, украшающие неровные гранитные стены, и грозные орки — стражники, чьи вороненые доспехи сливались с тенями от колон. Даже свет, проходящий сквозь алые облака, выглядел пугающим. Черная Королева сидела на массивном троне, выслушивая очередной доклад своего советника. Маленький гоблин что-то брюзжал, тряся козлиной бородой, и всё норовил поцеловать сапог своей госпожи.
Мастер Окке собственной персоной. Первый советник Черной Королевы внушал уважение, и прочие гоблины почтительно присели на корточки, завидев белую сусличью шубу, длинную трубку и трость золотого дерева.
— Значит, это и есть та выживая, Флип? — Окке затянулся и, выдержав паузу, выдохнул несколько колечек дыма. — Занятно, занятно. А остальные уничтожены колдовским огнем?
