— Такова жизнь, — тихо ответила Мерль. Встав за спиной Торвальд, она медленно положила руки на её плечи. Мизори была на взводе. Руки мягко прошлись по ее лопаткам, ключицам. Запустив их в пышные каштановые волосы, эльфийка принялась осторожно массировать виски. — Просто так повелось, что если к тебе приклеилось звание Тёмного Властелина, то от него уже не отмыться. Только это звание само никак не влияет на человека. Я со многими была знакома, и в целом они совсем неплохие, а некоторые даже очень добрые. Миз, если тебя считают злой, это вовсе не значит, что ты таковой являешься, и не значит, что надо таковой становиться. Ты мне поверь, я помню одного, прозванного Черным Императором Черепов, так у него был ручной кролик, и он очень его любил. Миз, это вовсе не приговор.

— Кролик… — сердце отчего-то тягостно заныло. Попытка подруги её утешить обошлась лишь ещё большим расстройством. Повелители Тьмы виделись ей монстрами, сродни вивернам, мантикорам и василискам, безжалостными тварями, в убийстве которых нет ничего плохого, наоборот: чем меньше подобных чудовищ ходит по земле, тем лучше. А что теперь? Чем они хуже остальных? И чем она лучше них? По какому праву она их судит, и есть ли вообще тот самый Свет, во имя которого она так старалась последние годы? — Темные Властелины, существуют ли они вообще?

И хотя вопрос был задан по большей части самой себе, ответ заставил ждать совсем недолго.

— Конечно, существуют, моя Королева. — Филин подошёл ближе — так, что его голова оказалась на уровне груди сидящей девушки — и заглянул в ее темно-синие глаза. — Вы ведь хотели спросить про истинных темных властителей? Тех, кто творит зло ради зла, идет на все ради собственных прихотей и не стесняет себя в средствах? О таких правителях вы хотите услышать?

Волшебница ответила кивком головы.

— Да, были и такие, уж поверьте. Король Чародей только вначале был хлюпиком, в историю как самый жестокий чёрный владыка он вошёл не за красивые очки. Фрольм Неистовый поклялся, что не будет знать покоя, пока не помоет ноги в Западном Океане. Так далеко он, конечно, не дошёл, но крови пролил столько, что вполне можно было бы поднять уровень того самого океана. Его правление представляло собой одну большую войну против всех, с кем мы граничили. Гризельда Бессердечная тоже была в должной степени жестока, она умывалась исключительно кровью юных дев, которых ей доставляли по пятницам и средам.

— Чтобы всегда оставаться юной? — уточнила Мизори.

— Нет, она и так была вечно юной, вернее, вечно старой, точнее, вечно мертвой. Запутался. Гризельда была личом, но это к делу не очень и относится. Как я уже говорил, Темные Владыки — это не миф или сказка, а реальность. И я очень надеюсь, что Ваше Величество не перейдет никому из них дорогу. Это страшные существа…

— И люди отчего-то считают меня таким вот страшным существом, — прошептала Мизори.

— Здесь всё довольно просто, — филин начал мерить шагами кабинет. — Понятие добра и зла у подавляющего большинства рас, населяющих континент, подменено понятием личной выгоды. Если вы делаете то, что им выгодно, вы хороший, не выгодно — плохой. По этой самой причине сборщики налогов всегда злодеи; злодеи и стражники, не позволяющие нарушать закон, пусть даже при первой угрозе собственным интересам человек побежит к тому же стражнику; злые торговцы завышают цены; а если, например, такого злого торговца укусит бешеная собака, то, что ж, она не бешеная, а очень даже добрая. И теперь, когда мы подошли к роли короля, получается, что король в данной системе есть источник всего сущего зла, ведь именно он издает законы, ему подчиняются стражники и сборщики, он подписывает приговоры, он — высшая власть страны, поэтому он и виноват во всех её невзгодах. Ваше величество, просто задумайтесь на секунду: поддерживая порядок и справедливость в королевстве, вы ограничиваете свободу народа. Власть — это всегда ограничение свободы, а ограничение свободы — всегда зло.

— То есть будь я хоть Люминой во плоти, для этих людей я всегда буду злодейкой?

— Да, совершенно верно.

— И нет никакого способа этот порядок поменять?

— Нет… Хотя подождите, я помню, как-то одному королю удалось. Звали его Пилат Милосердный, и он повелел всем людям в своем королевстве быть богатыми, здоровыми и счастливыми. Поскольку неисполнение королевской воли каралось смертью, народу ничего не оставалось, кроме как стать таковыми, правда, голов пришлось снять изрядно.

— Боюсь, нашей Миз этот метод не подходит, — эльфийка ободряюще потрепала колдунью по волосам. — Обещаю, когда тебя убьют, я уговорю героя похоронить тебя в красивом гробике подальше от этих нехороших людей.

— Меня что, серьёзно убьют?!

— Всенепременно. Рано или поздно зло терпит поражение под напором большего зла, которое, в свою очередь, уступает ещё большему, так происходит круговорот зла в природе. — Латокинт запрокинул голову, обмениваясь взглядом с Мерль. — Слушайте госпожу пленницу, может, она и излишне инфантильна, но в придворной жизни разбирается прекрасно.

— Да катитесь к дьяволу! Я просто свалю! — не сдержалась королева.

— Моя королева не сделает этого, — возразил министр.

— Почему это?

— Вы не настолько жестоки. Только представьте, что произойдёт с Парараксом, если его постигнет безвластие. Вы до сих пор не решались рубить головы преступникам, а покинь вы страну, погибнут сотни, а возможно, тысячи невинных.

— Не таких уж невинных, — зло бросила Торвальд.

— Не более невинных, чем Ваше Величество, — смиренно согласился Гуам. — Вы будете вспоминать о совершённом до конца своих дней, а история запомнит вас как трусиху, сбежавшую от собственного народа. К тому же даже если вы отречётесь, есть немалый шанс, что вас попытаются использовать в очередном раунде борьбы за престол. Мне продолжать? Список довольно длинный. В любом случае на месте Вашего Величества я бы остался, хотя бы ради собственной безопасности. Жизнь королевы, пускай даже тёмной, гораздо безопаснее жизни вольной искательницы. Да, вас тоже будут пытаться убить, но от врагов вас будут отделять стены замка, армия и стража, к тому же вы можете ни в чём себе не отказывать… Ваше право как монарха.

— Миз, ты только не сильно огорчайся, ну, можешь поплакать немножко, думаю, один раз Гуамоко разрешит.

— Да не собираюсь я ныть, — волшебница утерла нос кружевной манжетой. — Плакать — значит демонстрировать слабость, так говорил один мой знакомый боцман. А демонстрировать слабость — всё равно, что самому предложить себя унизить. — Глаза, уже начавшие поблескивать, вернули былую холодность, и в их темно-синей глубине заплясали крохотные молнии. — Они называют меня Темной Властительницей? Отлично! Они получат Темную Властительницу!

Голос ее сорвался на крик и вместе с порывом ветра эхом пронесся по комнате, заставляя филина и эльфийку слегка поежиться.

— Вот это боевой дух! — первым в себя пришёл круглоухий министр. — Моя королева, я знал, что вы перспективны, но даже помыслить не мог, что настолько отважно примите эту ношу.

— Миз, ты же это не на самом деле, а только постольку поскольку? — На личике пленницы отражалась неподдельная тревога. — Нет, это, конечно, твое право, но мне хотелось бы, чтобы мы и дальше оставались друзьями.

— Вот дурочка остроухая. Конечно постольку поскольку. Как говорил Форкинс, если враги тебя боятся, то можно обойтись и без сражения. И, конечно, мы останемся подругами, тем более что в моем нынешнем статусе особо не приходится рассчитывать на обилие таковых.

— Ну, тогда… — зеленоглазая девушка вытянулась в струну, вознося вверх левую руку и прижимая правую к груди. — Славься, Тёмная Властительница! — звонкий голосок салютующей эльфийки огласил помещение.

— Славься, Тёмная Властительница! — вторил ей взмахнувший крылом филин.

«Слав., Темн. Власт.», — табличка с большими буквами появилась в куриной лапке.

Мизори не выдержала.

Мизори засмеялась.

Она смеялась искренне и громко, смеялась над королевством, над покойным монархом, над народом и, наконец, над собой. Смеялась с иронией, состраданием, злобой, стыдом, виной и толикой счастья. И если судьба так решила, то так тому и быть.