— Ну, посмотрим, кто там обивает пороги, — зло проворчал солдат, распахивая тяжёлые ставни.

Против его ожиданий пороги околачивал только один человек: девушка спала у самого входа, удобно умостившись под козырьком.

— Эй, поднимайся, сестренка, — беззлобно буркнул страж, легонько ткнув гостью кончиком копья. — Здесь тебе не ночлежка, это дворец ее величества Мизори Первой, владычицы Параракса.

К его удивлению, тело шевельнулось, пробормотав что-то невнятное. Из-под плаща послышалось сонное «Чей-чей?». Потом фигура замерла, будто что-то соображая, а затем внезапно вытянулась в струну, обогнав стража в росте на целую голову.

— Этой сучке?! Костлявой? Да она Тишеньку ледяного убила! Котеночка невинного изничтожила! Разводит драконов и похищает эльфиек! — девушка сдобрила тираду несколькими особо изощренными бранными эпитетами. — Покажи мне эту тварь! Она должна за все ответить!

Впавший в ступор Йозеф не знал, что делать.

— Да кто ты такая, чтобы оскорблять нашу королеву?! — попытался перехватить инициативу стражник.

— Я — Мизори Торвальд, заступница всех униженных и угнетенных! — выпалила та, хватая солдата за грудки. — Мой долг спасти народ этого королевства от самозваной угнетательницы!

Запах алкоголя, исходящий от этой буйной особы, был столь силен, что у несчастного охранника закружилась голова. Цвейг уже собирался применить силу своего голоса и позвать на помощь, пока вдруг не осознал, что это лицо ему знакомо.

— Так ты приведешь сюда эту монаршую дрянь?! — девушка тряхнула его еще раз, да так, что со спины его отцепился и с грохотом упал на землю щит.

— Осмелюсь доложить, Ваше Величество, что королева Параракса и вы — это одно и то же лицо, — зашептал солдат. — И...

— Тс-с-с, — шикнула на него Мизори, до которой совершенно внезапно начала доходить вся абсурдность текущего положения. — Никому ни слова! — Достав из чудом сохранившегося кошелька серебряную монетку, она сунула ее в руки стражника. — А не то казню, — на всякий случай добавила Торвальд и вразвалочку поплелась во двор.

Новое утро встретило Мерль озабоченными филинами и пьяными королевами. Сперва Гуамоко допытывался у нее, не видела ли та Величество, а наутро это самое Величество приползло к ней под дверь. Никогда еще грозные синие глаза не смотрели столь жалобно, эльфийка даже выдвинула гипотезу, что ее подруга у кого-то этому научилась. Но дело не требовало отлагательств. Для начала волшебнице была предоставлена кружка отвара и большое полотенце с неизменной уточкой. Вода для ванны была поставлена греться. А Мерль тем временем тщетно пыталась расспросить, что же произошло вчера ночью. Похоже, Мизори не помнила ничего из произошедшего…

Запах цветочных масел и благовоний, несмотря на все старания, так и не смог перебороть сырую атмосферу помещения. Комнатка не имела окон, единственным источником света являлся камин. Дымоход давно не чистили, потому потолок комнаты был покрыт тонким налетом копоти. И все же нельзя было отказать этому местечку в уюте. Большая мраморная ванна являла собой прекрасный пример работы камнерезов, а в свете камина она виделась необычно багряной. На стенах плясали таинственные тени, сосновые поленья потрескивали в очаге, создавая вместе с бульканьем воды в котле причудливую мелодию.

Мизори лежала, устремив глаза в потолок, задумчиво изучая пятна копоти и затесавшиеся то там, то здесь колонии плесени. Мерль расположилась рядом, с гребнем и мочалкой. Изредка эльфийка пыталась завести разговор, но из этого отчего-то ничего не выходило.

— Ты что, подралась? — остроухая отметила многочисленные синяки и гематомы.

— Нет, вряд ли. С чего бы мне драться? — пожала плечами королева, подставляя спинку под мочалку. — Я же была в окружении своих славных поданных.

— Тогда откуда синяки?

— Снимала котенка с дерева, упала. Разве могла я пройти мимо? Так что это не синяки, а героические ранения,— безжизненно ответила она.

— А люди? Ты же хотела поговорить с людьми.

— Ну, видимо, поговорила и, может, даже с людьми, только совсем не помню о чем.

— Погоди-ка, это что? Засос?!

— Наверное, благодарные подданные целовали мне ноги, — резонно предположила волшебница.

— Длинные же они у тебя, — недовольно проворчала Мерль, намыливая королевскую шею.

Произошло нечто несправедливое. Подруга отправилась на поиски приключений, нашла эти самые приключения, вернулась по шею в этих самых приключениях, но ничегошеньки не рассказывала.

Едва ли не заново родившаяся девушка вышла из воды, нехотя ступая на холодный пол. Вездесущий ветер высушил ее в несколько мгновений. Правда, ощущение чистоты и свежести были изрядно подпорчены тупой болью от синяков, до сих пор разливающейся по телу. Долго же их придется выводить, хорошо хоть обошлось без ран и переломов. Мерль снова предложила отвар, но в этот раз Торвальд отказалась. Эльфийка смотрела на нее так жалобно, что пробудь Мизори в ее обществе еще немного, выложила бы все как на духу, а этого ей не хотелось. По крайней мере, до той поры, пока она не разберется в столь нелепой ситуации.

Девушка соврала. Она помнила все прекрасно, большую часть уж точно. За длинную ночь блужданий по столице она не услышала о себе ни единого доброго слова. Конечно, если не считать таковым прилагательное «отменная», но, вот беда, сразу за ним следовало существительное «сука».

Как такое возможно?

Она ведь столько всего сделала для этих людей. Её едва не убили, причём не один раз. Она рисковала ради них жизнью, свободой, здоровьем, наконец. И достигла неплохих результатов!

А старый король? Это чудовище на троне. Отчего-то теперь его все превозносят, хотя пару месяцев назад дружно желали старику самой жестокой смерти из всех возможных. И радовались на его похоронах они очень даже искренне.

Что за бред здесь творится?

За размышлениями Мизори не заметила, как уперлась в тупик. Эту часть коридора посещали редко, а все из-за того, что здесь располагались покои предыдущего властелина. Гуам говорил, что этот участок буквально нашпигован ловушками.

— Что за вздор? Кто будет ставить ловушки вблизи своей комнаты? Один сбой, одно случайное срабатывание — и ты покойник и обладатель первенства в состязании на самую нелепую смерть.

Торвальд решительно направилась к двери, потянула за ручку. Тело девушки напряглось, готовое отскочить в любое мгновение. Но ничего не произошло. И она вошла, осторожно притворив за собой дверь.

Удивительно, но эту комнату не коснулось разграбление. Все здесь осталось так, как и при последнем хозяине, разве что слой пыли толщиной в палец покрывал большинство предметов нехитрой утвари. Что здесь было? Несколько больших кованых канделябров, письменный стол, несколько шкафов, заполненных книгами и разного рода безделушками. Например, в одной из застекленных витрин стояли солдатики, там же находились формочки для отливки, кисти и краски. Гобелены в комнате отсутствовали, стены были обшиты деревом и окрашены в мягкие голубые тона. Давно завядшие цветы стояли на окне в запыленных вазах, только большому кактусу удалось сохранить привычную зелень толстого стебля. О картинах стоило говорить в последнюю очередь. Большинство из них оказалось весьма фривольного содержания, но нарисованы они были хорошо. Особенно Мизори приглянулось полотно, изображающее Темную Властительницу. Женщина, на которой из одежды была только корона, восседала на троне из черепов, по бокам стояли атлетичного сложения стражи, у ног простирались ниц обнаженные невольницы. Торвальд иронично улыбнулась; давным-давно она мечтала стать капитаном пиратского судна и примерно вот так, вернее, почти вот так видела свое будущее.

Перебирая взглядом один предмет за другим, она неспешно подошла к кровати. Если, конечно, можно было назвать кроватью это поистине королевских размеров ложе, убранное шёлком и бархатом.

«Там кислота», — вспомнились ей слова филина. Именно там. Почему Гуамоко выделил именно кровать? Торвальд тщательно осмотрела ее и не без труда, но все же нашла потайной механизм. Стоило повернуть бронзовый шарик-набалдашник, как ложе со скрипом съехало в сторону, обнажая небольшое углубление в полу, на дне которого лежал небольшой сундучок.