— Дезертируешь, значит, — с обидой в голосе прошипел гном, — твоя бабушка бы...

— Я — не моя бабушка, — отрезал Ульф.

— Это бесчестно — продавать свой меч.

— Я думал, мы наёмники.

— Знаешь, а тебе ведь попросту не хватит денег, — попытался подойти с другой стороны Зы.

— О, вот об этом можешь не беспокоиться. У нас есть доля от разграбления города плюс жалование за последний год.

— Жалование? Какое жалование? — в этот раз гном по-настоящему испугался. Его правый глаз задёргался влево, рука начала заискивающе чесать шлем.

— То, которое ты нам не выплатил, — громко объявил Ульфрик. Послышалось резкое «тссс», Форкинс опомнился, но слишком поздно, он уже выдал себя с головой. — И стоило ломать комедию? Чтоб ты знал, у меня вот тут второй экземпляр казначейского ордера, того самого, в котором ты расписываешься в получении денег на содержание отряда, — капитан похлопал себя по карману. — Но ты не бойся, как было верно подмечено, я — не моя бабушка, со мной можно договориться.

— Сколько ты хочешь? — простонал гном.

— Не «ты», а «вы». Всё, что причитается Хайницам, в двойном размере. И.... — он поднял руку, останавливая попытавшегося возмутиться командира, — и остальные не узнают, что ты их кинул.

Окончательно разбитый Зы просто кивнул. Ему нечего было противопоставить этому человеку. Кроме разве что грубой силы. Только вот за кем пойдёт эта сила — за одним из Хайницев или за обобравшим их гномом?

Но кто мог его так подставить?

Ясно…

Ну почему этот наглец вечно оставляет его в дураках?!

Девушки остановились, молча наблюдая за всадниками. Ну не бежать же им! Осёл, он на то и осёл, что не рысак — на таком коне, может, и можно далеко ускакать, но вот сделать это быстро не получится. Бросить Мерль? Да никогда в жизни. Тем более что спасаться особо некуда.

А всадники тем временем приближались. Уже можно было разглядеть синюю форму и сверкающие на солнце острия пик. Смущало только количество кавалеристов: их было относительно мало, едва ли больше полусотни. Правда, вдалеке за ними можно было различить ещё одно облако, побольше.

Скорость отряда меж тем постепенно снижалась. Не доезжая несколько десятков метров, они остановились. От общей группы отделился небольшой отряд.

— Добрый день, Ваше Величество, — по голосу было видно, что человек пытается быть почтительным. Судя по тому, как у него это получалось, пытался первый раз в жизни. Да и можно ли быть почтительным с подобной рожей?! Лицо мужчины было точно с розыскного рисунка: бритая вытянутая голова, тонкий прямой нос, огрызок уха и длинные, до подбородка, усы с вплетёнными в них красными лентами. Всю эту красоту дополняла плотная сеть шрамов.

— Добрый, — Мизори приветственно кивнула, пытаясь отгадать, что могло привести сюда этакого душегуба.

— Мы решили, что вам не помешает почётный эскорт до города, — мужчина улыбнулся, демонстрируя всё скромное богатство своего рта — двадцать четыре зуба. Будь у девушки кошёлек, она бы его непременно отдала. — Заодно мы могли бы пообщаться относительно моего посвящения в рыцари.

— Посвящения во что?

— В рыцари, — из-за спин товарищей выехал ещё один всадник. Что-то в его облике казалось королеве знакомым, не то клюв, не то перья, не то когтистые лапы, накрепко вцепившиеся в седло. — Могу я вас попросить на пару слов?

— Гуамоко, что тут происходит? — едва они отъехали в сторону, выпалила магесса.

— Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Это славное семейство Хайницев, именно одного из них поставили меня сторожить. Напрасно. Я рассказал им много интересного, и вот теперь они здесь и готовы служить твоему славному государству верой и правдой за наличный расчет, — птица повернула голову на сто восемьдесят градусов, ещё раз приглядываясь к ожидающим их наёмникам. — Правда они милые?

— Гуамоко, ты что, с дуба рухнул?! Да у них на лицах написано, что они мерзавцы! Что я говорю, да даже меня от их вида трясёт!

— Вот и прекрасно, значит, и ваших врагов будет трясти.

— Ты даже не спросил меня...

— Ваше Величество, давайте начистоту. Думаю, вы уже поняли, что вам нужна армия? Эти люди не были Парараксу чужими и обошлись с вами милостливо, но рано или поздно придут другие, с гораздо менее добрыми намерениями.

— Хорошо, но какое отношение эти люди имеют к тому, о чём ты говоришь? Эти люди — последние, в ком я хотела бы видеть защитников королевства, к тому же их всего пятьдесят.

— Чуть больше полутора сотен, — поправила птица, — пехота прибудет позже. Да, их мало, но они смогут обучать рекрутов. Собственно, вам всё равно понадобится костяк для армии, а его иначе как из бывалых ветеранов не сколотить. Более того, — без того тихий голос птицы упал до шёпота, — ты помнишь, что Зы обчистил горожан? Знаешь, чем чревата для экономики потеря денежной массы? Хорошо, что не знаешь. В общем, эти люди богаты. Часть денег, отнятых у Параракса, вернётся в страну. Более того, большая часть из них перепадёт именно в казну города.

— Как это?

— Ульфрик выкупает земли в пригороде, за хорошие деньги, между прочим. Взамен ты жалуешь ему рыцарское звание.

— А так можно?

— Конечно, можно. Ты же королева! — филин слегка повысил тон.

— Но можно ли доверять наёмникам?

— Хороший вопрос, на который существует очень простой ответ: нельзя доверять никому, а наёмникам особенно. Если кто-нибудь заплатит больше, они нас предадут. Однако, — министр не дал вставить слово, — вы сделаете Ульфрика рыцарем, он получит земли, и вот тогда-то им будет, что терять. Моя Королева, мне нет прощения, я принял решение, не посоветовавшись с вами, вина моя безмерна, и я готов принять любое наказание, — птица смиренно склонила голову, краешком глаза наблюдая за тем, как краснеют от стыда смуглые щёки его молодой властительницы.

— Ну почему же вина... — девушка едва сдержалась, чтобы не обнять этот огромный ком перьев. — Ты всё сделал правильно.

— Мессир Ульф, вернее Сэр Ульфрик, мы с радостью принимаем ваше предложение.

Было заметно, как мужчина облегчённо выдохнул. Всего несколько дней — и из простого капитана Ульф стал главой семьи, затем дезертиром, богачом, землевладельцем и, наконец, через несколько часов станет рыцарем, а потом бароном.

«Так и до короля недолго», — мелькнула в голове шальная мыслишка. Впрочем, всему своё время...

Пожелтевшая трава золотым ковром стелилась под копытами лошадей. Лес остался далеко позади, а впереди настолько, насколько хватало глаз, тянулись тёмные прямоугольники полей, прошитые сетью каналов точно нитками. Троица всадников отдыхала, доверив коням самостоятельно выбирать дорогу, сами же они, вальяжно рассевшись в сёдлах, любовались сельскими пейзажами, тучными нивами и пасущимися на лугах стадами овец.

— Когда всё закончится, я, наверное, куплю эту землю. Люблю овечек, да и лес рядышком, — нарушила молчание женщина. Она ехала верхом на огромном чёрном жеребце. Молодая, но уже не юных лет, эта особа являла собой причудливую смесь контрастов. Золотые кольца в ушах сочетались с потрёпанной шубой, являвшей собой непонятное сочетание из шкурок разных животных. Длинные серебристые волосы собраны под массивную шапку, некогда бывшую редкой величины енотом. Несмотря на отсутствие оружия, всё в её внешнем виде и повадках буквально кричало о принадлежности к касте воинов.

— Твоя правда, Жози. Хотя, возможно, нам и не придётся сорить деньгами. Князь обещал наградить нас, так почему бы нам не взять награду, так сказать, натурой? — говоривший был прямой противоположностью своей спутницы. Одетый помпезно, можно даже сказать, кичливо, он сохранял поистине ледяное спокойствие на лице. Правда, делать это было совсем несложно, ведь на последнем напрочь отсутствовали привычные для людей черты, лицо напоминало белое полотно, в котором некий бездарный неумеха ножом пролезал щели для глаз и рта. Наверное, именно отсутствие губ, носа и бровей существо пыталось возместить вычурным платьем, ища в переплетении жемчужных нитей и золотого шитья спасения от собственной обезличенной сущности. В отличие от женщины, при нём было оружие: кривая сабля и кинжал, торчавший из голенища сапога, за спиной болтались тяжёлый арбалет и колчан с болтами.