- Хо-хо, – рассмеялся принц, – как будто в вашем присутствии возможно заснуть, – рука молодого человека легла на бедро командующей. Но вместо возмущения та лишь улыбнулась.

- Если Высочеству угодно проверить, – на бледном лице выступил румянец, – я не буду возражать. Пусть мне и непонятно внимание господина королевской крови к безродной вроде меня.

- Это вы зря, госпожа почти что Светлость, – вновь вторгся в беседу правдописец. – Его Высочество всегда питал слабость к тем, кто лишь силой своего меча обрели власть и славу. Рассказы о Динарин и Авроре были любимы им ещё в детстве. А ведь эти женщины почти как вы – сделали себя сами. То были героини своего времени, жившие две и три сотни лет назад, и хоть за ними и помнят излишнюю жестокость, истории их военных успехов до сей поры манят молодых и безродных опробовать себя на тропинке воина. Хотя мне как историку до сих пор непонятно, каким образом неопытным простолюдинкам удавалось побеждать искушённых генералов и многомудрых военных советников.

Улыбка не сходила с лица Глэдис, как и восхищение с лица Николая. Альянс, зарождающийся в эти часы, возможно, вскоре будет вершить судьбу региона. Но сначала уставшему войску надлежит дать отдых, а заодно отпраздновать создание нового союза.

Минуты, часы, дни, недели – время потерялось для него, обратилось единым бесконечным экспериментом. Он больше не спал, не ел и не пил. Питательный раствор подавался через кожаную трубку прямо в тело некроманта. Колбу с раствором, а также свежую кровь для переливания за ним таскали слуги, столь же мёртвые и неутомимые, как и он сам. Клаус берёг каждую секунду. Он очень хотел раскрыть секрет Сердца раньше, чем по его душу явятся псы Всетемнейшего, однако чем дольше он изучал кристалл, тем острее понимал его глубину и бесконечность свойств.

Ничего подобного он не видел ранее и более того, упоминаний о подобных субстанциях не было ни в одной из прочитанных им книг, а их за свою долгую по меркам человека жизнь Клаус изучил немало. Откуда она взялась? Был ли реликт продуктом древних технологий, творением колдунов прошлого, даром или проклятием богов, или он вообще не из этого мира? Явился из измерения демонов, давно закрытого, прилетел из глубин холодного космоса?

Субстанция была хрупкой, разрушаемой любыми средствами, так что полноценного бессмертия она точно не давала. А вот другие свойства были удивительны. Масса крупицы красного вещества могла достигать нескольких тон и в то же время она практически ничего не весила, её физические и химические свойства менялись под воздействием магии с той же лёгкостью, что и внешний вид. Но главным, бесспорно, оставалась способность вещества управлять первоматерией. Она была бесконечно вожделенна личем и по какой-то причине совершенно недоступной. Клаус пробовал вживлять кусочки материала обычным людям, но они гибли от передозировки магии. Имевшие волшебную волшебную природу существа просто консервировались, впадая в летаргию. Колдун с радостью провел бы эксперимент на живом, находящемся в сознании элементалисте, но, с одной стороны, единственный кандидат – первосвященник Эстебано – внезапно удесятерил охрану, а с другой стороны, некромант не обрадовался бы успеху такого эксперимента. Вдруг счастливый обладатель бесконечного могущества не захочет возвращать его личу?

Вслед за подобными мыслями его настигали сомнения. Возможно, зря он предал Гризельду ради призрачного шанса обладания артефактом? Дни летели как мысли, всё чаще он обращался к своему прошлому, к своей древней госпоже и вздрагивал при мысли о том, что Гризельда Бессердечная так и не обрела желанной абсолютной власти. Как много он отдал бы за возможность встретиться с ней и узнать хотя бы маленькую толику секретов, что великая чёрная королева обрела за годы изучения реликта. Возможно, кристалл был опасен? Несмотря на странное поведение последних, лет Гризельда была личем. Все личи странные, и вместе с тем все личи рационалисты. Если она не рискнула воспользоваться кристаллом, значит, на то были причины.

И снова некромант возвращается в усеянный шкафами и колбами зал, снова нагревает и смешивает содержимое бесконечных пробирок, просматривает свежепринесённые книги, пробует различные заклинания.

Время подходит к концу, скоро город осадят орды Князя. Для Клауса это смерть. Его боевые способности невелики, а душ воинов в его распоряжении осталось не больше двух десятков. Всё говорит о том, что нужно бежать. Но Клаус не сбежит, ещё одной разлуки с драгоценным артефактом он просто не переживёт. Мгновенье, инкрустированный драгоценными камнями череп Гризельды в его сознании сменился смуглым лицом голубоглазой шатенки. Звучит смешно, но сейчас он был бы рад видеть её рядом, живую и здоровую. Ведь на какой-то миг даже для него она стала настоящей королевой.

Весть день лил дождь. В эту пору обычное явление для Параракса. И всё-таки слишком много было осадков, слишком серым было небо и слишком печально на душе у Её Величества Мерль. Время летело со скоростью сокола, которому подожгли хвост, утекало как деньги из кармана кабацкого завсегдатого. День за днём она сражалась с бумагами и чиновничьим аппаратом королевства. Победы следовали одна за другой, но каждая из них требовала личного вмешательства и искусного компромисса. От такого количества наклонов болела даже бессмертная эльфийская спина. Каждый человек получал свой собственный подход, свою награду или свою угрозу. Лишь от подготовки к грядущей битве новая королева была избавлена. Джафар денно и нощно возился с армией, пытаясь совершить невозможное и превратить вчерашних крестьян и горожан в воинов раньше, чем нападут враги и превратят их в чучела для отработки ударов. Изучившие карты эльфийка и зариец полагали, что у них есть около трёх недель, но вскоре выяснилось, что враг уже у ворот.

В первые минуты жителей охватила паника. Узнав, что прибыли алаарцы, город едва не бросился в рассыпную. Столь красочны были описания северных захватчиков, поведанные таманскими беженцами. Однако вскоре туман опасений начал рассеиваться. До бегущей в панике стражи постепенно начало доходить, что одинокий, измученный всадник не так уж опасен, как, впрочем, и осёл, на котором он восседал.

- Парапапа! – произнёс мужчина, чихая от дорожной пыли. – Па-па-пара! – повторил он и помахал белой сорочкой. – Пар-ла-мен-тёр! Во!

Человек наконец отдышался и, взяв скакуна под уздцы, подошёл к воротам. Из-за зубцов боязливо показались стражники. Понемногу страх отступал, больно невелик и малочисленен был противник. Коренаст, мускулист, но никак не тянул на воплощение ужаса.

- Я пришёл обговорить условия вашей сдачи! – уточнил мужчина, помахав сорочкой ещё раз.

Спустя несколько часов под усиленным конвоем дипломата доставили в тронный зал. Джафар распорядился завязать ему глаза. Мощь армии Мизорсбурга и несокрушимость его укреплений были слишком секретны, чтобы показывать врагу их ущербность. Сняли повязку только во дворце. Мужчина долго смотрел по сторонам, удивлённо озираясь. Таких больших тронных залов он не видел очень давно, как и таких красивых королев. В какой-то момент ему даже захотелось убедить сидящую на троне девушку бежать, ведь генерал Карнаж с трудом переносит женщин, а тех, кто хоть отдалённо напоминает эльфиек, ненавидит люто.

- Эгей! – начала королева со своего обычного приветствия, которое попыталась сделать максимально величественным. – Чего стоим? Или у вас на севере не принято кланяться королевам?

«Так. Расслабься, Глеб. Всё будет хорошо», – мысленно подбодрил себя парламентёр, – «делай всё как говорил Карнаж. Они напуганы. Они ничего тебе не сделают. Не рискнут обрушить на себя гнев Князя и повторить судьбу Тамана».

- Представитель великого Алаара, говорящий от лица генерала Карнажа фон Пельтона, доверенного полководца Всетемнейшего Князя, не кланяется ни перед кем! – заявил мужчина, гордо выпятив грудь и помахав своим знаменем. – Вы должны сдаться, и тогда...