- Ты как-то невесело это сказал, – заметил Вадим, пережёвывая жаркое. – Неужели у неё всё же есть какой-то изъян?

Мужчина на миг застыл в нерешительности. Несколько секунд он изображал из себя каменную статую.

- Да в том-то, триста богов меня раздери, и дело! Нету у неё изъянов, вот прям нисколечки! Смотришь на неё, слушаешь и словно зачарованный. Если попросит чего, тут же готов исполнить. А не попросит, так самому и хочется в ножки броситься, да попроситься: «Чего вы, дескать, Новое Величество, изволите?». Обязанным себя чувствуешь, точно корову должен, и виноватым не пойми за что. Она ж, бедняжка, ради нас старается, а мы, увальни неблагодарные, ничегошеньки не делаем. Чего вылупились?! Увидь её вы б не так ещё заговорили. Вот поэтому мне старая королева больше нравилась.

Воцарилось молчание. Удивление застыло на лицах живых и особенно мертвых. Однако в случае с последними удивление быстро переросло в восторг.

- Меня любят, Гуамоко, – прошептала Мизори. – Любят больше, чем эльфийку. Ради этого стоило умереть!!!

- Я всегда говорил, что вы просто созданы быть Тёмной Властительницей, моя госпожа, – филин степенно качал большой круглой головой.

- Старая королева она настоящая была! – продолжал разошедшийся мужик. – Королева какой должна быть? Правильно, противной! Чтоб ты её вспомнил и сразу понял, отчего все беды в государстве делаются! Чтоб вредная, жадная, злая и страшная как сам барлог! Ведь это она, правительница, во всём виновата, а мы жертвы! И чтоб когда убили её радость была! И новая королевна сразу на фоне её распрекрасной казалось. Старая королева хорошая была, там всякие остроухие не надобны, после этой воблы сушёной любая метелка деревенская медово-сахарной была бы.

Гуамоко продолжал кивать, давясь глухим уханьем, которое заменяло птице смех. Конечно, он бы мог сказать Торвальд, что охотник совершенно искренне её хвалит. Однако делать этого не стоило, характер госпожи фамильяр знал. Магия не оставила девушку после смерти, а вместе с магией остались и все повадки, начиная от увлечённости противоположным полом и заканчивая совершенным неприятием критики и взрывным темпераментом. С каждым словом человека блеклые молнии в глазах колдуньи искрили всё ярче, пока наконец поток голубых искр не ударил в несчастного рассказчика. Редкие волосы встали дыбом, глаза полезли на лоб и, испустив протяжный вздох, мужчина свалился со стула.

Какое-то время семейство стояла не шелохнувшись, но осознав, что лимит небесных кар на сегодня исчерпан, бросилось поднимать жертву излишне длинного языка. К счастью последней, Торвальд обладала очень малой долей прежних способностей. Жизнь мужчины не пострадала, зато в разы увеличилась религиозность. Первое, что он сделает, когда очнётся – помчится в ближайший чёрный храм с дарами для богов и души покойной королевы, дабы последняя упокоилась как можно скорее. Провожать его вызовется Вадим, решивший записаться в войско и твёрдо уверенный, что обретя славу воина-заступника сможет просить руки дочери старосты. Однако ни отец, ни сын так и не узнают, то вслед за ними отправились две блеклые тени, две души, одна из которых вознамерилась обрести ответы на свои вопросы.

- Вы уверены, что хотите этого, моя госпожа? – освоивший полёт на потоках первоматерии филин кружил вокруг неспешно имитирующей походку Мизори. – Не вы ли говорили, что нам лучше не пересекаться с господином Клаусом?

- Если я не узнаю, чем закончилась эта война, то никогда себя не прощу.

- Вы так сильно беспокоитесь за госпожу Мерль? Мне понятны ваши чувства, однако господин Клаус...

- Мы лишь посмотрим на сражение, ну а поле боя последнее место, куда сунется наша санитарная служба. Выше клюв, Гуам, может всё случится как в сказке: мы обретём покой, когда его обретёт наш любимый Параракс.

На этот раз филин промолчал, по его мнению если после войны Параракс и обретёт покой, то исключительно могильный.

====== О предательствах и предателях. Часть третья ======

Что-то странное творилось с погодой в последнее время. За долгие годы жизни в лесу Вартос не помнил столь сильных ветров и обильных дождей, словно в самой природе отражались творимые людьми события. Подобное тяготило мужчину не меньше, чем оленья туша на спине. Люди опять воюют, люди ничему не учатся и, похоже, не хотят учиться. За границами леса словно за окнами дома бушевала буря, и эта буря в любой момент могла ворваться к нему, разом разрушив хрупкий покой уединения и мирный быт.

Ветки похрустывали под грубой кожаной обувью, ветер пытался сорвать с головы лохматую шапку, и чем ближе он подходил к дому, тем сильнее становилось чувство тревоги внутри. Почему приоткрыта тяжёлая дубовая дверь? Почему никто его не встречает?

Не в силах успокоиться, старик бросил добычу на влажный мох и поспешил внутрь. Комнаты мелькнули перед ним размытыми образами, пока он не оказался в спальне. Дубовая кровать стояла на месте, поверх неё валялись железные цепи, а на рваной простыне были красные пятна. Каждый шаг теперь стоил неимоверных усилий, согнувшись и с трудом передвигая ноги, он приблизился к пустой кровати, заглядывая за неё. Зрачок жёлтого глаза расширился, слёзы побежали по щекам, скрываясь в седой бороде, а потом громогласный рёв прокатился над лесом, поднимая стаи чёрных птиц.

В свои двадцать два года Николай, второй сын короля Лурезиля, являл собой пример совсем неплохого принца. Как оказалось, в их стране королевская власть передаётся от отца к дочери и от матери к сыну. Поэтому он с самого начала понимал, что никогда не станет королём. А вот командующим армией – запросто! С юных лет принц бегал за генералом Томасом, а тот, не зная как отвязаться от прилипчивого мальчишки, тоннами скармливал ему книги по стратегии и тактике. Немало историй на эту тему были рассказаны почетным правдописцем Гильермо, учителем и вечным спутником Николая.

- Странное решение – брать с собой слабого старика, – задумчиво изрекла Лэнс. – На войне от него никакого проку.

- Но в моих руках история. История великая сила, что меняет жизни, судьбы и то, как потомки увидят эти события, зависит больше от моего пера, нежели от ваших мечей, – заявил правдописец.

Женщина пожала плечами. Похоже, она не понимала всю важность должности правдописца. Испокон веков он и его предшественники вели исторические летописи Лурезиля и сопредельных стран, записывая лишь истину. Ибо волшебное перо, что повиновалось велению мысли и передававшееся от историка к историку, было неспособно записывать ложь. А всех, кто в этом сомневался, публично обезглавливали.

По мыслям лурезильского двора Беличий поход должен был стать отправной точкой возвышения их королевства. Идеально выбранный момент, когда зло затаилось в своём логове, зализывая раны, не оставлял сомнений в победе. А победу следует должным образом увековечить. Создать фундамент, на котором встанет славная Лурезильская империя, и нет фундамента лучшего, чем исторически достоверная рукопись, которая сохранит эти события в веках.

- Однако довольно бахвальства, – принц шикнул на тараторившего без умолку учителя. Сейчас всё внимание молодого человека было поглощено собеседницей. – Мне бы хотелось, чтобы наша союзница поделилась историями о своих боевых успехах. Видите ли, госпожа Лэнс, мы крайне спокойное государство. Из-за соседства с Парараксом, подавляющего наше развитие, мы практически не воевали, и для меня было бы несказанным счастьем послушать настоящего боевого командира. Вы участвовали в гражданской войне два десятка лет назад и слухи говорят о ваших неоднократных походах за границы. На что похожа большая война? Какие стратегии вы обычно использовали?

- Война похожа на работу, – почесав за ухом, отметила командующая. – Например, работу в большой мастерской. Есть много конкурентов, от которых надо избавиться, много сослуживцев-соперников, от которых надо избавиться, начальник, от которого можно попробовать избавиться, и если дело выгорит, то станешь самой главной. Что до стратегии... Самая лучшая – это перерезать врагов спящими.