- Моя Королева? – обнаружив, что в нематериальной форме говорить на людском диалекте намного проще, Гуамоко открыл в себе новые грани болтливости и сейчас просто не мог остановиться. – А как вам вообще удаётся быть такой спокойной? Неужели вы ни о чём не жалеете? Неужели так довольны прожитой жизнью?

О чём жалела Торвальд? Кроме пары зарийских массажистов, доспехов из бесцветной стали для внутренней стражи и пивного фонтана? Да какая, собственно говоря, разница? Её обещание подарить народу Параракса свободу воли умерло вместе с ней, и лишь одна душа сохранит о нём память. Надёжная душа, умеющая хранить секреты веками. Вовсе не счастливая жизнь делала Торвальд спокойной, а нечто иное.

- Видишь ли, Гуамоколатокинт, я чертовски везучая сука.

- Ваше Величество, вы говорите о себе так грубо.

- Это не я сказала, а один человек. Разбойник.

- Тогда, наверное, это был очень храбрый разбойник, раз сказал подобное чародейке. Или очень красивый?

- Ни первое, ни второе. Ему просто было нечего терять. Это были его последние слова. В смысле, культурные слова. Но понимаешь, мой пернатый учитель, он ведь был прав. Я везучая. Тогда мне повезло, что ни одна из стрел не задела сердце, и до этого множество раз смерть обходила меня стороной. Мне выпадали одни шансы из тысяч – я получила магический дар, королевскую власть, выжила в стольких самоубийственных схватках! Но Мир находится в равновесии, я верю, и за каждую удачу приходится платить. Мысли об этой плате часто посещали меня, даже пугали. Много раз я представляла завершение своего пути в тюрьме или пыточной, в качестве рабыни или пленной чёрным колдуном души. Но когда этот путь наконец завершился, оказалось, что смерть мне досталась даже более лёгкая, чем большинству мирных людей. И столь же быстрое упокоение.

Девушка и филин посмотрели друг на друга, и оба поймали себя на мысли, что каждый из них получил от другого немного мудрости и житейского опыта. А ещё огромные глава совы неплохо гармонировали с лёгкой голубизной очей девушки. Зов чувствовался всё сильнее, и вместе с потоками душ, летевшими вперёд, крошечные песчинки, словно посмертный пепел, лились им навстречу. Зёрна жизни рассеивались по округе, как брызги дождя, как солнечный свет. Его источник манил к себе. Так солнце манит молодую поросль. И сверкающий кристалл, напоминавший сердце, был во многом похож на солнце. В изумлении маг и фамильяр долго смотрели на источник зова, каждый из них помимо обычных в таких случаях мыслей о рюмке и мышке, парне и самке невольно вспоминал одного весьма малоразмерного лича.

- Надеюсь, он сюда никогда не доберётся, – подвела черту Мизори. – Колдуны вроде Клауса не должны прикасаться к такого рода вещам.

- Не знаю, почему, – призрачная птица наклонила голову, – но мне думается точно так же.

- Впрочем, мы так и не узнаем, чем закончилось странствие нашего костлявого друга. Может он уже давно не жилец. Пора и нам, – вздохнула элементалистка. – Что ж, оставляю эту честь тебе. Здесь много сырой первоматерии, так что можешь попробовать взлететь.

Филин чинно поклонился, элегантно взмахнув призрачным крылом. А затем, подпрыгнув, воспарил в пустоте. Мерцающая синевой тень величественного фамильяра устремилась к маленькому солнцу, паря на частицах первоматерии, постепенно растворяясь в его сиянии, и вот...

Бам! Призрачная тень величественного фамильяра сползает по поверхности кристалла.

- Ой, прости, Гуамчик! – девушка прикрыла лицо ладошками, пытаясь не столько изобразить испуг, сколько скрыть злорадную ухмылку. – Я совсем забыла, что наши души связаны и ты не можешь уйти вперёд меня.

- А мне-то казалось, у воздушных элементалистов идеальная память, – насупилась душа министра, невольно ершась.

- Ха. Не ной, смотри лучше, как нужно, – покойная королева элегантно прогнулась, беря низкий старт, готовясь к своему последнему спринту. Каждый псевдо-шаг отдавался в голове отголоском поступи, порывом ветра, запахами живого мира. Через секунду всё это уйдет в небытие...

Бам! Призрачная тень королевы сползает по кристальной поверхности.

Некромант ничего не понимал, паника захлестнула мага. Сердце не работало. Вернее, работало вовсе не так, как рассчитывал Клаус. Мерль ещё держала его на прицеле, но это было уже не важно. Все годы поисков и подготовки, полное опасностей путешествие в подземелье, всё оказалось бесполезным. Госпожа очень верно оценила способности ученика, решив, что нет смысла менять сокровищницу из-за подобного ничтожества.

- Я никто... – лич плюхнулся на колени, прижимаясь к посоху. – На что я рассчитывал? Ведь даже идиот понял бы, что будь возможность использовать сердце, Гризельда использовала бы его сама. Но нет, отчего-то я решил, что у меня получится то, что Госпожа не смогла сделать в течение десятилетий.

Эльфийка с недоумением взирала на некогда грозного, а теперь совершенно раздавленного противника. Она чувствовала в его словах и действиях искренность, но от этого становилось лишь страшнее. В чём он просчитался? И что теперь будет с Миз?

- Оно не работает! – маг вытащил из-под полы рясы осколок кристалла, швыряя его в сторону. Если бы не Мерль, он бы переселил свою душу в эту стекляшку и сейчас валялся бы рядом с королевой-недотрупом. Ушастая спасла ему жизнь. И это бесило ещё сильнее!

- Но ты ведь сможешь заставить его работать?! – воскликнула девушка, тряхнув головой и расплескав упругие пружинки кудряшек. – Завтра? Через десять дней? Или месяц? Год? Десять лет? Я готова ждать хоть всю свою жизнь, только бы увидеть, как её глаза снова раскроются.

- Князь ждать не будет! – взвизгнул колдун. – Он ведь уже идёт сюда! Что глаза выпучила? Или ты думаешь, я просто так поддержал нашу военщину в стремлении смыться подальше от столицы? Мне надсмотрщики не нужны. Только без сердца мы совершенно бессильны. Нас просто перережут! У тебя чемоданы есть? Отлично, хватай их и беги отсюда как можно дальше. Князь не прощает тех, кто осмелился выступить против него.

- Но Миз! Мы же должны её спасти! – взорвалась эльфийка. – Если твоя магия не работает, то можно попробовать традиционный способ.

Лич закрыл лицо костяной рукой, единорог спрятал мордочку между копытами. Мерль совсем не походила на электрического угря из легенд. Но разве она будет кого-то слушать? Сбросив плащик, девушка подбежала к телу подруги, обхватила тонкие плечи с сделала то, что до этого пытались сделать стражники. Стоит ли говорить, что из затеи не вышло ничего?

- А может, с языками попробовать? – после нескольких неудачных попыток предложила эльфийка.

- Не, ты лучше её за зад ухвати покрепче, – послышалось за спиной. – Не поверишь, но работает на ура!

- Я же сказал никого не впуска... – фразу некроманта прервал звук падающей уже во второй раз челюсти. На пороге стоял Гюнтер. Живой, хотя и изрядно помятый.

- Спасибо, отважная команда, что не бросили своего сопартийца наедине с непобедимой тварью, – не преминул съязвит мечник.

- Так я же не знал, что ты выживешь! – возмутился Клаус. – К тому же если бы мы не отключили защиту, нежить...

- Если б я ждал, пока вы там что-то отключите, то давно сам бы нежитью сделался. Мы своими силами. Спасибо эльфячьему мечу!

- На нём ведь зачарованный доспех, обшитый митрилом. – Мерль виновато потупилась. – Холодным железом его не пробить.

И тогда Гюнер поведал о своей битве с зомби. О том, что тот, видимо, был сделан из не особо опытного, но богатого героя, запаянного в собственный доспех. Неопытного, поскольку тот постоянно опускал левое плечо и пропускал удары, которые, конечно, не могли убить перекаченную магией тварь, но изрядно тормозили. А ещё он вечно норовил сделать кульбит или сальто, точно эльф какой-то. Во время одного из таких неуклюжих манёвров Гюнтер и заметил, что оппонент принадлежит к обширной категории рыцарей, находящей бронетрусы комичными и излишними деталями боевого одеяния.

- Собственно говоря, – Хайниц виновато почесал макушку, – меч в подземелье остался. Иначе огрел бы им кое-кого! Ну а для тебя, рыжая, у меня другой меч найдётся! Эй, чего молчишь? А где «Эгей, мессир Гюнтер» и очередная колкость?