Звон металла за спиной, скрежет оружия, крик воина и вой монстра. Они бежали от места боя, петляя в лабиринтах замка, путаясь в затянутых паутиной коридорах и потайных ходах. Мерль еле поспевала за некромантом. Она не спала два дня и перегружала организм, надеясь на действие алхимических отваров, но даже они не были всесильны. Облокотившись об одну из щербатых стен, эльфийка поправила выбившиеся из-под капюшона кудряшки. Для чего уходить так далеко? Когда уже некромант приведёт в действие свой план и что он такое? Ритуал, заклинание, хитрая тактика?
- Последний вариант, – усмехнулся безгубой челюстью лич. – Очень хитрая. Называется «Мы спасаемся, пока жирного жрёт зомби». Чего рожи строишь? Ты впрямь поверила, будто мы вернёмся, чтобы спасти Гюнтера? Он для тебя что-то значит? Странно, мне казалось, что ты хотела спасти свою похитительницу с помощью некромантии. Знаешь, что общего у некромантии с культом Люмины? И мы и они с большим уважением относимся к жертвам во спасение.
Внутренности рвануло наизнанку, и девушка едва удержалась на ногах. Даже для полуэльфа актуальна аллергия на злые дела, но если к обману и притворству её организм относился с пониманием, то предательство общепризнанно являлось одним из темнейших поступков на Континенте. Держась за пылающий бок, пленница выдавила слабую улыбку. Она загладит свою вину перед Хайницем, построит ему памятник, будет приносить цветы на могилку. Они будут. Вместе с Миз.
Путь подходил к завершению. Бесконечным кишкам коридоров пришёл на смену зал – большой и величественный. Колонны и статуи, фонтаны и яркие волшебные светильники, зал был бы прекрасен, если бы не истлевшие ковры и покрытые пылью с паутиной гобелены, меж которых на серебряных цепочках висели скелетики певчих птиц. Мертвее них только бессмертная стража – скелеты воины в полных доспехах со щитами и мечами стояли на пути к чёрной двери на противоположном конце.
- Теперь разберись с ними, – лич указал на нежить.
- Нет, – возразила рыжеволосая спутница некроманта. – Остался последний выстрел. Кто знает, что ждёт меня внутри?
- Если тебе хочется узнать, что внутри, то придется разобраться с проблемой здесь и сейчас. Моя магия практически на нуле, а ведь нам ещё нужно вернуться и исцелить нашу любимую Торвальд. Доверься мне. Разве эти глаза способны лгать? – два провала в черепе министра здравоохранения сверкнули мертвецки белым светом.
Она поддалась! Единственный живой орган в мёртвом теле буквально пел от восторга. Девка выстрелила, снесла надоедливую нежить, но оружие так и не зарядила. Не солгала! Теперь она всецело в его власти!!!
Разоружена очередная ловушка и, позабыв обо всем на свете, он бежит навстречу чёрной двери. Путаются в ботинках костяные пятки, развевается мантия, посох стучит по мраморным ступеням. Он уже рядом, и предвкушение накатывает как в самый первый раз, много лет назад. Ткач погружается в пазы замка – тот самый Ткач, украденный им у Госпожи. Она так и не сменила запор. Не верила, что слабак вроде Бертрана сумеет забраться столь далеко. Может быть и не смог бы, но Бертран умер много лет назад, став Клаусом. И теперь уже Клаус стоит на пороге величайшего из открытий, которые когда-либо совершались на Континенте. Сзади робко подходит эльфийка. Он ещё сведёт счёты с ней и её мерзким питомцем, но это произойдёт позднее. Механизм уже пришёл в действие, мощные шестерни раздвигают каменные створы, заливая зал светом непревзойдённого облика. Эльфийка тяжело дышит. Опираясь на древко Ткача, Клаус пересекает порог.
Отныне весь мир склонится к его ногам.
====== Жизненный цикл надежды. Часть первая ======
Через 6 часов после смерти Мизори Торвальд.
Кромешную темноту нарушило сияние магического круга, сплетение рун тонкой паутинкой расползалось по пустоте, смыкаясь в символ призыва. Круг ярко вспыхнул, и в серебристой черноте возник филин, да не простой, а поистине громадный. Топорща белые призрачные перья, он принялся с удивлением осматривать окрестности. В памяти Гуамоко содержалось немало выдающихся похмельных воспоминаний, но такого он не помнил со времён похорон Шарля Галантного, а там действительно было за что выпить.
- Госпожа меня убьёт, – пробурчала под нос птица.
- Увы, это невозможно, Гуам, – донеслось откуда-то. – Хотя я была бы не прочь.
Мизори появилась не сразу, её очертания постепенно проступали сквозь пустоту окружающего мира. Девушка была одета в свой старый походный наряд, а отнюдь не в броню Тёмной Властительницы, но настораживало иное – вся она от пяток до кончиков длинных вьющихся волос была словно соткана из прозрачной материи, лишь глаза по-прежнему сверкали светом магии, но не тёмно-синим, а бледно-голубым.
- Ох, Моя Королева, только не говорите, что я умер и попал в ад, где моё имя безжалостно коверкают.
- Вовсе нет, – образ Мизори пожал худенькими плечиками. – Я просто пошутила, Гуамоко. И ада не существует. Так что ты, а вернее мы, просто умерли.
Фамильяр выпучил глаза, что филину сделать вовсе не сложно. Попытка расправить крылья и взлететь ни к чему не привела. Он попросту не мог оттолкнуться от пустоты. Неужели Континент потерял столь редкого и замечательного круглоухого филина? И самое обидное, он нечего не помнил о том, как погиб и что вообще случилось в тот день, хотя вывод напрашивался неутешительный.
- Нас, кажется, победили, – подтвердила очевидное Её покойное Величество. – Теперь наши души блуждают в подпространстве Мира. Всё верно, Гуамоко, эти тела лишь остаточные мыслеобразы, созданные первоматерией наших душ.
Филин задумался. А потом задал вопрос, боясь которого королева долго не решалась призвать министра.
- А почему Её Величество одеты? Да к тому же так странно?
Мизори промолчала. Бесспорно, она могла соврать и сказать, что ей так удобнее, но кто поверит в наличие тактильных ощущений у призрака? Правда же была очень обидной: мир был устроен богами, а последних не особо радовала перспектива пялиться на голых последователей во время сортировки душ. Были установлены фильтры, обеспечивающие степень одетости индивида в зависимости от внешних данных. Королева понура заглянула в отсутствующее декольте. Но могло быть и хуже, иные души не пускали на порог без призрачного мешка на призрачную голову. Пришлось просто сослаться на правила загробного мира.
Филин ничего не понимал. Какой загробный мир, если вокруг ничего нету? Или на всём континенте только у них имеются души? Неужели он настолько совершенен и уникален? Очень быстро девушка объяснила ему, что он и правда исключителен, а если точнее, то в изрядной степени близорук. Управление глазами души отличается от управления обычными глазами. Необходим самоконтроль и сильная воля.
- Во время обучения духовные элементалисты погружали нас в состояние летаргического сна, чтобы мы могли увидеть изнанку Мира. Сложно управлять первоматерией, если не знаешь, как она устроена и каким законам подчиняется. Боги пришли в Мир, привнеся в него порядок, – девушка опустила голову, – ну, живые мертвецы, орки и гоблины с гномами, эльфами, людьми, драконами, вулканами, тайфунами и остальным не в счёт. Но они задали законы движения магических потоков, заложили фундамент круговорота магии и жизненного цикла душ. Всё живое имеет душу, которая разрушается после истечения срока годности тела, – она посмотрела на своё и едва сдержалась, чтоб не завыть. Элементалистки хватило бы ещё минимум на двадцать лет самой разгульной жизни. – Затем она распадается на первоматерию и вновь наполняет обитателей поверхности, деревья, посевы, зверей, насекомых. Один некромант посчитал когда-то, что не будь у нас душ, мы жили бы лет на десять меньше, болели и уставали чаще, ну а чтоб вспахать обычное поле уходило бы усилий раз в пять больше, чем сейчас. Да что там! Когда обитатели небесных дворцов ещё существовали, многим душам была предоставлена возможность вечно жить после смерти в весьма комфортных условиях.
На несколько минут птицу обуяла странная, безудержная грусть. Разумеется, он знал, что рая ему не светит. В чертоги богов не пускают с животными. Но осознание того, что вскоре ты растворишься в ничто, став кормом для какой-нибудь морковки, которую скормит какая-нибудь эльфийка какому-нибудь ослу?! Загробный мир... Эти слова бешено крутились в сознании призрака, пока он внезапно не осознал, как сквозь тьму проступают очертания рельефа. Он видел тысячи тысяч нитей, тоньше самой тонкой паутинки. Нити шли откуда-то сверху, переплетались и соединялись в ручейки. Каждая нить пестрела сотнями крошечных душ, можно было даже увидеть насекомых, а призрак мышки испуганно пискнул, стоило Гуаму растопырить крылья и шагнуть в его сторону. Всё это многообразие сливалось в единую реку и, извиваясь ледяной тропой, текло куда-то вдаль, прерываемое каскадами водопадов и порогов.
