При всей своей пугающей силе Древний имеет свои слабости. Особенно много слабостей он проявляет в моменты горения. И пускай их атака возымела успех, и в строе параракских воинов были проделаны бреши, алаарцы не смогли воспользоваться полученным преимуществом. Как-то не с руки было привыкшим к ледяным ветрам и снежным буранам северянам лезть в разверзнувшуюся пред ними огненную стену. Северяне ждали, южане восстанавливали строй. Масло в механизмах подходило к концу.

Но перемирие не может длиться вечно, и конечность ресурсов в очередной раз привела к кровопролитию. Войска генерала Гвинта ударили в стену щитов и копий, сминая строй и затягивая его в мясорубку рукопашной. История повторялась, с той лишь разницей, что в отличие от столичных солдат клавендхольмцы имели куда более лёгкое вооружение. Чтобы поразить воина в кольчуге или коже не требовалось керния, хватало обычной палицы, физической силы и неукротимой ярости. Леди Оливия сражалась вместе со всеми, её рапира то и дело мелькала в самых жарких местах сражения, нанося точные и смертоносные удары. Современная война, увы, не позволяет командующим заниматься лишь раздачей приказов, исход схватки слишком важен, чтобы исключить из него столь значимый аргумент как аристократа. Южан теснили. С каждым ударом топора или палицы, с каждым волчьим укусом всё меньше оставалось их на поле боя. Гвинт лично прикончил два десятка человек, буквально размолов их в труху боевым молотом, он уже готовился праздновать победу, когда произошло непредвиденное. Во фланг наступающих ударила конница. Подобный шаг был предсказуем, и генерал специально выстроился с краю, не давая кавалерии возможности для манёвра, только вот били не с той стороны, где ожидали удара. Как выяснилось, люди на лошадях перемещаются намного быстрее, чем люди без лошадей, и чёрная конница, совсем недавно стоявшая на почтительном отдалении, с разбегу влетела в увлечённых резнёй северян. Туши лошадей раскидывали воинов, копыта топтали павших, не обращая внимания на правила этикета, мелькали сабли, нещадно отсекая от людей выступающие части тела вроде рук и голов. Сторонний наблюдатель очень удивился бы тому эффекту, который произвела на могучую группировку полусотня всадников, однако северяне сроду не встречались с такими врагами и сражались с конниками столь же неумело, сколь их параракские соперники со всеми остальными.

И тогда Гвинт приказал отступать. Генерал понимал, что скорее всего продавит центр и выйдет ко второй части вражеского войска в тыл, но если натиск кавалерии продолжится, его людей сбросят с обрыва ещё до того, как произойдёт это счастливое событие. Горнисты заиграли отступление. Пехота горных кланов забросила на спины щиты и обратилась в бегство. Сапоги воинов поднимали тучи пыли, затрудняя стрельбу, но навстречу им неслась другая туча пыли. Потерявшие командующую и немало других достойных людей, вырезавшие в свою очередь полторы сотни людей вражеской армии, аристократы торжественно драпали. А, как известно, ничто и никто не способен остановить драпающего аристократа. Тяжёлая конница многотонным тараном прошлась по бегущим, втаптывая их в покрытые грязью скалы, в очередной раз доказывая, что на лошади удобнее не только сражаться, но и отступать.

На закате ни одна армия не рискнула предпринять какие бы то ни было действия. Вернулись на свою половину плато прорвавшиеся воины Князя, измотанные бегом и драками орки вяло тащились в сторону форта. На плато Стикса пришёл долгожданный мир. Самые смелые из солдат бродили по полю среди мёртвых тел, выискивая родных, близких, деньги и драгоценности. Был шанс найти волшебный меч или доспехи, хотя такие вещи соратники убитого обычно сразу забирали с собой. Порой солдаты обеих армий натыкались друг на друга, делились вином, бедами и лекарствами. Драться не желали даже орки.

Возможно, поэтому полководцы страшатся ничьей больше поражения. Когда ты проигрываешь, то либо сбегаешь, либо тебя берут в плен, но схватка равных кровава как никакая другая. Параракс и Алаар не смогли сломить друг друга. За стойкость и отвагу солдаты заплатили сотнями отнятых и изувеченных жизней, реками крови и дырами в казне, в которые без труда пролезут несколько дворцов.

Фон Пельтон откинул полог шатра некромантки. Слухи о ранении Князя быстро достигли острых ушей дроу, и он не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться на немощь некогда грозного повелителя. Дроу любят самоутверждаться за счёт страданий других, поэтому так часто эти страдания причиняют. Двигаясь бесшумно, он вошёл внутрь. Продираясь сквозь шкафы с колбочками и алхимическими порошками, крадучись меж клеток со спящими химерами, эльф двигался вперёд, используя каждую тень и каждое укрытие. Он был готов ко всему, однако увиденное превзошло даже ожидания искушённого дроу.

Черная голова с жёлтыми глазами покоилась на высокой тумбе, с неё свисали десятки больших и малых трубочек, расползающихся по комнате и погружённых в многочисленные колбы, в каждой из которых находился тот или иной орган, участок кожи, мышцы или кости. Словно перед ним был не Князь, а конструктор. И создатель конструктора сейчас находился в шатре, беззастенчиво сверкая полуголым задом, от чего у Дюраля едва не случился припадок. Но вскоре страх сменился здоровой тёмноэльфийской агрессией. А что, если вмешаться? Убить измотанную немёртвую суку, а потом доделать начатое Торвальд? Теперь, когда мёртв Кайл, у него не осталось соперников среди генералов.

«Ну что, Дюраль, готов примерить корону? Она, конечно, велика, но на ушах удержится. Люди достаточно наслаждались милосердием Всетемнейшего, пора им испытать все прелести тёмноэльфийского макроменеджмента!» – подбодрив себя, остроухий вышел из укрытия, придерживая рукоять меча, но стоило ему сделать шаг, как женщина обернулась, и всякое желание вершить судьбы Континента испарилось. Он впервые увидел советницу за работой, и это разительно отличалось от её образа в праздные часы. Сложно поверить, что кто-то может быть настолько бесчеловечным. На лице Адэт не было ни эмоций, ни желаний, словно холодная посмертная маска приросла к нему много лет назад. Но вместе с холодностью в каждом её движении чувствовалась сила. Не колдовство, не спесь или самодовольство, а непоколебимая уверенность в том, что если женщина пожелает, то сотрёт эльфа в пыль за доли секунды. Нужно было срочно переходить к запасному плану.

- К тебе посетитель, – звонкий голос огласил шатёр. Голова повернула глаза в сторону эльфа.

- А я вот мандаринов принес, – рука, секунду назад сжимавшая меч, протянула голове сумку с мандаринами.

- Спасибо, Карнаж. Адэт, почисти и положи в желудок, – челюсти лениво переминались, выжимая каждое слово. – Они отравлены?

Эльф развёл руки. Все знали, что Князя не берёт никакой яд, но следуя старой тёмноэльфийской традиции, он по-прежнему травил каждое подношение.

- Это малозначительно. Но ты ведь не за этим явился. Тебе определённо не терпится получить новые распоряжения.

- Да, повелитель, – эльф опустился на колено, смиренно склонив голову. – К сожалению, моим людям повезло меньше. Кроме меня и Йегуди не выжил практически никто.

- Ничего удивительного. Как видишь, даже меня слегка задело, – голова разразилась злобным хохотом, но не надолго. – Новая армия скоро достигнет Тамана. Бери Йегуди, тех из воинов, кто выдержит переход, и двигайся туда. Грамота. подтверждающая твоё назначение, будет у одного из сотников. Затем двигайся на юг. Разоряй всё, что встретишь на пути, но не задерживайся. Твоя главная цель – столица. Она должна быть взята любой ценой.

- Но повелитель! Нельзя удержать столь многолюдный город с несколькими сотнями.

- Ну что ты как маленький. В первый раз что ли город берёшь? Можешь сократить многолюдность. А теперь проваливай и радуйся, что на данный момент мне нечем оторвать тебе голову.

Холодный взгляд колдуньи проводил поспешно удаляющегося генерала.

- Похож на меня в молодости, – пасть князя изобразила ухмылку. – Думаю, будь у меня потомки, то они вели бы себя примерно так.