- Так мы едем или нет?! – недовольно засопела она.

- Постой, ты желаешь отправится со мной?!

- Разумеется, глупый! Я тоже хочу, чтоб мне рожь пузико почесала.

Самый дерзкий побег в истории Континента взял низкий старт. Эльфийка и единорог отправились в совместное путешествие, преследуемые Обществом. Они скрывались в лесах и городах, совершали налёты на морковные грядки, умело маскировались под гоблина и осла, словом путали следы как могли. Но счастье длилось недолго. С каждым днём погоня всё приближалась. Зачарованные кони нисколько не уступали скакуну Мерль в скорости и неутомимости, и поимка беглецов была вопросом времени.

- Кажется, всё, – Мерль шлёпнулась на траву, держась за отбитый зад. – Приехала. Дальше давай без меня.

- Я никогда не брошу тебя, мой друг, – возразил скакун. Бок его был перебинтован обрывками тряпки – стрелой зацепило. – Страшно представить, что с тобой сделают люди, если поймают.

- О, поверь, им ни за что меня не поймать.

- Мой друг, ты быстра как ветер. Нет, как два ветра. Однако кони людей быстры как три ветра. Тебе не убежать.

- Какой-же ты наивный, – гоблин растянулась на траве. Солнце сочилось сквозь древесные кроны, теплое, с нежным привкусом зелёной листвы. Последнее солнце Мерль было воистину прекрасным. – Прости, что не сказала сразу. Мне тридцать восемь лет, короткий век гоблина подошёл к концу. Я знала это ещё тогда, и что нас схватят знала. Но это были самые счастливые дни в моей жизни. Спасибо и прощай. Хотела бы я, чтоб наше путешествие никогда не кончалось.

Она закрыла глаза. Большие, зелёные и с необычно длинными для гоблина ресницами. Грудь мерно вздымалась и чуткие уши единорога могли слышать звук биения сердца, с каждым разом всё тише, с каждым разом всё реже. Юникхорн приблизился, не понимая ни происходящего, ни самого себя. Совсем недавно ему было всё равно. Его не волновал предавший единорогов мир, ему были безразличны существа, отвергнувшие его братьев и сестёр, и даже собственная жизнь не таила в себе ничего, кроме безразличия. И вот теперь, после всего лишь нескольких дней ему внезапно захотелось чего-то. Скакать вдогонку за гоблиншей, пытаться вырвать из цепких пальцев морковку, слушать рассказы о великих технических проектах. Он посмотрел на своего маленького друга. Зубы обхватили конец бинтов, срывая ткань. Алая струйка потекла по серому меху, скользнула по ноге, красной каплей замерла на кончике копыта.

Девушка проснулась от сильного жара. Всё внутри горело. Первые мысли были о том, что она угодила на сковородку в одном из кругов ада, но сковородка выглядела и пахла травой. Интересно, если в аду такая горячая трава, то какие же здесь сковородки?! И почему он так похож на лес, в котором она умерла? И что здесь делает Юникхорн? Единороги же добрые. В следующее мгновение она уже вскочила, бросаясь к лежащему по деревом ослу, но растянулась на траве. По какой-то непонятной причине ноги отказались ей подчиняться. Мерль попыталась встать ещё раз и снова упала. Прядь волос упала на лицо – чёрных волос. Что с ней случилось? Девушка смотрела на свои руки и не узнавала их. Кожа была гладкая и без мозолей, пальцы тонкие и ровные. Когда же дошло до осмотра других частей тела, Мерль едва не лишилась чувств. Нет, всё выглядело очень красиво, но ощущалось чужим и совершенно не функциональным.

- Ты проснулась? – ослик, вернее единорог подал голос. – Прекрасно.

- Это, это... Ты сделал? – она попробовала себя ущипнуть, но это не очень помогло. Сон не исчезал.

- Нет. Вернее, я просто разбудил ту часть тебя, что дремала всё это время. Ты будешь жить, мой друг. Тебя ждет длинная, счастливая жизнь.

- А как же ты?

- Я потерял слишком много крови и уже не смогу бежать. Не переживай, люди вряд ли покусятся на мою жизнь и сомневаюсь, что будут тебя искать. А если даже найдут, то не узнают. Ну же, тебя ждёт отец, семья. Тебя наконец-то должны принять. Почему ты не двигаешься?

- Потому что не могу! Ты забыл, сколько времени уходит у эльфа, чтобы научиться ходить?!

Единорог выпал в осадок, об этой особенности жителей Бескрайнего Леса он напрочь забыл. К счастью, Мерль, кажется, сохранила гибкость и быстроту гоблинского разума. Спустя несколько минут она уже ходила, правда очень неловко, время от времени теряя равновесие. И разумеется, свежеоформленная эльфийка даже не подумала прислушаться к словам товарища. Едва научившись сносно передвигать ноги, она скрылась в глубине леса, надеясь найти целебные травы. Как выглядели эти целебные травы, Мерль понятия не имела, но они должны были быть. Ах, ну почему дурман-грибы не обладают целебными свойствами?! В них-то новообращённая эльфийка разбиралась превосходно. Очередной листок зажат в кулачке, ещё она нашла немного зелёного мха и веточку сирени, нагнулась за подорожником и в следующий миг подскочила, услышав чей-то свист.

Всадник смотрел на неё сквозь глухое забрало. Первые секунды девушка жутко испугалась, но присмотревшись получше, успокоилась. Воин совсем не походил на гостей хозяина. Вместо единорога на его щите красовался изрыгающий пламя барлог, воронённые доспехи были утыканы шипами, а шлем украшали бараньи рога.

- Боишься, ушастая? – осведомился всадник, заметив, что эльфийку бьёт мелкая дрожь.

- Нет, просто замёрзла, – отозвалась та. Дело в том, что платьице она использовала для перевязи, предварительно выстирав в ручье, и сейчас являла собой классическую обнажённую эльфийку.

- Напрасно не боишься, – воин приосанился, придавая голосу как можно более грозный тон. – Я Адор-Завоеватель! гроза западных земель, губитель людей, покоритель орков, разоритель Золотых островов! Сейчас я и моя армия идём на север, неся с собой огонь, меч и много других разных вещей в обозе.

- Армия? – девушка встрепенулась. – Значит, ты можешь защитить меня и моего ослика?

- Чего?! – Адор едва не поперхнулся. – У тебя что, уши слишком длинные, чтоб их мыть?! Я разоритель! Я никому не помогаю! Я граблю, насилую и убиваю, я сжигаю, пытаю и краду!

Мерль продолжала смотреть на человека в шипастом доспехе, пока внезапная мысль не озарила разум девушки. Эльфийка упала на колени перед Тёмным Властелином, склоняя голову, на глазах выступили слезы и губы прошептали заветное:

- Тогда украдите меня, пожалуйста!

Несколько метров до пропасти, до заветной черты, что подведёт итоги двух жизней, столько переживших вместе. Враги были со всех сторон, войны в шкурах грозили топорами и палицами, оборотни скалили зубы. Юникхорн продолжал бежать навстречу концу, с каждым скачком он всё больше преображался. Вот уже кисточка на хвосте сверкает белым светом, его клочки играют в белоснежной гриве, на острие сверкающего рога. Последний прыжок навстречу усеянной камнями бездне, время остановилось, замерли челюсти Древнего у кончика хвоста, застыли в полёте несколько стрел. Именно тогда холм озарила яркая вспышка словно звезда, родившаяся в чёрной пустоте холодного космоса. А в центре сияния серый ослик расправил два широких крыла, взмывая в небо. Зрелище поистине невероятное, но от того ничуть не менее волшебное. Небесный скакун описал круг над плато, купаясь в лучах вновь озарившего небо солнца, а потом скрылся за бревенчатыми стенами форта, точно и не было его.

Однако он был. И произошедшее оказало самое что ни на есть решающее влияние на ход сражения. Исчезла окутавшая небо тьма, а все, в ком теплилось проклятое наследие, на несколько секунд вернулись в человеческую форму. Вспышка обожгла вампиров, разорвав телепатическую связь с Отверженными, которые бросились туда, откуда голос крови звучал громче всего. Волна когтей и зубов, рогов и шипов накатила на орков, смешавшись о единую, жаждущую смерти массу.

Первое, что сделала Оливия, когда свет вернулся – послала гонца к ларгосскому генералу. Именно он управлял командным органом – машиной, создающей цветной дым – и именно ему предстояло вернуть порядок в разрозненную и подавленную армию. А поторопиться стоило! На них двигались свежие силы Князя, и ни связанные в бою орки, ни отходящая аристократия не смогут прийти на помощь. В довершение всего никуда не исчезло давление справа, остатки столичных частей бежали, и теперь лишь чудо могло их спасти от разгрома. На военном языке чудо зовётся перегруппировкой.