Они!

У герцогини было немного друзей, врагов же не было вовсе. Но были на Континенте три человека, к которым она испытывала резкую антипатию. Их запахи, бледные, с примесью страха и отчаяния, тянулись прямо в раздувающиеся ноздри, призывая сквозь нестройные ряды дерущихся, ведя навстречу мести.

Меч Шульца судорожно мелькал, отражая удары неумелые, но гораздо более сильные, чем юноша мог выдержать. Всё катилось к чертям, и молодой Хайниц давно бы дал стрекача, если бы не одно «но». Даже он, не отличавшийся отвагой и не верящий в чудеса, понимал, что бегство равносильно смерти. Ликантропы бегают быстрее людей, да и нюх у них отличный, поэтому отступление для параракской армии тождественно самоубийству. Оставалось сражаться, стиснув зубы, из последних сил отбиваясь от здоровенного мужика, который имей хоть небольшие знания в фехтовальном искусстве, давно бы размазал молодого солдата по плато.

Боевой топорик северянина вновь обрушился на лучника сверху, скользнув по кольчужному рукаву. Стальные кольца устояли, а вот отбитое плечо теперь не скоро вернётся в норму. Только варвар не остановился. Описав круг, топор снова устремился к парню, на этот раз по диагонали и снова сверху.

Да когда же остановится эта ветряная мельница?!

Мельница остановилась буквально через секунду, когда в её бок вонзился обломок штандарта. Вонзился, обернулся, немного поворочался, а затем покинул уютную бочину, захватив с собой на память длинную гирлянду кишок.

- Я думал, ты давно смылся, шкет, – прокричал знаменосец без знамени.

- А я думал, тебя давно прикончили, – отозвался Шульц, борясь с одышкой. – Лея?

- Жива-живёхонька, она недалеко. Давай к ней, пока ещё чего не случилось.

Увы, война в своей основе является крайне насыщенным событиями периодом в жизни огромного множества людей. В любой момент здесь может произойти что угодно. Случайный выстрел, случайный удар мечом, тебя может сжечь огненный шар, растоптать мулмак или может отбросить в сторону гигантский чёрный зверь.

Шульц и глазом не успел моргнуть, как на месте долговязого почти что друга возвысился пышущий злобой наследник Вафлза. Монстр скалил свои страшные зубы, хотя юноше очень хотелось верить, что в этом поведении нет ничего угрожающего, а зубки зверя просто не помещаются у того во рту.

Зубы. Ха-ха-ха...

Он вспомнил. Дрожа словно осиновый лист в руках больного тремором старика, Хайниц оттянул ворот кольчуги, вытягивая нитку с нанизанными на неё зубами.

- Это ведь твоё? – заикаясь проговорил лучник. – Можешь забрать, мне больше не нужно.

Ожерелье из зубов от чистого сердца было предложено их бывшей обладательнице, но та не оценила красоты жеста. Один удар лапы, и от Шульца Хайница осталось только мокрое место.

Стрела просвистела в воздухе, впиваясь в бок и разнося по телу ненавистную боль. Древний мотнул головой. Глаза очень быстро нашли источник драгоценного металла, а лапы не менее быстро доставили её к нему.

В один момент Лея оказалась лицом к лицу перед самым страшным своим кошмаром. Стрела, подаренная королевой на удачу, была потрачена. Да, Торвальд сказала метить в сердце, но откуда бедной Свенсен знать, где у этой образины располагается сердце?! Почему на курсах подготовки лучников не препарируют Древних?! Вопросы остались без ответов. Всё происходило слишком быстро, сержант опомниться не успела, как монстр махнул лапой, сминая её кости и унося сознание дочки егеря навстречу богам.

Жозефина торжествовала. Преисполненное счастьем естество монстра пело песнь победы. Вернее ревело, громко и грозно. Её месть свершилась, все враги мертвы. Глупая королева, дерзкие людишки, а вскоре и сам Параракс падёт, падёт не без её прямого участия. Момент торжества прервал полубезумный крик. Что-то мелкое вскочило на широкую спину потомка Вафлза, вонзив в неё бесполезный кусочек металла.

Густаво не понимал, что делал. Вернее, не хотел понимать. Мечом Древнего не убить, он это знал. Он умрёт, это он знал тоже. Но ему было глубоко наплевать на оба факта. Мерзкая тварь должна издохнуть! Короткий клинок вошёл между спинных пластин прямо в хребет зверя. Послышалось недовольное сопение, укор, насмешка. В ответ Густаво что есть мочи навалился на меч, вгоняя его во врага по самую рукоять.

Она уже готова была сбросить дурака, как внезапно задние лапы перестали слушаться команд вместе со всей нижней половиной тела. Дурак, сам того не понимая, повредил ей спинной мозг, и теперь засевший в позвонке металл не позволял регенерировать. Яростно взвыв, герцогиня подпрыгнула на передних лапах, но человек удержался. Сколько бы она не скакала, сколько не лязгала челюстями, мужчина не хотел избавить её от своего навязчивого присутствия. Вцепившись мёртвой хваткой в рукоять оружия, точно стражник в фургончик контрабандиста, он не желал отступать. В какой-то момент Жози была готова начать кататься по земле, и плевать, что от этого меч зайдёт ещё глубже, однако сама судьба сделала выбор за неё – она почувствовала лапы.

Бесспорно великое счастье вновь ощутить свои конечности, но только если это не происходит из-за их возгорания. Увлекшись скачками и уничтожением людей, де Салдер не сумела уследить за метко брошенным огненным шаром, угодившим в заднюю часть спины, и сейчас колдовской огонь медленно, но верно пожирал её тело.

Где же маг? Кто он? Что она сделала лично ему?

Резкий поворот головы и смазанный образ перед глазами, перерастающий в летящую навстречу огненную сферу. Очередной удар угодил прямо в клыкастую морду, обжигая кожу и шерсть, выжигая глаза. Боль и досада были так сильны, что безумный рывок герцогини наконец избавил её от наездника. Но какой ценой?! Она помнила запах долговязого простолюдина, помнила его глупое бахвальство, его рассказы о том, как ему достался один из первых мечей самой первой партии. Да, сталь таких обычно никуда не годится, она ломка и недолговечна. Да, меч обломился, но часть его осталась внутри её хребта. Огонь не давал регенерировать, меч не позволял бежать, сейчас даже трупы с поля боя не согласились бы поменяться с ней местами. Ведь гораздо приятнее лежать на земле, мирно кровоточа, чем заживо превращаться в самое экзотичное на Континенте жаркое. Она была почти полностью дезориентирована: зрение пропало, осязание недоступно из-за всё нарастающей боли, а нюх полностью забит запахом палёной шерсти.

Спасение пришло сквозь звон мечей и треск ломающихся щитов. Журчание воды, еле слышное, но от того лишь более желанное. Она так сильно не стремилась к воде со времён училища, когда, изнывая от похмелья, ползла к маленькому фонтанчику. Сейчас история повторялась, она ползла, невзирая на боль от ожогов, на попытки врагов изрубить или заколоть её, ползла к вожделенному спасению. Лишь когда передние лапы рухнули в пустоту, Жозефина вспомнила, что находится на отвесном плато. С отчаянным воем чудовище провалилось в пропасть...

Открой любую книгу, вспомни любую балладу, в разделе о дроу обязательно будет сказано, что они крадутся в тенях. Слова бесспорно верные – дроу обитают в подземельях, а там тени куда ни плюнь. Оттого в своё время сильно страдали первые тёмные убийцы-наёмники. Привыкшие к мраку пещер, они долго не могли понять, отчего их так быстро раскрывают на поверхности. Они ведь так умело крались, облачённые во всё чёрное, изнывая от жары под беспощадным полуденным солнцем.

С тех пор многое изменилось, и Карнаж был далёк от детских глупостей своих далёких предков. Он с лёгкостью обошёл конный арьергард параракской армии, избежал встречи с отступавшими ополченцами и взобрался на стену форта.

Эльф до сих пор не мог поверить своему счастью – ему не только дозволили подготовить удар во вражеский тыл, но и поручили обезглавить саму королеву Торвальд! О большем даже мечтать не приходилось. Несколько караульных гоблинов уже валялись с перерезанными глотками, никто не обращал внимания на скользящую от укрытия к укрытию тень. Сейчас все взоры устремлены на передовую. Никто не усомнится в том, что главный удар направлен во фронт, ведь именно там сам Всетемнейший. Однако Всетемнейший никогда не гнушался делиться воинской славой.