Вожди, молодые и старые, с виноватым видом смотрели на говорящего.

— А сейчас мы сидим здесь. Мы. Не Жёлтые Клыки, не Железные Руки, не Длинные Языки и даже не Пивные Животы. Мы, орки! Единый сильный народ. И я, ставший ярлом, говорю своё слово. Мы будем ждать Ло, а когда она придёт, будем скорбеть об ушедшей Агаш-Лин, а потом будем слушать её слово, а после этого вместе примем решение, вместе сойдём с гор и вместе будем пировать в городе людей. И если погибну я, новый ярл по-прежнему будет слушать совет, будет слушать орков.

Хош-Цин запустил руку в кучу золы и извлёк оттуда помидор. Орки поражённо выдохнули — это был знак…

В тот же день, ночью из королевского дворца выдвинулся отряд в составе осла, эльфа, человека, двух лошадей и филина. Отряд отправился на северо-восток.

Страна стояла на пороге глубоких социальных, сословных и расовых волнений, вызванных непреодолимым конфликтом личных и общественных интересов различных групп и слоёв, сопряжённых с прямыми вооружёнными столкновениями. В двух словах — на пороге гражданской войны.

====== О дружбе, любви и магии ======

Девочка открыла глаза. На неё смотрели пустые глазницы белого, словно выточенного из моржового бивня, черепа. Видимо, смерть всё же пришла за ней.

— Здравствуй, Смерть, — прошептала Торвальд.

— Я не Смерть, я Роман, — ответила «Смерть». — Ты как, в норме?

Жертва познаний ощупала себя. Руки-ноги слушаются, рот говорит, а значит, и есть сможет, голова думает. Она в норме. Только помещение незнакомое: зелёные стены, столы, шкаф со склянками.

— Сколько времени я здесь лежу? — спросила она внезапно.

— Ну, — голос раздался сзади, девочка повернула голову. За её спиной стояла некрасивая женщина в салатового цвета мантии. Каштановые волосы были заплетены в толстую косу, изумрудно-зелёные глаза слегка блестели, — минут пятнадцать. Это если считать те пять, что ты в сознании. В общем, я тебя подлатал. Но на будущее сделай одолжение: не бунтуй, выполняй то, что тебе велят книги, целее будешь. А ещё лучше вообще не нарушай правила — висят они в холле, читать ты теперь вроде должна уметь, так что в добрый путь.

— Спасибо, мистер… — она запнулась, не зная, как звать этого симпатичного, нет, скорее странного мужчину.

— Патрик, — маг улыбнулся, — декан факультета природной магии. Так что с тобой мы вряд ли будем часто видеться, и я этому несказанно рад. — Он вышел, послышался стук каблучков.

«Здесь точно все сумасшедшие», — Мизори проводила взглядом эту волшебную нелепицу на шпильках. Из горестных размышлений её вывел скелет.

— Итак, молодая мисс, вам сначала показать общежития или санузлы? — ядовито проскрипел немёртвый.

— Сортиры, — вздохнула начинающая волшебница, рассудив, что убираться в туалетах будет проще, если не знаешь лица, туда гадившие.

Только провожать её никто не стал, скелет дал ей парящий шарик — такие часто описываются в сказках и видятся при белой горячке.

Увы, надежды новой ученицы на скрытое проникновение не оправдались: перед зданием стояли её новые «товарищи». Среди группы из нескольких ребят глаза Торвальд легко отыскали ту самую девушку: зеленоглазая блондинка в тунике усиленно махала Мизори рукой.

— Привет, я Эмма, просто хотела сказать спасибо. У тебя из-за меня неприятности. Обычно неприятности бывают у меня. — Она нервно заламывала пальцы. — Это Алан— она указала на стоящего рядом полного юношу. Парень был плешивым, с бледно-розовыми зрачками. — Он хороший, только немного робкий. Этим и пользуются типчики вроде Артура.

Мизори не имела никакого желания заводить друзей. Ведь она всего пятнадцать минут назад отошла от комы, устроенной прошлыми «друзьями». Растолкав ребят, она молча прошла мимо, лоб в лоб столкнувшись с графом Артуром. Как и она, парень был в полном порядке — похоже, челюсть ему вправили всё тем же магическим образом. Ребята, стоящие за её спиной, разбежались, остались только Эмма и Алан.

— Я ждал тебя, — аристократ пытался придать своим словам максимальную твёрдость. — По твоей милости я был прилюдно унижен. Графов запрещено бить руками, более того, ты оскорбила мой… моё седалище. И теперь я требую удовлетворения. — Голубоглазый юноша неспешно стянул с руки белоснежную перчатку и бросил девочке в лицо.

Торвальд с недоумением разглядывала предмет гардероба. Перчатка была красивой, кружевной и накрахмаленной. Впоследствии она узнает, что слуг в академии не было предусмотрено и бедняге-графу зачастую лично приходилось самому стирать свои вещи.

— В смысле, смахнуться? — непонимающе произнесла она.

— Только без рук, — испуганно затараторил граф, — драки в школе запрещены. Ты же не хочешь снова в карцер?

Теперь уже юнге пришло время пугаться.

— Другое дело — магический поединок. Они допустимы и не противоречат кодексу чести. Итак, ты готова?

— На магический поединок с тобой?

— Да.

— Нет.

— Как это “нет”?

— Ты же меня побьёшь. Зачем мне с тобой драться? — недоумевающе ответила девочка. — А вот перчатку я, пожалуй, оставлю, мне ещё толчки мыть.

— Тогда ты лишишься чести!

— Моя честь тебя не касается, но вряд ли есть какая-то честь в том, что ты будешь бита. Так что если ты закончил, я пошла.

— Не позволю, — прошипел молодой маг. Губы уже начали шептать какую-то белиберду, как его прервали.

— А дуэль без обоюдного согласия участников — серьёзный проступок, — сухо сказала стоявшая до этого тихо Эмми. — Снова в карцер захотел? Желаешь приобщиться к новым знаниям, а, герой-любовник?

Мальчишка покраснел и, забыв о чести и перчатках, побежал прочь под заливистый смех Эммы и Алана.

— Чего это с ним? — не поняла Торвальд.

— С ним? О, ничего особенного. Просто в последний раз ему в карцер забросили учебник по половому воспитанию. Ну, ты понимаешь.

Мизори не сдержалась и хихикнула.

— Между прочим, не очень и смешно. Когда его вытащили, у него все суставы были вывернуты. Даже такой сволочи желать подобного не стоит. Ректор знает толк в наказаниях.

— Даже его? — Мизори невольно побледнела.

— Всех! Без исключений! — выпалил Алан. — Чёртовы садисты!

— Ты не прав, — не согласилась Эмм, — они делают это для нашего же блага. Через пять лет все студенты станут магами, многие превзойдут преподавателей, а большинству на этот момент не будет и двадцати лет. Представьте себе на минутку полторы сотни колдунов и волшебников, которые не умеют следовать правилам. Тут ведь есть аристократы, привыкшие к вседозволенности, и городские беспризорники, которым и на свою жизнь плевать, не то, что на чужую. Иногда нельзя привить человеку порядочность словами, её в него можно только вбить.

— А если в процессе вбивания человека забьют?! — возмутился парнишка.

— За всё время существования академии ни один ученик не погиб в карцере. Вешались, резали вены, убивали друг друга и преподавателей, но книжки не погубили ни одного.

— Мне всё равно, — уставшая от словоизлияний Мизори остановилась. — Вы ещё долго будете за мной тащиться?

— Я хотела помочь тебе с санузлами, — виновато пролепетала Эмма. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Алан тоже помог бы, но он аристократ, ему нельзя. И отказываться от поединков ему тоже нельзя…

— А… теперь понятно, — она посмотрела сначала на паренька, а затем на блондинку. — Смотрю, ты очень любишь лезть в чужие дела.

— Называй это как хочешь. Я просто хочу сделать мир чуточку лучше.

Мизори недовольно хмыкнула, но возражать не стала. Ей было плевать на мир, на Эмми и её ручного поросёнка, плевать на Артура. Мизори интересовала только магия и перспективы, которые она в будущем ей откроет.

Ручей, что питал маленький пруд, брал начало высоко в горах, поэтому вода в нём была очень холодная. Впрочем, Мизори было не привыкать. Спрятавшись в кустах, девушка взяла в руки медный прутик и опустила в пруд. Небольшое усилие воли, и к кончику прута, словно мотыльки на свет, стали слетаться мелкие рыбёшки.