Говорят, орки не плачут. Возможно это так, ведь никто никогда не видел плачущего орка. Но сотни склонённых голов и дрожащих во тьме зрачков, звериных, диких, говорили о том, как глубоко слова вождя запали в души воинов. Никогда доселе народ Западных Гор не был так горд и так счастлив.

====== Здесь мог бы быть эпос. Часть первая ======

Полдень. Солнце стояло в зените, укорачивая тени придорожных деревьев и лишая людей той маленькой мимолетной прохлады, что они могли бы подарить. Растрескавшийся от жары грунтовый тракт бесконечно извивался и упирался в горизонт. Да, он был словно песчаный змей, выдыхающий облака пыли, делая раскалённый воздух ещё менее пригодным для дыхания. Те из людей, что были похитрее, догадались укоротить сорочки, соорудив из полос материи подобие масок, и теперь их опыт постепенно перенимали сослуживцы.

Армия Параракса оказалась не слишком готова к длительным переходам. Сколько бы не гоняли командиры вчерашних крестьян и ремесленников, как бы не нагружали, совсем одно бегать и маршировать, зная, что ночью тебя ждёт удобная постели и крыша над головой, и совсем другое – идти день за днём в пыли, поднимаемой идущими впереди, спать на голой земле и питаться тем, что успел приготовить в часы привалов. А ведь готовка тоже отнимала силы.

Лея громко чихнула, свободной рукой поправляя повязку. Горло всё ещё садило, а воды в бурдюке осталось совсем немного. Скорей бы уже речка!

Но речка будет только через несколько дней, а до этих пор придётся мириться со всеми тяготами походной жизни, самой главной из которых было именно отсутствие возможности помыться и постирать вещи. Белая сорочка теперь стала грязно-песочной и была урезана до пупа, ремень с колчаном и луком давил на плечо, но хуже всего дела обстояли с волосами. В своё время она не мало удивилась тому, что Леди Грета ни разу не возмутилась по поводу её пышной шевелюры. Даже спросила, не схватят ли её за них враги, на что Хайниц, усмехнувшись, ответила, что выдаст ей годовое жалование если та сумеет схватить за патлы кого-нибудь из ветеранов прежде, чем те воткнут меч ей в глотку. «Вот вши, это да. Это – враги,» – добавляла ротный, запуская пальцы в свои коротко остриженные волосы.

Сейчас Свенсен смотрела на неё с завистью. Да, Леди Хайниц шла вместе с ними. Пешком, уложив форму с ватником, кольчугу и шлем в вещевой мешок. Первое время они долго недоумевали, отчего она не воспользуется лошадью. Не прав оказался Густаво, предположивший, что девушка, как истинный командир, решила разделить все невзгоды и тяготы перехода со своими людьми. Гипотеза Свенсен о том, что один из лучших мечников их войска боится облениться продержалась и того меньше. Свет на этот вопрос пролил Шульц, указав на то, что ротный попросту не хочет выделяться: командир в боевом облачение и на коне в случае внезапной атаки имеет куда меньше шансов выжить, нежели растворившись среди пяти десятков солдат, пускай и в сорочке.

Далеко впереди маячили стяги авангарда. На них с гербом Параракса мирно уживался и герб Сэра Ульфрика. В своё время главнокомандующий очень гордился придуманным им лично символом. В отличие от «опять розы» королевы Торвальд, его меч и петля с надписью «грабь-убивай» смотрелись очень эффектно. Опять же, по его мнению. Хайницы возглавляли маршевые колонны: сотня пеших воинов была одними из немногих, кто несмотря на жару двигался почти в полной выкладке. Даже полурота пикинеров не сняла своих кирас и не избавилась от больших щитов. Хотя казалось бы, какая опасность могла угрожать войску? Вторая кавалерийская рота шла по обочинам дороги, изредка углубляясь в лес. Их чёрные воронёные кольчуги, усиленные металлическими пластинами, порой мелькали и меж рядов маршевых колон, когда кто-то из разведчиков соблаговолил доложить что-нибудь главнокомандующему и королеве. Всё верно, Её Величество пожелала лично возглавить наступление, дабы показать нерадивым мятежникам всю тщетность их потуг пошатнуть власть её.

- Кому-кому? – Шульц вопросительно вознес ложку к небесам.

- Мятежникам, – повторил Густаво. Он писал очень мелко, настолько, насколько это позволяло перо, однако не применил вписать между словами «нерадивым» и «мятежникам» ещё и слово «гнусным».

- Ой не пойму я, чего ты бумагу переводишь, – вздохнула Лея, подкидывая в костёр несколько сухих веток. – Оставил бы для писем или расписок каких.

- Это называется мемуары, – бывший сапожник поморщился, отрываясь от бумаги. – Их обычно пишут полководцы для грядущих поколений.

- Ой не могу, полководец! – не удержался от смеха Шульц. – Ты тут единственный, кому даже лука не дали. Скорее уж я растоплю сердце нашего взводного, чем ты станешь хотя бы сержантом. А впрочем, скорее всего ты прославишься как безымянный герой, павший в битве за очередную бабу в короне.

Густаво слегка дёрнулся, перо оставило длинный развод, который мужчина моментально вытер промокашкой. Он до сих пор не смог привыкнуть к подковыркам мелкого Хайница и даже продолжал вестись на фразы вроде «смотри, там королева переодевается». Ремильено это злило, но каждый раз он убеждал себя в том, что Шульц хоть и языкаст, но однажды вырастет в превосходного солдата. Служить короне нужно не дифирамбами, а деяниями.

- Так чего молчишь? Продолжай, – голос Леи прозвучал слегка раздражённо. – Тяжело это признавать, но не каждый день можно послушать истории о самом себе.

На небольшом отдалении от основных сил двигались союзные части – орки Западных Гор: небольшой отряд всадников, переданный вождем Пивных Животов в личное управление королеве Торвальд. В нём были собраны лучшие из лучших, но люди пока ещё относились к ним с опаской. Время от времени представители рода человеческого награждали орочью колонну недоверчивыми взглядами и нелестными замечаниями. Людей пугали эти могучие существа, ехавшие на огромных баранах в полном боевом облачении. Тяжёлые нагрудники и наплечники, украшенные шипами, шлемы и топоры, которые любой из них и поднял бы с трудом. Временами казалось, что они совершенно не страдают от жары, что тяготы перехода для них ничто...

- Они и не страдают, – вмешалась Лея. И тут же поймала на себе несколько вопросительных взглядов, – мне Леди Хайниц рассказала. Она говорила с мистером Клаусом на эту тему. Там другой метаболт... ме... ме... Ну, они другие! Не мёрзнут и жара не боятся. Такой вот народ, – девушка вернулась к встряхиванию пыли из косы. Если она что-нибудь не предпримет, у неё в волосах не то что вши, левиафаны заведутся.

- Клаусом? Похоже, тётка играет с огнем, – парень вжал голову в плечи, точно чувствуя над собой внимание министра здравоохранения. – У меня озноб от этого типа. Вроде пацан, а ведёт себя странно. Ходит с кривой веткой, людей щупает, словно гусей на ярмарке, а ещё говорят целительство его какое-то не такое. Иной раз заносят мёртвого – он мертвого подымает, а иногда совсем никакая хвороба, а раз и нет человека. Дескать, какое-то осложнение приключилось. Может он того, колдун? Чёрный?

- Хорошо было бы, – задумчиво изрёк Густаво, – помощь чёрного колдуна в войне дорогого стоит. Мятежники придут в трепет, если узнают о чём-то подобном.

- Или ещё сильнее взбеленятся, – помотала головой Свенсен. – Я слышала, они сам мятеж называют “великим светлым походом против тьмы”. Так что эти зеленокожие и черноробые нас только с дурной стороны показывают.

- Компрометируют? – знаменосец не сдержавшись расхохотался. – Бросьте, вы правда думаете, что этот сброд способен победить нашу королеву? Светлые. Что за глупость? Злу способно противостоять лишь большее зло! Орк сильнее человека, дроу сильнее орка. Арбалет опаснее лука. А вот длиннозуб без труда загрызет мулмака, хоть и мельче его раз в десять. Зло – сильнее.

Шульц извинительно развёл руки. Ему было нечего возразить. Да и не хотелось особо. Этот долговязый чесал языком так, что любой чинуша позавидовал бы, только талант свой гробил на пафосные речи. Вот если б молодой Хайниц так умел, он бы уже половину девок в полуроте успел совратить. Вздох. Он ещё раз посмотрел на Свенсен. И чего ему так не повезло с назначением? Видимо зло правда сильнее...