Боль колотилась в теле, мешала думать.

Он снова метнулся на движение, готовясь выдохнуть огонь. И замер. Из-за камня поднимался грязный кусок тряпицы, навязанный на веточку. Знак, единый во всех мирах.

Знак капитуляции.

– Г-господин дракон, – проговорил писклявый, тоненький голосок. – Не убивайте.

Дракон изогнул шею, заглядывая за валун. Маленькое, горбатенькое создание в грязной одежде стискивало тонкие ручонки, переминалось на месте и отводило взгляд.

– Видишь меня? – выговорил Мастер Войны. Драконьи челюсти двигались неповоротливо, приходилось преодолевать сопротивление мышц для каждого слова. Но он привык преодолевать.

– Вижу, господин дракон, – поклонился горбун.

– Дотроньс-ся…

Он протянул к нему длинную, как пневмохлыст, шею. Трясясь отчетливой крупной дрожью, горбун протянул лапку, коснулся края ноздри, покрытой тончайшей чешуей.

Прикосновение…

Он чувствовал.

Он, Мастер Войны.

– Это не з-свездная горяч-щка… – выговорил он. – Это хуж-ше… Я ящ-щер…

В висках заломило; мозг отчаянно справлялся с непривычной нагрузкой. Запахи, пульсация, прикосновение к камню, влажность раздавленных трупов, чуткий кончик хвоста, точно еще один глаз позади.

– Где я?

– В Темном Сердце Морума, господин дракон. Так замок называется… ну и это… это за Морумскими горами, между Болотами Вечной Вони и Равниной Отчаяния, – раболепно причитало создание. – Как есть, Замок Темное Сердце, прямо на Муравьиной Горе, над городом гоблинов… Господин дракон…

Мастер Войны империи Йертайан, да сияет вечно ее Белое Солнце, поежился – раненое крыло снова пронзило болью. Шевелиться следовало с осторожностью.

Дракон. Ящер.

– Не зови меня так.

– А как вас звать, господин дра…

– Я – Мастер Войны.

– Слушаюсь, господин Мастер Войны.

Дракон вытянул здоровое крыло, глянул на него. На увечное и смотреть не хотелось – надо было накладывать шины, ровнять кости, зашивать порванную перепонку. Аккуратно зашивать. Желательно с анестезией.

Теперь – с анестезией.

Повернулся, оглядел хвост – шипы на конце тоже оказались обломаны, но хвост был хороший, замечательный боевой сегмент. Мощный, длинный, точный.

Он задумчиво пустил сильные мышцы волной, разбрызгивая покрывающее плац кровавое месиво. И шкура хороша, чешуи легки и прочны, как керамокомпозит…

Чешуи…

Удел воина – стойко сносить все невзгоды, пережить поражение, вернуться и отомстить. Но как пережить, если ты – сам себе поражение, ненавистнейший из собственных врагов?..

Однако допрос продолжился.

– Морум – это что? Ты не геянин, я виж-шу… Я ж-шил среди геян…

Карлик вышел вперед, забыв флажок, показал руками.

– Это… вот.

– Планета?

– Что?

– Морум – планета? С-система? Морумские горы… что это?

Маленькие глазки мигнули.

– Не велите казнить, господин дракон… Ой! Не могу знать, господин Мастер Войны.

Покрытые чешуей ноздри выдохнули дым.

– Я смертельно хочу курить, – выговорил Мастер, щуря белые глаза.

Он выдохнул еще и попытался тут же втянуть этот дым обратно, но трюк не удался, он закашлялся до слез.

И осторожно высунул язык, косясь на него.

– Р-раздвоенный… позор империи Йертайан…

Ясность разума понемногу возвращалась.

– Итак, продолж-шим. Морум – не планета, не система. А что? Континент? Государство?

Он двинулся вперед, желая пристальнее взглянуть на аборигена; тот попятился и упал.

– Морум… вот… Морум… это… все, – залопотал уродец, отступая и тыча грязным пальчиком туда и сюда. – А гос подарство наше вон там… раздавленное лежит…

Мастер Войны посмотрел в указанном направлении и увидел покореженный рогатый шлем, который остро колол брюхо при падении, и распластанный черный плащ поверх красной жижи.

– Осиротели… – Инопланетянин в теле дракона оскалился во все зубы, получилось совсем страшно. – Это был военный парад?

– Немножко, – признался карлик.

– Ты воин?

Белые глаза загорелись огнем, в котором поровну было недоумения и насмешки.

– Я… при господарстве нашем, Карахорте Темнейшем, на службе состоял. То, се. А вы, получается, великий, могучий, непобедимый победитель самого Карахорта! Он называл меня просто прислужником, а имя мое Червень, это от слова «червоный», красный, потому что…

Мастер Войны снова выдохнул дым.

– Тебя обманули. Я плохо знаю этот язык, но… тебя обманули, Червень, прислужник. Твое имя от другого… слова. Властью империи Йертайан, да сияет вечно ее Белое Солнце, повышаю тебя до адъютанта. Что же… станем выживать где бы то ни было. Где бы то ни было… где? – Он с отвращением посмотрел на свою лапу. – Мой пеленгатор уничтожен, я без связи… Знакомы ли тебе слова: галактика М-69 по Мерсье? Тридцать два дробь шесть по универсальному справочнику? Солнечная система? Квадрат двадцать восемь? Земля? Москва? Улица Щукинская?

Червень затряс головой. Карахорт тоже говорил непонятные слова, когда вершил темную ворожбу, создавая страшных существ или выводя особые породы орков…

– Нет, нет!

– Знаешь ли ты имя Тайтингиля, витязя Золотой Розы?

Карлик напрягся. Разумеется, он знал Тайтингиля, воевавшего с ордами его господина, но…

Он не хотел ненужных расспросов. Не хотел. И тем более ни под каким видом Червень не хотел в Морум Тайтингиля.

И он очень хотел жить – при новом повелителе тоже.

При нем – особенно.

– Ваша милость, не знаю, не слышал никогда…

Мастер Войны снова посмотрел на свое раненое крыло.

– Мне нужен медик. А потом я стану объяснять, какова бывает настоящая армия. И уже тогда мне откроются все ответы. Я умею терпеть. Я умею ж-шдать, Ч-щервень…

Он вытянул шею, и Червень почувствовал исходящий от огромного драконьего тела испепеляющий жар.

– Панцирники были еще хуже, поверь. Трусливые, не могли стрелять, не желали ходить в ногу. Мелкие. Я сделал из них воинов. Из тех, кто выжил…

Он тяжело развернулся и вперевалку двинулся по залитому кровью плацу к темным вратам замка, придерживая мордой завернутое набок искалеченное крыло.

– Я ж-шил среди геян… Я уз-снал эльфа… Хотя праматерь с-сказала, их нет больше…

«Я полюбил земную женщину.

Она совсем другая, она хрупкая и ничего не знает о войне, но глаза ее горели, как квазары, когда она принимала меня, и она бесстрашна, как лучшая из воительниц йертайан.

Но я потерял и ее».

Рана мучительно пульсировала болью, в драконьей плоти было непривычно душно, грузно.

Боль, боль, боль.

Но он должен был выжить.

Он, Мастер Войны.

Из-за камня поднялся Тхаш, подчеркнуто удерживая шестопер неопасно, как бы опустив. Дракон притормозил.

– Присягаеш-шь?

– Посмотрим, – неспешно ответил Тхаш, отступая, и длинное тело дракона, пятная землю кровью, протянулось мимо – и исчезло в стенах замка.

Следом юркнул и Червень. Лишь выкрикнул напоследок:

– Новый господин изволит отдыхать!

– Теперь я желаю увидеть Тенарис, – устало сказал Тайтингиль.

Виленор закусил губу. Кивком подозвал стражника.

– Проводи. Делай так, как решил, витязь.

Орк быстро поднялся.

– А доспехи, Тай…тингиль? Доспехи?

– Их пришлют ко мне в дом. До завтра, дайн Виленор. Я поразмыслю ночью и отправлюсь в Вековечную Пущу с утра.

– Твоя воля, Тайтингиль Заступник. Я полагаюсь на твое решение, – выговорил дайн. – Но было бы разумно, если самый знаменитый из прежних правителей Нолдорина остался бы здесь.

Тайтингиль кивнул и, выпрямившись струной, в темносерых джинсах с легким эффектом «варенки», в хромовых трофейных сапогах под колено, в поло из плотного трикотажа с длинным рукавом, гордо откинув назад сияющие золотом волосы, отправился за сопровождающим – древними коридорами нолдоринского замка, мимо дивных картин и гобеленов, повествующих о великолепнейшем прошлом эльфов.