Тенарис лежала на постели в уединенных покоях, и две целительницы, прекрасные и безупречно юные, пели над ней – тихая, грустная мелодия обволакивала. Эльфийка была бледна, дышала часто, стиснув зубы; на висках выступил пот, пальцы намертво сжимали край простыни.

Одна из целительниц повернулась к вошедшему витязю.

– Ее тело не страдает. Но душа хочет отлететь, бьется уже возле самой Завесы. Мы облегчаем боль и удерживаем ее, Тайтингиль Заступник, но… стоит ли держать ту, которая стремится за любимым?

Он покачал головой и сел на край кровати. Молча вглядывался в лицо раненой стражницы… а на простынь, накрывавшую деву, уже падали частые багровые капли из его ноздрей. Златой витязь собрался было что-то сказать или спеть… но посмотрел на разводы крови, поднялся, опираясь на плечо одной из эльфийских дев, пошатнулся… и упал в мягкие лапы подоспевшего орка.

Лантир смотрел, как когтистые пальцы Потрошителя Азара аккуратно расстегивали мелкие пуговицы на вороте поло Тайтингиля, оглаживали по щекам, касались шеи, выщупывая биение пульса.

– Та-ай, ну Тай… – шептал орк тихо. – Н-ну пер-ре-утомился, с кем не бывает. Эти ваши магические битвы… Эти ваши конные пр-рогулочки… Все пр-ройдет, все будет хорошо, я здесь, я с тобой, мы спр-равимся, обязательно спр-равимся…

Он поднял голову – светлые глаза блеснули неожиданно жестко.

– Что стоишь? Принеси холодненького, на лоб ему, на нос, хоть бр-рокколи из мор-розилки.

Остроухая дева уже спешила с плошкой ледяной воды и тряпицей – и мягко оттерла всю компанию подальше, в другой угол.

– Витязь потерял много сил… его собственная душа едва дышит, стражник Лантир, – пояснила она, хлопоча над присевшим на низкую скамеечку Тайтингилем – и изо всех сил стараясь не замечать орка, который тоже хотел хлопотать.

– Я не смогу удержать деву… – тихо сказал эльф. – Она…

– Ее уже нет с нами, светлейший, – откликнулась целительница. – Ее душа отлетела в Чертоги Забвения, когда твоя кровь попала на ее запястье. Она знает, что будет отомщена.

– Воительница ушла за любимым, – выговорил витязь. – Я видел ее путь. Она стремилась туда, где, быть может, они и не узнают друг друга. Ее поспешность оправдана. Но я видел и врага… видел. Видел ее глазами. Это истинные детища Цемры. И, увы, Мастера Войны…

Лантир закусил губу и отвернулся.

– Панихида, как сер-рдце чуяло, – грустно муркнул орк. – Давай, Тай, пойдем отсюда на улицу, ну пожалуйста, н-ну… надо свежего воздуха тебе глотнуть…

– Лантир, я отправлюсь к себе, в свой дом, – сказал Тайтингиль. – Если Виленор пожелает видеть меня завтра, пусть пришлет с утра – далее я уеду. Сегодня… я должен отдохнуть.

Он остановился и поглядел в глаза стражника.

– Меч Тенарис мне не по руке. Но оружие Арвиля я помню. Если меч разыщут, пришли мне его, Лантир Покинувший Лес.

Стражник кивнул, не поднимая взгляда на Тайтингиля.

Все трое вышли за пределы тихого двора, в котором у небольшого бассейна росли прекрасные ивы, и далее – на улицы города.

– Скалы, стены и рвы не помеха для пауков, – сказал Тайтингиль. – Не помеха.

– Леса Тенистой Пущи еще менее помеха им, – осторожно вступил Лантир. – Тот отряд… принял бой среди дерев. Я знаю… знал этих воинов, они могли во мгновение ока вскарабкаться на любой ствол, и вели бой на ветвях так же легко, как и на земле…

– Это да, – вздохнул Котяра. – В гор-роде можно хотя бы забаррикадир-роваться. Двери там закрыть, окна. Р-решетки, жалюзи, р-рольставни. Побр-рызгать чем-нибудь еще… дихлофосом… – Он вдруг осекся и махнул рукой. – Я все забываю, – признался негромко и отвернулся к окну, – у вас нечем брызгать… И купить негде. Я раньше ездил много… все ругался… от фур «Магнитовских» на трассах днем и ночью не продохнуть. А тут нету. Фур. Супер-р-маркетов. И дихлофоса.

– Виленор… прав, – медленно произнес Тайтингиль. – Я понимаю это как правитель Нолдорина, отдавший городу три тысячи лет. Город-крепость может стать единственным оплотом эльфов в этой войне. Нас становится меньше… и я не хотел бы, чтобы мои три тысячи лет власти выпали на такое время… время выбора.

– Без эльфов не станет и людей, – убежденно сказал Лантир. – И может, не станет и двергов. Сейчас все они сплачиваются близ нас, но случись что с эльфами…

Тайтингиль поднял голову, его глаза казались темными в полумраке коридора.

– Тебе легко, Лантир. Легко жить. Ты знаешь ответы на все вопросы.

Он молча вышел.

Котяра пожал плечами и трусцой побежал вслед за ним.

На улице Нолдорина Тайтингиль глянул на Котова, идущего в просторных полотняных штанах и добротной рубахе длиной чуть ли не до колен, и неожиданно рассмеялся, прижимая пальцами нос.

– Что с тобой? – Орк испуганно заглянул в его бледное лицо. После смерти, случившейся только что, смех показался неуместным и странным.

– Я вспомнил, как в твоем мире Ирма велела Алине отвести меня в магазин… и девочка наряжала меня во всякое… смешное. Нелепые рисунки, странные неживые ткани… цвета, которых я никогда ранее не видел, символы, которым вы придаете такое большое значение…

– Бр-ренды!

– Бренды… Я не отказывался. Не знал обычаев… не ведал правил. Я понял, что тоже скучаю по тому миру. Где воздух пахнет ядом, где люди живут друг у друга на головах, такие смелые и такие слабые… где осталась женщина, понимаешь, Котов, моя женщина… человеческая. Ирма.

– Тебе бы полежать, – нарочито сурово буркнул орк. – А не про Ирму думать. В таком состоянии – вр-редно.

– Да, идем домой. Завтра рано вставать. А тебе еще нужны доспехи. Заказывать некогда, – задумчиво сказал Тайтингиль. – Разживемся подходящим в слободе, у двергов и людей. Туда полчаса верхом.

– Вер-рхом? Вер-рхом…

Тайтингиль усмехнулся и еще через пару десятков шагов толкнул толстую дубовую дверь, оказавшуюся незапертой. Дом, который занимал витязь, проживая в Нолдорине, был расположен у крепостной стены недалеко от врат – и похож на небольшую крепость: толстостенный, крытый добротной черепицей.

– Телевизора нет, – объявил эльф, улыбаясь. – Холодная вода в колодце на заднем дворе. Там же отхожее место. Комнату подле кухни, с кроватью, застеленной шкурами волка, забирай себе.

– Я пр-ринесу воды, – муркнул орк. – И погрею ее на твоей ужасной дровяной печи. Я такую печь в последний раз видел…

– В доме у той северной женщины, которую полюбил. Там, где мы добывали звездную корабль.

– Надо отдохнуть, Тай…тингиль, – тихо сказал Котов – Надо. О чем ты только думаешь.

Эльф тяжело поднялся, перебрался в просторную комнату с огромной кроватью и упал по диагонали. Оттуда ответил:

– Я думаю, где и как я умудрился выронить бутылку с кровью Альгваринпаэллира. Пропал не только Мастер Войны. Пропал также старый ящер. Говорят, драконы развоплощаются, рассыпаются песком и драгоценными камнями, и в этой груде очень важно отыскать драконий камень – то, что прежде было сердцем. Но больше всего я думаю, где я потерял кровь. А я ее потерял. У меня нет этой бутылочки. А она бесценна, орк. Бесценна.

Виктор любил этот бар. Бар был специфический, косплеерский, и член Союза уфологов Москвы, известный переводчик с клингонского часто и с удовольствием проводил тут время.

Впрочем, теперь Виктор мог позволить себе какой угодно отдых. После того как он отдал троим чудикам координаты космического корабля, найденного в таежной экспедиции, на него свалилось неожиданное благосостояние. Золотая цепь в палец толщиной, словно сытая змея, пригрелась на груди…

Виктор с силой стукнул по звонку еще раз. Он весьма показательно восседал у барной стойки один, но к нему не спешили подходить: внешний вид пока не коррелировал с финансовым потенциалом.

Вдали раздавался приглушенный шум голосов.

– Подпишите, Галина Ивановна. Увольняюсь! У-воль-ня-юсь!

– Шура… Не надо горячиться, дорогой, не надо. Я тебе квартальную премию выплачивала, а, Шура?